Здравствуй, напарница

На городском кладбище не было ни души. Стоял ясный сентябрьский день, один из тех дней, когда ярко светит осеннее солнце, заставляя редкие желтые листья на деревьях полупрозрачно светиться. Именно в такие дни ты понимаешь, какой бывает золотая осень: в воздухе веет горькими запахами, и хотя небо светлое, кажется, что вот-вот наступит вечер. Одна могила, находящаяся в некотором отдалении от остальных, давно могла зарасти травой, если бы не добрые люди, время от времени приводившие ее в порядок. Ее уже очень давно никто не навещал. Внезапно по воздуху пробежала легкая рябь, и между рядами могил возник человек, держащий в руках букет красивых белых цветов. Он приблизился к надгробию и чуть постоял рядом с ним. Положив букет на каменную плиту, он присел и погладил мраморное изображение, оставляя след на пыльной поверхности, и в который раз прочитал красивые позолоченные, ничуть не потускневшие от времени буквы. «Ева “Молли” Вэй». — Здравствуй, напарница, — грустно улыбнулся он. Могильный камень оставался нем. Джордан обернулся и окинул взглядом кладбище. Все как раньше, разве только могил прибавилось. «Люди-то умирают», — пришло ему на ум. Вот только ему суждено жить долго. Очень долго... Джордан вновь вгляделся в фотографию. Изображенная на ней Молли весело улыбалась, с момента, как они не виделись, она немного повзрослела, но не изменилась. В тот страшный день, когда она погибла, ей было как Джордану — семнадцать лет. С момента ее гибели он приходил сюда каждые пять лет. Он мог и хотел бы являться гораздо чаще, но Вселенная не вертится сама по себе. Творцы требовали от него многого и получали много, но эти несколько часов в сентябрьский день, раз в пятилетие, он не отдаст им... И пусть вся Вселенная пойдет прахом. Прошло пятнадцать лет со дня смерти Молли и еще два — со дня их разлуки; так, Джордан приходил на могилу гонщицы третий раз. Сейчас ему было тридцать четыре, однако лицо его оставалось таким же молодым, как в то время, когда он был стрелком команды Земля. Но внутри он чувствовал себя гораздо старше, и только где-то глубоко в сердце его жил тот извечный подросток Джордан Уайлд, влюбленный в свою боевитую напарницу. Джордан и сам сознавал, что нельзя любить призрак, но — любил. И ничего не мог поделать. За этими размышлениями Аватар не сразу заметил, что рядом с ним кто-то появился. «Это невероятно!» Легкий вздох — его не дано услышать или почувствовать никому из людей. Солнечные лучи озарили фигуру девушки, застывшую рядом с Аватаром. Озарили — проходя насквозь. Ева Вэй, гонщица Молли пришла навестить свою собственную могилу. — ...Джордан!.. — сорвалось с ее губ. Конечно, она знала, что никто не может ее слышать и видеть, и этот тихий, почти не похожий на прежний звук голоса Молли вскрик раздался лишь от неожиданности и радости. Радость быстро потухла: напарник не мог ее видеть. Однако, Джордан повернул голову в ее сторону, и его глаза расширились от изумления. Без сомнения, он смотрел прямо на нее, его взгляд был не похож на взгляды остальных людей, к которым она приходила и за которыми наблюдала: те же Стэн и Кодзи скользили взором по ее лицу, но смотрели сквозь гонщицу. — Молли? — стрелок все еще не мог поверить. — ...Ты можешь меня видеть?.. — ясная улыбка появилась на призрачном лице девушки. — Да... но как? — ...Если бы я знала. Ты первый, кто увидел меня... Они смотрели друг другу прямо в глаза, их отделяло лишь несколько метров и — целая вечность. — Ты жива? — надежда слышалась в его голосе, угадывалась в его движениях; он был готов броситься к ней... В ответ было грустное, ужасающе простое и болезненно честное «нет». Девушка не выдержала его взгляда — в нем мгновенно потухла искорка безумной надежды. Она села на свою надгробную плиту и сказала с легкой усмешкой: — ...А я еще думала: кто приносит мне эти цветы? Надо же, я не узнала в них те самые, обанские. Ведь именно они росли на нашем модуле, так?.. Джордан кивнул. Он внимательно рассматривал ее темные волосы и вишневые глаза; она была одета в форму команды Земли, как и прежде, и выглядела такой, какой он всегда ее знал. Они молчали. Молли любовалась цветами, Джордан — ее лицом. Оно выражало нечто непонятное ему: то ли смятение, то ли какое-то странное счастье. — Как это случилось? Она слегка вздрогнула, дернула плечами, как будто избавляясь от липкой паутины страха, которую ей навеяли воспоминания. Сердце парня екнуло: ему были настолько знакомы эти движения... — ...Это было на гонке. Папа предупреждал меня, чтобы я не выходила, но я не послушалась. Тогда последнее, что он мне сказал, было: «Как ты похожа на Майю...» — ее речь была связной, правильной, как будто она уже много раз рассказывала это. — Знаешь, это звучало, как приговор... Джордан слушал, не поднимая головы. — ...Моим соперником был странный инопланетянин. Я не помню его имени, хотя могла бы запомнить на всю жизнь... ...Я проигрывала. И на одном из последних поворотов я начала выходить вперед, как вдруг... Ее ресницы задрожали. — ...Я столько раз проделывала этот маневр. Почему он тогда не получился? Мой корабль перевернулся и... врезался в заграждение... В последний момент просто дрогнула рука... Джордан вскинул голову: он прекрасно знал, как она это делала, видел много раз, ощущал на себе. — Это просто нечестно. Это был один из твоих любимых трюков. — ...Верно... — эхом откликнулась она. Снова настала тишина, но вскоре Молли задала свой вопрос: — ...Скажи, ты часто сюда приходишь?.. — Нет, — он покачал головой. – Всего в третий раз. — ...Джордан, не говори «всего». Для меня это очень важно... — девушка не отрывала от него глаз. — ...Я знаю, что тебе тоже тяжело. И мне... мне приятно, что ты находишь время... — Не говори так, Молли. Если бы я не стал Аватаром... У него было много вариантов для продолжения. «Я был бы с тобой», «я приходил бы чаще», а возможно и «ты была бы жива». Но слова Молли заставили его замолчать: — ...Если бы ты не стал Аватаром, ты бы сейчас не видел и не слышал меня... Как многие люди, которых я знала. Как Стэн и Кодзи. Как папа... Она поднялась, ее хрупкие плечи съежились; Молли обхватила себя руками и продолжила: — ...Папа недолго прожил после той гонки. Должно быть, не смог смириться... Джордан знал это. — ...А Стэн и Кодзи перебрались в Итальянскую Республику. Сейчас они в числе лучших механиков и работают на производстве гоночных машин. В тот день они сидели в гараже, где стоял мой корабль и... Господи, я не хочу вспоминать их слова: они винили в моей смерти себя, думали, что плохо закрепили что-то... Я стояла за дверью и подслушивала... Как бы я хотела их переубедить... Молли с низко опущенной головой стояла прямо напротив него. Джордан поймал себя на мысли, что как никогда хочет к ней прикоснуться, а девушка просто мечтала почувствовать хотя бы на долю секунды тепло его тела. — Я расскажу им, если хочешь. — ...Джордан... Он остановил ее жестом. Между ними были моменты, когда они понимали друг друга без слов, как в день их последней встречи. Сейчас она говорила «спасибо». «Спасибо за все». — ...Я люблю тебя... — вдруг шепнула она. Еще чуть-чуть — и она бы заплакала. — Я тоже тебя люблю... Девушка подошла ближе, не в силах подавить желание прикоснуться к нему. На долю секунды, даже меньше, Джордан почувствовал на своих губах ее поцелуй — даже не поцелуй, а прикосновение свежего ветра, луча солнца, пылинки... Воздух, свет и материя — вот чем была теперь Ева Вэй. Ее сердце давно не билось, но девушка знала: сейчас оно бы выскочило из груди, точь-в-точь как сердце Джордана. — Мы еще встретимся, обещаю, — он серьезно посмотрел на нее. Сейчас он говорил «мне пора». — ...Я знаю... До свидания... Молли была младше его на семнадцать лет — теперь. Но на мгновение они почувствовали себя такими же юными, как и прежде. Теперь они всегда будут такими. Джордан исчез. В его голове зрела мысль, невероятная, почти неосуществимая, но ведь любовь и надежда, как известно, помогают сбываться и невозможным мечтам. Сейчас он мечтал вернуть ее. На пару минут, на долю секунды, но почувствовать запах ее волос, вкус ее губ, все как раньше... «Когда-нибудь это случится. У меня впереди годы, столетия. Это случится». А она... Призрак гонщицы еще долго стоял рядом с могилой, глядя на букет белых цветов, листья которых нежно перебирал ветер. Через пять лет Джордан вернется. Пять лет — это довольно много для живого человека и так мало для нее... Сегодня ей сделали самый роскошный подарок. Но все равно она плакала, и настоящие, живые, горячие слезы капали на могильную плиту.