Цветы и подарки

      То, что она нравилась Алистеру, леди Эдукан знала с самого начала и воспринимала это как должное.       Иначе и быть не могло — она красива, умна, тактична, умеет поддерживать беседу и делать вид, что внимательно слушает. Она была и оставалась леди, и не важно, что после изгнания из Орзаммара она утратила права на престол.       Середа была приветлива с бедным парнем — и дело даже не в строгих законах Алмазных залов, соблюдение которых вдалбливали в её упрямую голову с самого раннего детства. Середе пришлась по душе его наивность и беспечная открытость. Впрочем, Середу также забавляло, как от простой вежливой улыбки его бросает то в пот, то в дрожь, ведь став бойцом с моровыми тварями, она не перестала быть женщиной. Ей льстило внимание Алистера, и не важно, что длинноногий человеческий юноша был абсолютно не в её вкусе.       Закончилось тем, что и должно было случиться.       Бедняга обманулся, решив, что соблюдение приличий и формальная поддержка таят в себе что-то большее.       Он принёс розу. Забавный цветок с помятыми лепестками и неровно обломанным стеблем. Большинство растений ассоциировались у Середы с грязью — её передёргивало от отвращения, когда кто-то из её спутников дёргал мимоходом придорожную траву и совал белёсый мягкий кончик в рот. Хуже бывало только, когда заметив пристальный взгляд, ей ещё и осмеливались предлагать помусоленный стебель, точно леденец. Однако матовые, багровые на изломе лепестки всколыхнули что-то в её сердце. Вспомнились залы Орзаммара, раскатанные рулоны шёлка всех оттенков красного, тёмный бархат шкатулок, в которых томятся рубины, дожидающиеся, когда их коснётся рука искусного ювелира… Она печально улыбнулась, сама не замечая этого.       — Знаешь, я увидел её в Лотеринге, и мне она напомнила тебя…       — И поэтому ты решил её сорвать?       — О, нет… — смутился Алистер. — Я… Понимаешь…       Алистер что-то говорил про цветы и шипы, но леди Эдукан его не слушала, лишь кивала с заинтересованным видом в тех местах, где юноша делал паузу. Мысли Середы были далеко отсюда.       Эта роза напомнила кое-что ещё… Ленты, которые Горим покупал своей невесте и случайно забывал на туалетном столике Середы. Ленты были потрясающе милые — яркие и с бубенчиками, но увы, такие позволительно носить простолюдинкам, а не благородным леди. Ленты принцесса возвращала со снисходительной улыбкой — но не раньше, чем налюбуется ими, вплетёнными в свои золотые косы. Она вспомнила латную рукавицу, которая совершенно случайно попала на полировку к подмастерью кузнеца. Безрукий неумёха погнул боковую скобку крепления, нарушив замысел именитого оружейника из дома Ультра, Горим понёс справедливое наказание за недосмотр, но удивительно, что злополучная скобка больше не тревожила её сломанную в детстве пястную косточку. А те простецкие сладости, что Горим покупал себе и сестре, и которые Середа у него отбирала — «не пристало воину лакомиться леденцами»?       Алистер замолчал, переводя дыхание, и она улыбнулась, накрывая его руку своей ладонью.       — Понимаю, мой друг. Но я не слишком люблю цветы. — И прежде, чем лицо юноши успело разочарованно вытянуться, она мягко добавила с заговорщицким видом: — А знаешь, я уверена — нашей Лелиане они точно нравятся. Она очень хотела бы, чтобы кто-нибудь ей их подарил. Ей нравятся не только розы — она говорила, что ей особо дороги какие-то маленькие беленькие цветочки… Память о матери. Она ведь тоже сирота, как и ты. Вот только я в цветах совершенно не разбираюсь. Если увидишь такие, подари ей, ладно? А то она совсем расклеилась после встречи с Маржолайн. Хорошо?       Алистер задумчиво посмотрел на Лелиану, играющую с нагом, перевёл взгляд на цветок, потом снова на Лелиану.       — Я не знал, что она сирота, — с запинкой произнёс он.       — Она мало кому это рассказывает. В этом вы с ней очень похожи. Извини, я пойду — мне нужно дописать письмо Гориму в Денерим, рассказать о новостях.       «И придумать, наконец, что же такого ему подарить особенного?» — подумала леди Эдукан и усмехнулась.