Помоги мне дышать

Просиживая уже час в прохладном кабинете одного из стеклянных небоскребов Лос-Анджелеса, Шеннон безотрывно гипнотизировал металлические магнитные шарики, которые совершали постоянно колеблющиеся движения, заполняя пространство постоянными звуками своего столкновения. Мужчина недоумевал, как Эмму может успокаивать это изобретение, если его оно с каждой секундой начинало раздражать все больше, доводя разум до помутнения. Время тянулось, словно густое желе; пресное кофе из автомата оставлял на языке неприятный горький осадок, а очередной пустой стаканчик пополнил коллекцию на миниатюрном стеклянном столике. Каждый звук казался невыносимо громким, проносясь в голове неприятным эхом, отдающимся где-то в висках. Наконец послышался и шум приближающихся голосов, которые с каждой секундой становились все громче и отчетливей. У самой двери они прекратились, и уже через мгновение в кабинет зашла невысокая русоволосая девушка. Легкая улыбка коснулась ее губ, но тут же сменилась обыденной серьезностью. - Не обязательно было приезжать сюда, Шеннон, - с ноткой укора и беспокойства заметила Эмма, аккуратно раскладывая папки с документами на рабочем столе. - Ты хотела поговорить. Я слушаю, - в ожидании тот сложил руки замком, наконец сумев отвлечься от магнитного маятника. - Как он? – осмелившись, произнесла девушка, боясь спугнуть мужчину даже таким обычным вопросом, из-за чего затаила дыхание. Ее взгляд внимательно скользнул по лицу Шеннона, отмечая множественные изменения. Она отчаянно боялась после своих слов обнаружить еще большее отчаяние на нем, но к счастью или наоборот - ни один нерв не дернулся. - Без изменений. Так что? - Эмме было слишком необычно слышать такой спокойный тон, он еще больше нагонял страх, будто перед ней психически больной, только что сбежавший из реабилитационного центра. - Шеннон, если ты хочешь об этом поговорить… - Эмма, - уже более раздражено произнес мужчина, лишь сильнее сжимая челюсть, - Что за разговор? - Это насчет лейбла. - Не считаешь, что сейчас не лучшее время? - А когда будет наилучшее? Когда компания отложит группу на дальнюю полку?! Или когда пресса разнюхает истинные причины перерыва?! – с огромным трудом давались ей каждые слова, буквально разрывая изнутри от наблюдений за изменениями на лице мужчины. Сколько она оттягивала разговор, понимая положение ребят, сколько подписывала ложные документы, дающие хоть короткие оправдания перерыву группы. – Когда, Шеннон? - Когда Джаред сможет хотя бы самостоятельно ходить! Когда его не будут мучить приступы каждый день! Когда врач скажет хоть единственную хорошую новость! Когда я смогу с ним посоветоваться или хотя бы затеять разговор о работе! Слова, словно удары под дых. Жестокие и такие правдивые… Заставляющие чувствовать себя последней сволочью, думающей лишь о работе. Напряжение в помещение на максимуме, пробуждающее у обоих невыносимое желание открыть все окна, насладившись свежестью и прохладой, но они лишь продолжали тонуть в этой атмосфере непонимания. - Ты сам должен показать ему, что не собираешься сдаваться… Соберись, Лето! – Эмма говорила, лишь нервно сжимая папку с документами, сама до конца не веря в свои слова, но отчаянно предполагая их правильными и уместными. - Ты должен ему показывать пример, а не скорбь, будто он застрял в своем положении навсегда. - Ты просто никогда не была на нашем месте… Если это все, то я, пожалуй, отправлюсь к брату, - не оборачиваясь, мужчина лишь вышел из кабинета, наконец вздохнув полной грудью и торопясь скорее покинуть здание, скорей напоминающее улей. - Разговор еще не закончен, Лето, - обратилась девушка к уже захлопнувшейся двери. Напряжение еще долго не хотело развеиваться, заставляло чувствовать его физически, ощущать, как оно покрывает зябью кожу и сознание в целом. *** Тоненькие пальчики аккуратно обхватили дольку лимона и осторожно добавили его в горячий чай, заставив нескольким каплям все же попасть на нежную кожу, оставив после себя небольшие красные пятна. Девушка лишь на секунду зажмурила глаза от резкой боли, которая уже через минуту и вовсе исчезла. От наполненной кружки исходил приятный пар, наполненный ароматом мяты, от которой всегда оставалось долгое послевкусие. Наслаждаясь любимым напитком, Александра лишь с улыбкой наблюдала за несчастными попытками кошки поймать насекомое на стекле, безжалостно дразнящее животное за окном. На пороге незаметно для всех появилась мисс Браун, лишь облокотившись на дверной косяк, она с грустной улыбкой разглядывала профиль дочери, пытаясь уловить хоть нотку печали. - Не собираешься к ней? – вопрос женщины прозвучал как горькое подтверждение всех опасений. Она уже давно заранее знала ответ дочери, что за ним скрывается и следует. Уговоры излишни, разговоры бесполезны, но она продолжала каждый раз спрашивать, всегда храня в душе надежду на положительный ответ. - Не сегодня… Ты же знаешь, - шатенка безотрывно гипнотизировала окно, но взгляд будто был устремлен сквозь него, теряясь где-то на крышах соседних зданий. - Милая, ты же не можешь просто забыть, - женщина осмелилась подойти к дочери и лишь аккуратно положить теплую ладонь на хрупкое плечо, казалось, еще совсем детское. – Подумай о девочке. - Как раз таки о ней я и думаю в первую очередь, - справляясь с учащенным дыханием и щемящим чувством где-то под ребрами, Александра говорила уже заученные слова, словно впервые, и с такой же болью. - Ты не можешь знать наверняка, дочка… Если так, то почему я не вижу радости? - Это моя радость мама. Я просто чувствую спадающий груз с плеч, и это очень непривычно. - Ты привыкнешь, а я счастлива, что ты наконец сможешь отдохнуть. Женщина лишь робко коснулась губами виска дочери, все еще не до конца уверовав в ее и свою искренность. Внутренние демоны вступили в свою борьбу, порождая радость за бедную Лили и дочь, которая больше не будет мучиться ночами, и волнение, которое обычно наступает, не давая насладиться душевным спокойствием и всегда ждать чего-то неожиданного из-за угла. - Ты права. Ты как всегда права. *** Шаг за шагом Шеннон преодолевал расстояние, которое его отделяло от заветной двери. Как бы по-мазохистски это не звучало, но он был уверен, что лишь там обретает умиротворение. Страх, волнение – все то, что мужчина испытывает за стенами медицинского центра, а чаще все и сразу. Сейчас торопящимся шагом он направлялся в палату, чтобы скорее отогнать плохие предчувствия, которые все сильнее вгрызались под кожу, находясь он где-то на другом конце города. Но к самому большому страху – они не испарились, приблизившись он к белоснежной двери. Лишь неуверенность прежде, чем зайти внутрь, лишь мгновение перед тем, как спокойный голос главного врача окликнул его, уже тянущегося к дверной ручке. - Мистер Лето, - седовласый мужчина в совсем малюсеньких очках, приспущенных на самый кончик заостренного носа, смотрел на Шеннона с самым серьезным лицом, которое было впервые за все нахождение брата в этом месте. - Что случилось? Что с ним? Хоть внутри будто все и разъедала серная кислота, снаружи практически ничего не выдавало истинного Шеннона. Он будто мог с готовностью спокойно воспринять информацию любого рода, но выйдя за территорию учреждения способен был разрушить весь мир. - Ваш брат спит. Мы вкололи ему снотворное, так что его сейчас лучше не беспокоить. - Что случилось? – не отрывая взгляда от лица врача, снова процедил сквозь зубы Шеннон. - Час назад у него был приступ, мы приняли все меры предотвращения, но он сам попросил снотворное. В висках пульсировало с такой силой, что последующие слова доктора было просто физически невозможно услышать. Посторонние голоса доносились до сознания лишь неким эхом из не разбираемых шумов. Совершенная потеря контроля над происходящим, над самим собой, но только на несколько доль секунд… Несколько доль секунд, которые показались по истине вечностью, заточенной всего в одной фразе. - Мистер Лето, вам следует… Врач пытается перехватить цепкими пальцами плечо мужчина, но тот лишь как-то слишком грубо увернулся от хватки, неаккуратно задев мимо проходящую медсестру. Извинения застряли где-то в легких, вырываясь наружу лишь непонятным гортанным хрипом. Взволнованный взгляд доктора казался слишком невыносимым, а мечущийся персонал в белоснежных халатах – слишком далеким. Ноги сами несли к выходу из помещения, казалось, уже помня бесконечные лабиринты коридоров. Сознание вернулось только в лифте, заставив посмотреть на себя в зеркало, но не увидев в нем прежнего себя. Слишком измотан, слишком устал, слишком… Сколько же было в нем этого «слишком». В холле мужчина уже не притягивал взгляды, а скорее находился в вакууме безразличия, который разрастался с каждым шагом. Мозг отчаянно подавал ничтожные сигналы, что его побег был очень быстр и глуп, не обдуман, но все протесты оказались проигнорированными. Взгляд был устремлен лишь на дверь, которая сейчас была равна спасительному кругу для утопающего, утренний свет с улицы, словно свет в конце тоннеля для находящегося на грани жизни и смерти. Дуновение сентябрьского ветра помогает выдохнуть полной грудью. Воздух поступает в легкие спасительными и жадными порциями, давая расслабиться после запаха медикаментов, круглосуточно находящегося в центре. Будто пелена забвения спадает мягкой россыпью с сознания, наконец давая полностью и трезво оценить поступившую информацию. На секунду мужчине кажется, что это всего лишь мозг играет в жестокие игры, а все остальное уже итог недосыпа и нервного истощения. Но происходящее слишком реально для обычной галлюцинации или сна… Слова врача проносятся холодным воспоминанием, заставляя тут же почувствовать, будто лезвие полоснуло по всем надеждам, а несчастная горстка веры рассыпалась у ног миллионом песчинок. Шеннон посмотрел под массивные ботинки, будто под ними и правда были остатки его веры, но ничего кроме парочки опавших листьев его взгляд не обнаружил. Кажется, его только сейчас медленно начали одолевать мысли, что он уже слишком долго стоял на крыльце больницы, устремив свой взгляд в никуда, слишком надолго позволил себе это забвение, которому обещал не предаваться. Такое опасное забвение, которое искушает сознание, давая иллюзию забытья. Мужчина достиг слишком критичной точки, с которой был велик риск сорваться, полностью лишиться остатков здравого рассудка, который сейчас был так необходим. Взгляд зацепился за деревянную скамью в глубине рощи на территории медицинского центра, под раскидистыми ветвями. Словно спасительный остров уединения в тени деревьев. Только сейчас мужчина почувствовал столь неподходящее тепло осеннего, но все еще палящего солнца. Срочно нужна была изоляция, способная его укрыть, если не от самого себя и мечущихся и терзающих мыслей, то от окружающего мира. Минуты, перетекающие в часы, не приносили облегчения, порядка мыслей или же малейшего успокоения. Все было слишком медленно, но в тоже время и слишком неуловимо молниеносно и безвозвратно. Взор Шеннона метался по роще, соседним зданиям, людям, ища какого-то отвлечения от окружающей среды, хоть малейшего успокоения. Невольно под внимательный взгляд попала молодая девушка, которая, осторожно придерживаясь за руку пожилой медсестры со счастливой, но замученной улыбкой, спускалась по ступенькам центра. На вид ей было лет семнадцать, но в глазах отражалась усталость, словно она не мало успела пережить. И Шеннон в этом не сомневался... Сознание подкинуло воспоминания о том, что он встречал уже девушку во время прогулки и несколько раз на выходе от главного врача, помнится, который даже упоминал, что пациентка идет на поправку. Мужчина перевел взор на парня, который с небольшим букетом нежно-лиловых цветов встречал девушку в свои объятия, в которых могла отразиться вся нежность, тепло и забота: его руки аккуратно гладили ее по голове, затейливо повязанной платком, а губы что-то нашептывали на ухо. На минуту Шеннон попробовал представить ее с длинными русыми волосами, которые, возможно, когда-то у нее были. Искренне хотелось надеяться, что девушка и правда избавилась от своего недуга, что по ее плечам еще будут спадать густые локоны. Но вместе с надеждой пришла и злость, растерянность, вспоминая, что выйти также с братом он может еще совсем не скоро. Несвойственная зависть коварно обволакивала своими сетями мысли мужчины, заставляя теперь злиться на счастливую пару, на улыбающуюся медсестру и даже рощу, которая уже казалась лишь декорацией этого места, где нет ничего прекрасного, а деревья насажены, чтобы безнадежно больные могли найти здесь уединение. Это все заставляло кровь мужчины закипать, и смотреть куда угодно, только не на счастливые лица. Еле ощутимое прикосновение заметно передернуло мужчину. Взгляд тут же презрительно пробежал по незнакомке, которая дотронувшись до напряженного плеча Шеннона, тут же одернула руку, словно ошпарившись. - Извините, я думала вам нехорошо, - приятный мелодичный голос тут же обволок сознание, давая возможность расслабиться от нависшего напряжение. Теперь мужчина рассматривал женщину более внимательно, в мыслях отмечая, что на вид ей не больше тридцати пяти. Приятные черты лица тут же располагали на дружелюбную ноту, давая некую иллюзию доверия, а прорезающиеся морщинки под глазами придавали ее внешности даже некий шарм, ничуть не старя. - Да, нехорошо... То есть, нет, - мужчина закрыл глаза, сам не понимаю, что хотел сказать. Ведь всего лишь надо было ответить, что все хорошо. - Все нормально. - Вы не похожи на человека, у которого все хорошо. Обычно мужчину начало бы злить настойчивость и любопытство совершенно незнакомого человека, но сейчас у него просто не было сил на подобное, поэтому он лишь горько усмехнулся, находя в словах правду. Наверное, его и правда было сложно принять за человека, у которого хотя бы все нормально, ведь потерянный взгляд его всегда мог выдать, не говоря уже о внешнем виде, который не отличался последние месяцы особой опрятностью. - А вы, похоже, к каждому подходите, чье состояние считаете нехорошим? - слишком нервно отозвался Лето, чем предполагал у себя в мыслях. Незнакомка лишь усмехнулась, осторожно присаживаясь рядом на скамью, словно боясь спугнуть мужчину. - У вас был взгляд полный боли, глядя на выписывающуюся девушку... У моего мужа был такой же взгляд. - Был? - Шеннон уже полностью повернулся к женщине, машинально переводя взгляд на тонкий безымянный пальчик, на котором переливалось аккуратное золотое колечко. - Сегодня он был впервые за несколько лет по-настоящему счастлив. - Кто? - догадываясь, что женщина не спроста завела эту тему, и что ситуация ей довольно близка, Шеннон сразу перешел к конкретному вопросу. - Моя дочь... Опухоль мозга, неоперабельная... - Почему счастлив? Ведь болезнь... - Отступила, - на одном дыхание произнесла женщина и тут же закрыла ладонями лицо, будто в эту же секунду готова была расплакаться от переполняющих ее эмоций. - До сих пор не верю... - прошептала она, кажется, тише шелеста осенней листвы. - Хоть кому-то это место помогло, - лишь грустно усмехнулся Шеннон, но подобие искренней улыбки он все же смог отразить на своем лице. - Если бы... Знаете, врачи это назвали настоящим чудом, приказали оставаться еще здесь неделю, пока делают повторные анализы, а дочка уже домой так хочет, что... - ее слова резко оборвались, увидев она стеклянные глаза мужчины, взирающие в переливы солнечных лучей в еще не высохших лужах на извилистых дорожках. - Не врачи ей помогли! - Конечно, не врачи! Энергия солнца, наверное, - лишь обреченно фыркнул тот, даже не посмотрев на женщину. - Уже ведь все позади, не имеет значения, что помогло вашей дочери: профессионализм врачей или современное медицинское оборудование. Она вернется домой уже через неделю. Все в вашей жизни вернется... В мозг поступают отчаянные сигналы хоть немного ослабить тон, но мужчина опоминается уже слишком поздно. Стыдно смотреть на женщину, с которой он знаком едва десять минут, стыдно за свою вспыльчивость, которую раньше удавалась контролировать, но а теперь она его, буквально, сжигает изнутри. - Извините, - лишь шепчет мужчина. - Не за что извиняться. Скажите... кто? - Дж... Брат, - осекся тот, но быстро исправился и еще раз повторил, будто боялся, что слишком редко произносит слово "брат". - Как долго? - Шеннон старается не смотреть в лицо незнакомке, уже догадываясь, что сейчас на нем будут уже такие ненавистные эмоции сочувствия. - Кажется, теперь надолго. - Я ведь спросила, сколько вы здесь, а не насколько. - Это имеет значение? Здесь времени нет. Оно останавливается, как только делаешь шаг на территорию этой больницы, которую все называют медицинским центром имени кого-то, чтобы дать надежду, что громкое имя хоть как-то поможет безнадежным пациентам. - Так переступите ЗА территорию. Вы ведь братья... Пойдет время для вас - пойдет и для него. Вы как никакие другие должны ощущать эту связь... Сейчас он лишь ощущает ваше же отчаяние. Даже в эту минуту. - Не так просто... Не так просто продолжать быть сильным в одиночку. - Зря я это делаю, - прошептала женщина, но уже через минуту начала что-то искать в своей сумке, пока не достала от туда кожаный блокнот. - Она поможет. Ловким движением незнакомка вырвала один из листов и протянула мужчине отрывок с адресом, написанным, явно, в спешке. - Служба психологической поддержки? - сразу предположил и нервно усмехнулся Лето, на секунду думая, что его и правда можно было принять за психа. - Ее зовут Александра. Прошу, езжайте к ней, расскажите о своем брате. - Это доктор? - Не совсем. Она нам помогла, и у нее необычные методы, скорее даже не совсем традиционные... - Это целительница, - уже утвердительно произнес Шеннон, глядя как мнется женщина, не находя подходящего слова, для описания таинственной девушки. - Она так себя не называет. - Ведьмы, экстрасенсы... Не важно, мы не верим в это. Не думаю, что до этого дойдет. - А есть ли куда дальше "доходить"? Подумайте, а адрес оставьте. Возможно, именно это вам и нужно... Аккуратно проведя теплой ладонью по плечу мужчины, незнакомка ушла, оставив после себя лишь легкий запах парфюма, в котором улавливались отголоски свежести апреля с мятным послевкусием. Оставила она также и еще больше запутанные мысли, хоть и значительную легкость и расслабленность в душе. Миндально-ореховые глаза безотрывно смотрели на уже смятый листок, а в уме прокручивались последние слова женщины.