И что это было?

Она приготовилась. Сейчас она выйдет из лифта и все увидят её новую прическу, её новую одежду. Катя со вздохом вспомнила своё недавнее лимонно-фиолетовое фиаско, но сразу приободрилась – ведь сегодня всё по-другому! Сейчас Катя чрезвычайно себе нравилась. Она потратила все выходные на походы по магазинам. И целых три часа просидела в кресле стилиста! После всех этих трудов, усилий, мучений даже, Екатерина Валерьевна Пушкарёва узнала о себе много нового. Оказалось, что волосы у неё не тусклые и тонкие, а пышные, лёгкие и в начёсе не нуждаются. Оказалось, что глаза у неё не просто большие, но и выразительные, и новые стильные очки замечательно подчёркивают эту выразительность. А ещё – вы только подумайте! – у Кати Пушкарёвой есть талия! И новый белый жакет так славно облегает и её, и красивую грудь. Представьте, она у Кати тоже есть, и она кра-си-ва-я. Да-да, сейчас её увидят девочки, а потом… Ах, потом Катя зайдёт в кабинет президента, и Андрей на неё посмотрит и… Вдруг радужные мечтания Кати прервались – лифт задрожал и остановился. Свет погас, сразу стало тихо и жутко. Не горела даже панель управления на стене кабины. Несколько секунд простояв в замешательстве, девушка начала действовать. На ощупь разыскав кнопки вызова, Катя безрезультатно понажимала на них. Постаралась найти переговорный динамик и вызвать диспетчера – тоже безуспешно. Постепенно Катей стала овладевать паника – время шло, а лифт не двигался, свет не загорался, и спасать её тоже никто не торопился. К несчастью, в новую сумочку Катя забыла положить мобильный телефон и позвонить никому с просьбой о помощи не могла. Темно было абсолютно – стены лифтовой кабины не пропускали ни лучика света. Что же делать? Ведь всё было так хорошо! О, как Катя предвкушала своё появление перед Андреем, как к нему готовилась! Как надеялась доказать, что предыдущее её преображение было просто неудачным первым опытом… Катя заметалась по маленькой коробке. В волнении, перебегая от стены к стене лифта, девушка несколько раз споткнулась, подвернула ногу и сломала каблук своего замечательного левого ботиночка. Чернота давила, как и стены вокруг. На помощь никто не спешил. Катя не выдержала и расплакалась. Конечно, в сумке не оказалось и платка тоже, поэтому Катя ладошками начала тереть глаза, размазывая ещё недавно аккуратно наложенные тени и тушь. Очки свалились с носа и грустно хрустнули под её рукой, когда Катя пыталась нашарить их на полу. Хорошо, что, как опытный очкарик, она захватила свои старые, проверенные, чуть не сосланные в дальний ящик комода окуляры. Катя достала их и зачем-то надела. Это был глупый поступок: видеть она всё равно ничего не могла. Слезы полились ещё сильнее, из-за потёкшей туши веки защипало… Но это был ещё не апофеоз катастрофы, нет. Через некоторое время в лифте стало душно и жарко, и Катя, расстёгивая тугие пуговицы на жакете, умудрилась оборвать две из них, причём одну выдрала вместе с кусочком ткани. Возможно, от осознания неизбежной несправедливости мироздания, а, может быть, и потому, что подобные неприятности стали уже чем-то вполне обыденным, Катя плакать перестала. Вместо этого девушка рассердилась и, решив наплевать на мироздание, собственное вечное невезение и всё равно никем не оценённую красоту, сняла жакет совсем. Ну и пусть блузка тонкая совсем. Кто её увидит? Однако мироздание продолжало пакостить, и без жакета прохладнее Кате не стало. Вскоре Кате показалось, что вспотели даже её волосы. В непривычной обуви быстро устали ноги. Катя уселась на пол, не думая уже о своей чудесной светлой юбке. О том, что можно было подстелить на пол испорченный жакет или пальто, она и не вспомнила. Когда девушка усаживалась поудобнее, юбка подозрительно затрещала... Впрочем, какая разница? Наверное, Катю никогда уже отсюда не достанут… Мироздание может подстроить и не такую шутку. «Вероятно, стоит прилечь?» Мироздание не ответило. Через несколько часов лифт запустили, и он почти торжественно открыл свои двери на президентском этаже. В холл, прихрамывая и волоча за собой пальто и пыльную сумку, вышла Екатерина Пушкарёва. У самого лифта её встретило изумлённое молчание, раскрытые рты и вытаращенные глаза Романа Дмитриевича Малиновского и Андрея Павловича Жданова. От стойки ресепшен послышался коллективный вздох женсовета, а от бара - кашель подавившейся кофе Клочковой. «И где этот конец света, когда он так нужен?»