***
Все случилось еще в раннем детстве, когда передо мной открылись врата Вэмми Хауса. Я мало, что помню, с того дня прошло довольно-таки много лет, однако, кое-что до сих тревожит мне душу, а слезы невольно выступают на глазах, свет в которых с огромными усилиями продолжает слабо сиять. « — Новенькая? Пф, что за замухрышка... » В голове по сей день всплывают воспоминания о моих робких шагах, что я делала, начав жизнь в приюте Вэмми. Однажды, когда мы, маленькие дети, общались с L, я трепетала, полностью погружаясь во все сказанные им слова: он поразил меня своим умом, легким юмором, который моментами проскальзывал в довольно серьезных темах. А еще... Мне так хотелось увидеть, какой же человек скрывался под столь величественной буквой Готического стиля « L ». Так хотелось услышать его голос вживую, без всяческий искажений, что давили на слух. Но поведение моих сверстников вогнало меня в депрессию, что не являлось делом хорошим. Не слушая друг друга, они выкрикивали свои вопросы, надеясь, что детектив ответит на все сразу. А я лишь сидела где-то в стороне, на старом паркете, обхватив колени руками, и вслушивалась в голос L, иногда с обидой глядя на ребят, на горящий монитор, рядом с которым, словно по струнке, вытянулся Роджер. Отрывистые вздохи то и делали, что слетали с моих подрагивающих уст, а слезки скатывались по ресницам, словно утренняя роса по тонким паучьим паутинкам. « L... » — думала я, смахивая навернувшиеся на глазах хрустальные капли. — « Мне так хочется... Поговорить с тобой... » В конце концов, я, пожаловавшись на плохое самочувствие, все же покинула пределы комнаты, в которой шла столь бурная беседа между будущими Гениями и самим Гением. Закрыв за собою дверь, я тяжело выдохнула, и, делая крохотные шажочки босыми ногами, направилась в самый конец столь полюбившего мне коридора, краска на стенах которого немного облупилась, а полы приятно поскрипывали под небольшим весом моего тела. — Что, слова вставить не смогла? И вдруг столь грубый, безразличный голос, в котором таилась усмешка, стремительно поразил мой слух и заставил обернуться. — Не думай, что тут все такие скромные и хорошие. Эти улыбки лишь дешевые фальшивки, — сдавленный смех разнесся по небольшому пространству, окружавшему и меня, и Его. — Лично Я не собираюсь задавать L вопросов. Наклонив голову влево, я с интересом принялась изучать синеокого мальчика, чьи волосы слегка перевивались золотисто-пшеничным оттенком. Он стоял, прислонившись к стене своим худым, но явно крепким телом, облаченным в черные финки и такого же цвета футболку. Серебристая фольга шуршала под его длинными пальцами, и он, переведя взгляд в пол, откусил кусочек от слегка подтаявшего шоколада, что заставило меня слегка улыбнуться краешком губ. — А кто ты? — оборвав тишину, робко спросила я, упирая взор в потолок. — Зови меня Мэлло, — отломав шоколадный квадратик от плитки, мальчик протянул его мне. — Или Вторым L. Это уже на твое усмотрение. Вновь улыбнувшись половинкой рта, я с неуверенностью протянула ладошку, в которой через секунду оказался ломтик шоколада. — Я своим добром никогда не делюсь, — фыркнул светловолосый, пряча сладость в обертку, — но твоя до чертиков кислая мина вынудила меня совершить такой поступок. Так что ешь. В последний раз просверлив меня насмешливым взглядом, голубоглазый холодно прошел мимо, не выронив ни единого слова. — Еще увидимся... Замухрышка, — фраза, что была сказана мальчиком, когда он уже успел завернуть за угол. Значит... — Это тот самый, кто с отвращением бросил в мой адрес... — шепнула я себе под нос, оглядываясь, — « Новенькая? »***
Пылинки, словно робкие балерины, кружились в воздухе по спирали, и умиляли меня своим простым, но очень интересным танцем. Растянувшись на кровати, я, маленькая десятилетняя девочка, все еще чувствовала глубину вкуса того горького шоколада, которым поделился со мной... « Интересно », — задумалась я, рисуя в воздухе звездочки и плавно водя пальцем сквозь поток все тех же танцующих пылинок. — « Кто же этот... Мэлло... »