Они едят людей

Я застыла над трупом с его почкой в руке. Красивая клиентка у меня сегодня. Её нетронутая часть. Мягкие светлые волосы, тонкие черты лица и узкие плечи. Она легко умещалась на железном столе. Такая миниатюрная. Не берусь судить, но, кажется, это работа гуля — специалисты же недаром приезжали и отнимали моё время своими проверками. Людоеда что-то спугнуло: бок разорван, а органы, в общем-то, на месте. А это хорошая новость. Станет донором посмертно, согласие уже имеется*. Я положила орган в ящик со льдом и критически осмотрела поле деятельности, попутно снимая перчатку. Увидел бы кто, что я пью кофе во время «разделки» — сделал выговор. Я та ещё свинья. Хм, довольно приятный вкус. Хоть в чём-то гуль был прав. *с 2011 года на страховых карточках с обратной стороны можно отметить, готов ли ты стать донором органов после смерти. Там же можно отметить те органы, которые не жалко отдать. Мои коллеги решили, что я чокнулась вконец, когда полезла к знакомым детективам и патрульным с просьбой спрятать меня хоть где-нибудь. Нечасто судмедэксперт вылезает из своего покойного логова для удовлетворения своих потребностей. Мы люди тихие. Я всего лишь хотела спрятаться от кошмаров, ждущих в каждом сне. Литры кофе, антидепрессанты и никакого отдыха. Работа без перерывов. Странно, да? Только рядом с трупами, только копаясь во внутренностях и сшивая раны, я не чувствую опасности. Умиротворяющая тишина, белые стены и кафель, мои клиенты. На время отказалась от общения с родственниками покойных в крематории. Я и мертвецы. Прозаичнее и быть не может. — Кимико-сан, а Вы знали, что гули любят кофе? — девушка молчала, выпучив зелёные глаза в потолок. Я залезла под рёбра и нащупала сердце. — Были ли когда-нибудь влюблены? Наверняка. Такие красавицы долго не простаивают. Считается, любое нарушение целостности тела после его смерти является глумлением над покойником. Мертвец становится мстительным духом. Думаю, у меня целая армия таких поклонников. Сердце отправляется следом за печенью и почкой. Хватит. Теперь надо подготовить к передаче родственникам. Заодно прорекламирую заведение отца. Набор из режуще-пилящих инструментов заменяется иглами, снимаю защитные очки и выбрасываю окровавленные перчатки в раковину. Новые выуживаю из почти опустевшей упаковки. Теперь самая приятная работа. Отстраняюсь и окидываю взглядом. Шов, насколько позволил характер раны, ровный, красивый, практически ювелирный. Но что-то смущает. Ранее, когда отделяла сердце, случайно задела и пищевод, я заметила наличие крови в последнем, рот также был перемазан. Странно, ведь желудок невредим на первый взгляд. Лёгкие? Кидаю тоскливый взгляд на часы, перевожу на соседние столы. Мне нечего терять. Открываю трупу рот. Какие же ровные зубы. Ещё и белые словно жемчуг. Следы кровоизлияния. Любой решит, она всего-то харкала кровью перед смертью. Обычный случай при закрытом повреждении живота и лёгких. Но я не любой. Я дотошнее дознавателей в военных фильмах. Помните про орду мстительных духов? Люблю копаться в потрохах. И я только что нашла послание. Кусочек полиэтилена засунут в рану под язык. Пинцетом выудив его, я нетерпеливо расправила бывший пакет. Под ложечкой засосало, дыханье спёрло. Чёрные иероглифы, написанные спиртовым маркером, заставили меня вспомнить все ночные кошмары. На ватных ногах я отошла от тела, зацепила поднос, и он с громким лязгом ударился о кафель. Оживший ужас. Мне оставалось лишь тяжело дышать и пытаться взять себя в руки, потому что это была записка, адресованная именно мне.

«Неужели ты решила, что сможешь спрятаться?»

Благородный спаситель стал апогеем моей невезучести. Почему «стал»? Он был им с самого начала. Кажется, мстительные духи нашли способ мне отомстить. Надо бежать. Скрываться. Плюнуть на работу, забыть на время о родных. Надеюсь, эта тварь их не тронет. Скорее. Мои ноги не слушались. Каждый шорох, каждый скрип. В них я видела того гуля. Он не спас меня. Он припас меня. Играется, манипулирует, пугает. А я повинуюсь. Впервые не отвечаю с сарказмом — схожу с ума. Я никогда раньше не видела людоедов, убийц, маньяков. Только их жертв. Это казалось таким естественным — склоняться над изуродованными телами, включив на телефоне весёлую мелодию. Есть над мёртвыми, говорить с мёртвыми, кромсать мёртвых. Но никогда не верить в опасность. Это было тем далёким, неизвестным, что постепенно начинаешь считать выдуманным, утрированным. Хочу и дальше считать убийц нереальным. Но не могу. Гуль следит за мной. А помощи ждать неоткуда. Подхватив шлем, я распахнула дверь и рванула к выходу, ответив на вопросительные крики охранника какой-то несуразицей. Мне не до этого. Ветер растрепал волосы, подхватил полы медицинского халата, бросил в лицо первые опавшие листья. Пара шагов и я уже у мотоцикла. Зелёные и жёлтые линии на чёрном фоне казались ядовитыми, особенно этим серым днём. Скоро будет дождь. Я завела мотор и надела шлем. Денег хватит на ночёвку в гостинице, а потом я попрошу отца перечислить мне на карту хоть что-нибудь. Уехать, убежать, смыться. Из этого города подальше. Вряд ли гуль будет меня так рьяно преследовать. Оглянулась на красивое здание. До зарплаты была всего неделя. Даже меньше. Мотоцикл выехал на дорогу. Меня не поймут. Урчание двигателя сменилось тишиной. Что? Нет бензина. Я же его сегодня утром заправляла! По спине пробежали мурашки: каждый мой шаг контролируют. В этот раз я не останавливалась. Бежала, хоть ноги болели, хоть лёгкие огнём полыхали. Я просто не успела. Одна рука зажала рот, другая больно сдавила рёбра. Меня, как в дешёвом фильме, утянули в тоннель парковки. Любая попытка вырваться венчалась болью. Кости трещали, голова кружилась, внутренности жгло. — Я же говорил: я тебя прикончу. Голос хриплый, я еле узнала в нём того гуля. Когда людоед перестал вдавливать руку мне в челюсть, смогла просипеть: — Я ничего не делала! Стало легче дышать. Победила дипломатия? Нет. Монстр был ранен. Сквозь тонкий халат я спиной почувствовала влагу. Кровь. Он слабел с каждой минутой. Шанс! Я вырвалась из хватки, понеслась оттуда. Очевидно, дура я. Самая настоящая, и это не поддаётся лечению. Обернулась, а он лежал, из раны текла кровь. Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Господи, я идиота кусок. И вновь я прокляла свою физическую подготовку. Почему делаю это? Думаю, синдром должника. Или я так рьяно хочу стать ужином гуля. Когда доберусь до морга, пожалуй, зайду через чёрный вход, а охраннику навру, что это мой любовник. Прикорнул, ага. В театральном учится, красавец, грим смыть забыл. — Лечение грыжи и геморроя ты будешь оплачивать. — До выхода с парковки оставалось ещё добрых триста метров. В мои жизненные планы вообще не входило таскать на себе восьмидесятикилограммовую тушу гуля ради спасения шкуры последнего. Коль доживу до внуков, поведаю им, на какие извращения способна жизнь. А пока… — М…мать вашу! — кажется, я сломала спину.