Та жидкость в пробирке...

      Попадая в воронку, ты думаешь, как подняться по стенам и за что ухватиться. Твоя воронка может быть твоим выбором, может – ошибкой, может – чем угодно.       Прошло уже несколько часов после того, как Она решила подавить всё в себе. Вы думаете, это самоубийство? Нет, что вы. Спасительная ниточка свободы, ничего больше. Её лишь попросили подождать немного. Немного. Целую вечность, если на Её взгляд. Столько раз Она слышала о том, как делали этот чудодейственный укол, который помогает избавиться от страданий. За один день Она потеряла всё, что у Неё было, остались лишь мысли и чувства, единственное, что потерять было невозможно, как Она считала. По крайней мере, самой. Она сидела напротив кабинета, встав за всё время лишь раз, когда Ей почудилось, что зовут уже Её. Но нет, «Время не так быстротечно», как сказали Ей. Но почему никто не предупредил, что Она лишится не только тех чувств, что мешались? И о том, что этот укол на всю жизнь…       Всё плывёт в Её глазах сквозь тонкую пелену слёз, но Она поднимается и снова идёт к кабинету, уже почти окрылённая мыслью о том, что сейчас всё сбудется. Стучится. Получает разрешение войти. Заходит и видит в кабинете лишь парня чуть старше себя, едва-едва закончившего учёбу, наверное. - Не передумали? – лишь уточняет он, отвлекаясь от подготовки шприца и оборачиваясь. - Нет… Скажите, а он правда помогает от всего того… - Она запнулась, подбирая подходящие слова, - что приносит боль?       Молодой человек пожал плечами и, продолжая то, на чём его прервали, заметил: «Должен. Хотя я правда не понимаю, зачем он Вам». Врач улыбнулся уголками губ, когда услышал неуверенный голос позади с вопросом «Но Вы ведь сделаете?», и негромко ответил «Разумеется». Она уже пятая у него за сегодня среди своего возраста. И каждый спрашивал одно и то же, что другие. Этот укол – своеобразный наркотик, добровольный, но обязательный, если хоть раз заикнёшься о нём. Как бы ни хотел парень хоть одному из них сказать «Не делай, дурак!», но был обязан убедить сделать. И лишь сам для себя принял решение, что этот укол не для него. Хотя если сравнивать его жизнь со всеми теми, кто приходил, то это могло бы показаться удивительным. Но ни одна душа не спросила его о том, делал ли он укол себе, а ещё о том, почему нет. - Снимите рубашку и прилягте на кушетку, - скомандовал врач, заливая какую-то мерцающую жидкость из флакончика в шприц, в то время как Она послушно вешала одежду на вешалку рядом. Через минуту, когда Она уже была готова, молодой человек подошёл и, чуть собрав в складку кожу под лопаткой, ввёл довольно болезненную инъекцию. - Подействует через полчаса или час, зависит от организма, - заметил парень, пока Она одевалась. - Учту, спасибо, до свидания, - сказала Она и ушла.       Уже сейчас парень знал, что вернётся Она максимум через месяц. Все рано или поздно возвращались. Этот препарат пожирает твою душу изнутри и убивает личность; он позволяет забыть огорчение и горе, это верно, но заодно забирает и радость. Врач чуть нахмурился, накапал себе дозу успокоительного и, выпив всё сразу, как всегда, чуть приоткрыл дверь и позвал «Следующий!», понимая, что за сегодня ему предстоит выпить ещё больше успокоительного, чем обычно.