***
Оби-Ван, открыв глаза, осторожно сел и со вздохом провёл рукой по затылку: голова немилосердно болела, и звенящая сейчас тишина казалась ему весьма и весьма неуместной после звуков боя. Он огляделся. Помещение было совершенно незнакомым. Комната, в которой он оказался, была очень просторная, но из мебели в ней нашлась только огромная кровать, закрытая с одной стороны длинным пурпурным балдахином, и кресло, на спинке которого мирно лежали его туника и роба. Джедай, осторожно переместившись на другую сторону гигантского ложа, резко отдёрнул занавес, ожидая увидеть там чью-то фигуру. Однако за тканью не оказалось не то что ни души, но даже и ещё какого-либо предмета. Только пустая стена. Мужчина медленно опустил босые ноги на пол и снова осмотрелся — комната продолжала тонуть в тишине. Оби-Ван торопливо выпрямился и, подойдя к креслу, осторожно взял в руки слишком уже безупречно бежевую тунику. За ножкой кресла обнаружились его сапоги, и вскоре магистр в полном, за исключением неизвестно когда и как пропавшего светового меча, обмундировании покинул комнату, единственный выход из которой вывел его на залитую утренним солнцем террасу. Положив ладонь на каменную ограду, Кеноби неторопливо направился вдоль неё. Справа почти через каждые десять-двадцать метров встречались арки, ведущие в разные комнаты, но все они, так же как и та, в которой он проснулся, оказывались пусты. Остановившись напротив одной из них, Оби-Ван всё же сделал шаг внутрь . — Есть здесь кто-нибудь? — его голос эхом отскочил от стен и затерялся где-то в куполе кажущегося безразмерным потолка. Тёплые лучи солнца, проникшие через окна, скользнули по гладкой поверхности стоящего посередине помещения длинного стола. Джедай, проследив за ходом лучей, вдруг быстрым шагом обогнул стол и оказался у противоположной стены. Рука его аккуратно подняла и привычно сжала серебристый эфес светового меча. Значит, здесь всё же кто-то есть. Закрепив оружие на поясе, магистр вновь вышел на террасу и неожиданно обнаружил лестницу, ведущую вниз. Он уже собрался было вернуться назад, в то помещение, где он очнулся, как услышал чей-то звонкий смех. Прислушавшись, джедай понял, что голоса раздавались где-то рядом со сверкающим озером, раскинувшимся недалеко от здания. Перила лестницы приветливо засверкали в солнечном свете, словно бы приглашая его последовать за этими голосами.***
Энакину всё же удалось с боем продраться сквозь толпу солдат его же легиона, но вот попасть в палату ему так и не дали. Его отчаянный крик отскакивал от стен, а кулаки почти беспрестанно ударяли то по стеклу, отделяющего его от Оби-Вана, то по стенам коридора. Клоны уже даже не пытались приблизиться к нему, не понаслышке зная крутой нрав генерала. А он бушевал всё сильней и сильней, но проскользнуть мимо целителей-джедаев всё же не мог. — Пустите! — лицо Скайуокера исказилось от гнева. — Я должен его увидеть! Двери в палату магистра разъехались, и рядом с джедаем появилась Вокара Че. — Рыцарь Скайуокер, — она сжала его плечи руками. — Успокойтесь. В противном случае нам придётся применить против вас Силу. — Мастер Че, пожалуйста, — он умоляюще посмотрел на целительницу. — Мне нужно его увидеть. Я должен знать, что с ним. Прошу вас. Я хочу только… — Энакин, — голос тви’лечки чуть дрогнул. — Мастер Че? — молодой мужчина, мгновенно почувствовав это, напрягся. — Что с ним? Она не успела хоть что-то сделать, как дверь снова отъехала в сторону и из палаты высунулось тревожное лицо одного из целителей. Внутрь помещения тут же зашёл ещё кто-то из джедаев. — Энакин, мы… — женщина на мгновенье поджала губы. — Мы теряем его. Мебель в коридоре начала подрагивать на месте. — Вы «что»? — шёпотом, стараясь сдержать свои эмоции, переспросил Избранный. — Мы теряем его, Энакин, — мягко повторила мастер Че. — Препараты на него почти не действуют, бакта не даёт никакого эффекта, а Жизненная Сила, которой мы пытаемся поддержать его состояние, просто проходит мимо. Он не воспринимает её. В коридоре замигал свет и несколько ламп с хрустом лопнули, осыпав искрами стоящих поблизости джедаев и клонов. Скайуокер, закрыв глаза, тяжело вдохнул и выдохнул. — Мастер Че. Рядом с джедаями появилась Баррис. Глаза её были широко распахнуты, а в Силе чувствовался неприкрытый ужас, хотя было видно, что она прилагает неимоверные усилия, чтобы казаться спокойной и уверенной. Тви’лечка, не выпуская плеч мужчины, повернулась к ней лицом. — Дыхание полностью отсутствует, — нижняя губа мириаланки всё же вздрогнула. — Пульса нет. Мне… мне нужно, — её глаза чуть блеснули. — Констатировать время смерти, мастер Че?.. Прикрученные к полу кресла со скрежетом принялись подниматься вверх, и в следующую секунду Энакин рванул в сторону палаты. Реакция Вокары была мгновенной: игла неведомо каким образом появившегося в её руке шприца воткнулась в шею джедая. Охнув, Скайуокер замер. Плечи его поникли, и он едва только успел опереться ладонью о стену, прежде чем съехать на пол. Мастер Че, склонившись к мужчине, осторожно вытащила всё ещё торчащий шприц и, аккуратно подтолкнув рыцаря спиной к стене, перевела взгляд на Баррис. — Сколько прошло времени? — сурово спросила она. — Секунд пятнадцать-двадцать. — У него ещё есть время. Выпрямившись, Вокара торопливо направилась назад, в палату, но, вдруг остановившись, развернулась к молодому джедаю и падавану, присевшей рядом с ним. — Останься здесь, Баррис. Оффи лишь молча кивнула, прекрасно понимая причину просьбы целительницы.***
Чем ближе к озеру он подходил, тем отчётливей слышал неторопливый разговор: женщины и, кажется, ребёнка. Вот уже до них оставалось только несколько метров, и Оби-Ван, с шумом вывалившись из аллеи, окружавшей озеро, замер в нерешительности. Женщина сидела прямо на земле спиной к магистру, а ребёнок — девочка возрастом примерно около трёх лет — в нескольких шагах от неё носилась по поляне с какой-то игрушкой в руках. — Я прошу прощения за своё вторжение, — он сделал осторожный шаг к ним. — Я хотел бы узнать… Девочка, едва услышав его голос, остановилась и уставилась на него своими ярко-зелёными глазами. — Папочка! Папочка проснулся! Игрушка тут же полетела в траву, а девочка, не дав джедаю хоть как-то отреагировать на её заявление, понеслась к нему. Оби-Ван чуть дрогнул, когда её фигура на скорости почти впечаталась в его ногу. Ладонь его совершенно автоматически легла на голову малышки и ласково скользнула по рыжеватым волосам. Непонимающий взгляд Кеноби теперь обратился к женщине, всё ещё продолжающей сидеть к нему — теперь уже к ним — спиной: светлые локоны, не достающие буквально пару-тройку сантиметров до талии, голубое платье, открывающее её бледную фарфоровую кожу до самых плеч, лицо… увидеть бы только лицо… Словно бы почувствовав его взгляд, прикованный к ней, женщина положила рядом с собой датапад и повернулась к ним, опершись рукой и всё так же оставаясь на земле. Глаза генерала расширились от удивления: должно быть это какой-то мираж, должно быть его собственное сознание решило сыграть с ним злую шутку. Безумно злую шутку. — Правда же мамочке идёт? — девочка потянула его за штанину. — Скажи ей, что она красивая, папочка. Она мне не верит, — она недовольно надула губы. — Она же красивая, папочка? Красивая? — Очень, — на выдохе откликнулся Оби-Ван. Сатин, покачав головой, широко улыбнулась и, поднявшись, неторопливо направилась в их сторону. Когда мандалорка остановилась напротив джедая, он, всё так же находясь в состоянии шока, оглядел её с ног до головы. — Дорогая, — женщина, опустившись на корточки, протянула руку к продолжающей прижиматься к ноге магистра девочке. — Иди сюда. Малышка, тут же заулыбавшись, переместилась к ней и вскоре была уже на её руках. Стоило только Сатин выпрямиться, как она рассмеялась: на лице мужчины отразилось уже не только удивление, но и смущение вперемешку с недоумением. — Это, — он нерешительно протянул руку к мандалорке, но почему-то почти сразу же вернул её в исходное положение. — Это ты? Но...но разве такое возможно? Ты же… ты… — Оби-Ван не мог произнести это вслух. — Как? Почему? Я не понимаю. — Всё в порядке, Оби, — свободная от ребёнка рука женщины нежно легка на щеку джедая, и он почувствовал — действительно почувствовал — её тепло. — Это я. И твоё сознание. — Моё сознание? — Ты видишь то, что хочешь увидеть, — отчего-то грустно произнесла Сатин и, лукаво улыбнувшись, добавила: — Видимо, ты хотел увидеть меня. — Но я не знаю её, — он указал кивком головы на девочку, тут же мгновенно надувшуюся. — Как я могу захотеть увидеть того, кого не знаю? Да и как вообще моё подсознание могло воспроизвести её, если я вижу её впервые? Девочка, недовольно фыркнув, скрестила руки и отвернулась в сторону от джедая. — Ну, дорогая, не хмурься, — пальцы женщины скользнули по одной из её коротеньких рыжеватых кос, торчащих в разные стороны. — Это не добавит тебе красоты. — Но почему папочка узнал тебя, но не узнал меня? Это несправедливо! — Мара, — женщина укоризненно посмотрела на дочь. — Мара? — глаза джедая снова метнулись к мандалорке. Та лишь согласно кивнула. — И… эта Мара… она… она моя…? — не договорив, он вопросительно посмотрел на женщину. — Твоя, — Сатин снова улыбнулась. — Но как так? Я же… мы же… Я просто не понимаю как? — Ты хочешь, чтобы я тебе наглядно показала, как именно? Щеки и скулы Оби-Вана заметно поалели. — Нет, я, конечно, понимаю как, но я не понимаю КАК? — магистр нервно взъерошил волосы. — Это же было всего лишь только раз… — Дважды, Оби-Ван, — мягко поправила его женщина. — Ну, хорошо, — он согласно кивнул и, стараясь не замечать, как лицо продолжает гореть, всё же продолжил: — Дважды. Да, это было дважды. Но ей же сейчас должно быть от силы только несколько месяцев, но никак не несколько лет. — Просто ты хочешь видеть здесь её такой, но на самом деле ей и есть только два месяца. Она родилась незадолго до инцидента на Мандалоре, — её взгляд, наполненный любовью, переместился на Мару. — Я решила, что ей следует находиться подальше от дворцовых интриг, — она вздохнула и с грустью добавила: — И была права. — Сатин, — ладонь Оби-Вана, оказавшись на талии мандалорки, осторожно скользнула вверх по её телу. — Почему ты ничего не рассказала мне? Будто бы почувствовав предстоящий серьёзный разговор взрослых, девочка заёрзала в руках матери, из-за чего почти сразу оказалась на земле. И едва только её ступни коснулись травы, она тут же кинулась к брошенной игрушке, в которой джедай успел разглядеть миниатюрную копию своей собственной Дельты. — Сатин, — он снова позвал её, однако женщина продолжала буравить взглядом его сапоги. — Разве я не имею права знать правду? Хотя бы причину твоего решения. — Ты не спрашивал, — мандалорка подняла на него свой взгляд. — А я не видела смысла говорить тебе о ней, — она неопределённо повела плечами. — Ничего бы не изменилось, даже если бы ты знал о её существовании. А так, — Сатин повернула голову в сторону носящейся с радостными воплями возле кромки воды Мары, — так я точно знала, что её никто не отберёт у меня. — Так она… чувствительна к Силе? — Более чем, — женщина, улыбнувшись, снова развернулась к нему. — Слишком уж сильными оказались твои гены, Кеноби. Но улыбка её поникла, когда она увидела его взгляд, наполненный сожалением. — Сатин, я… — джедай на миг поджал губы. — Я хотел попросить у тебя прощения. — За что? — За то, что случилось с тобой. За всю ту боль, что я причинил тебе. За всё то, что произошло из-за меня. Если бы я только задумался над тем, к чему это может привести, если бы я только на миг остановился и огляделся, если бы я только сразу понял… Быть может… может, я бы смог спасти тебя. Возможно, мне бы удалось уберечь тебя. Удалось бы… — Оби-Ван, — руки мандалорки легли на плечи магистра. — Тебе ни к чему просить у меня прощения. — Но как же… — Я никогда ни в чём тебя не винила. Ты всегда делал это сам. И сейчас ты тоже делаешь это сам, — взгляд её отчего-то погрустнел. — Но твоё самобичевание ничего не изменит. То, что произошло, уже произошло. А тебе нужно продолжать жить дальше. Без своих терзаний о содеянном. — Но как я могу жить дальше, зная, что по моей вине ты погибла? — Просто прими мою смерть как должное, Оби-Ван. Не думай о том, из-за чего это произошло. Эта война всё равно бы не оставила меня в живых. Я бы всё равно умерла. Если не от руки Мола, то благодаря Дозору Смерти, сепаратистским наёмникам или охотникам за головами. Это скорее я должна просить у тебя прощения. Лицо джедая преобразовалось от испытываемой боли, и он покачал головой. — Это не так. — Нет, это так, — неожиданно отрезала женщина. — Мне следовало догадаться, что это ловушка, что я приманка, которую хотят использовать против тебя. Мне нужно было связаться с Сенатом, а не с тобой. Но в тот момент я просто... — она опустила глаза к земле. — Наверное, я просто испугалась. Оби-Ван осторожно взял её за подбородок и поднял к себе её лицо. — Ты отрастила волосы, — вдруг заметил он. Сатин улыбнулась уголками губ. — Твоё сознание. — Что «моё сознание»? — Твоё сознание отрастило мне волосы. — Совсем как тогда, — мужчина неторопливо пропустил несколько прядей её волос между пальцами. — В день нашей первой встречи. Его рука остановилась возле её лица, и Сатин, накрыв его ладонь своей, медленно потянулась к нему. Внезапно со стороны озера послышался детский крик. Глаза женщины расширились от ужаса. — Мара! Она первой кинулась к воде.***
— Он мой командир! Я должен его видеть! Коуди смог прорваться сквозь своих же собратьев только лишь на исходе второй минуты, но едва только он приблизился к палате Оби-Вана на расстояние трёх метров, как перед ним появилась фигура вездесущего падавана мастера Ундули. — Стоять, солдат. — Я не собираюсь подчиняться вам, коммандер Оффи. Не в данной ситуации. — Остынь, Коуди. Этим ты ничем ему не поможешь. Только тогда клон увидел сидящего прямо на полу Энакина: опершись головой о стену, он без особого интереса следил за мигающей на потолке лампой. — Генерал Скайуокер, — Коуди стянул с головы шлем. — Вы в порядке? — В полном. — Уверены? — Да, уверен. А если ты спросишь меня об этом ещё хоть раз, то я уже не буду столь уверен. Будто в подтверждение находящаяся над ними лампа, напоследок моргнув яркой вспышкой, взорвалась. Клон отчего-то не отрывал от джедая глаз, и Энакин, почувствовав взгляд солдата, словно приклеенный к его персоне, задрал голову вверх и вопросительно посмотрел на него. — Ты хотел сказать что-то ещё, Коуди? — Нет, генерал. — Вот и славно. Клон с тяжёлым вздохом опустился в одно из кресел и, осторожно положив на соседнее свой шлем, сжал руки перед собой. — Генерал. — Коуди? — А он… он ещё… чувствуется? — маршал оторвал взгляд от своих рук. — Да, — Скайуокер резко выдохнул. — Только очень слабо, но я ещё чувствую его присутствие. — И вы можете… можете узнать, если ему станет хуже? — Могу. Но в этом мало толку. — Почему? Взгляды клона и человека пересеклись. — Его состояние ухудшается с каждой секундой, Коуди. — И никто не может ничего сделать? Совсем? — Боюсь, это не в наших силах, — Энакин опустил голову вниз. — Сейчас всё зависит только от него.***
Насквозь промокшая Мара с весёлыми писками и визгами пыталась выпутаться из робы отца, в то время как он сам изо всех сил старался сдержать рвущийся наружу смех. Наконец, найдя выход в виде рукава, девочка высунула голову наружу и, подтащив к себе поближе длинный хвост ткани, с улыбкой уставилась на сидящих рядом родителей. — Покажи фокусы, папочка. — Фокусы? Какие фокусы? — Милая, — Сатин устало вздохнула, — папочка не будет сейчас показывать тебе фокусы. — Почему не сейчас? — девочка недовольно надула губы. — Потому что… Оби-Ван! Лежащая возле Мары модель Дельты неожиданно взлетела вверх и зависла напротив девочки. Сердитый взгляд женщины стремительно переместился на джедая, но тот, лишь улыбнувшись, махнул рукой, заставив игрушку сделать круг вокруг хозяйки, которая не отрывала от неё своих широко распахнутых глаз. — Оби-Ван, перестань! — Чем ты недовольна? — он на миг взглянул на мандалорку и снова вернулся к полётам. — Маре нравится, значит, и тебе должно нравиться. Разве ты не хочешь видеть её счастливой? Словно в ответ на его вопрос девочка вылезла из плаща и, радостно хлопая в ладоши, помчалась за отлетевшим чуть вдаль звездолётом. Засмеявшись, Оби-Ван принялся водить ладонью перед собой, отчего Дельта начала делать в воздухе всевозможные кульбиты, всякий раз в последнюю секунду уходя от столкновений с юной охотницей, преследующей её по пятам. Однако когда его взгляд вновь обратился к женщине, он напрягся, и игрушка тут же упала в траву. — Сатин? — рука джедая потянулась к ней. — В чём дело? — Ни в чём. — Это потому что ты не хочешь, чтобы она узнала о Силе? Или о том, что она чувствительна к ней? — Не только по этому. — Тогда почему ещё? Она всё же повернулась к нему. — Детка, иди сюда. Мара, выудив игрушку из травы, уселась между родителями и опять принялась играть. Ладонь женщины осторожно скользнула по её волосам. — Мы — это твоё сознание, Оби-Ван, — не переставая гладить дочь по голове, мандалорка подняла взгляд вверх, к лицу мужчины. — Весь этот мир существует лишь только в твоём сознании. Он ненастоящий. И он существует за счёт твоей энергии. — Точнее, моей Силы. Не так ли? — Верно, — она согласно кивнула. — Мы истощаем тебя. Наше существование истощает тебя. — Ну, и пусть, — усмешка тронула его губы. — Я восстановлюсь во время медитации. Я смогу пережить лишние пару часов. Мне не впервой. Если благодаря этому, я могу… — Ты умираешь. — Что? — лицо магистра вытянулось от удивления. — Я не понимаю… Я же сейчас здесь. — Именно потому, что ты умираешь, ты находишься здесь. И чем дольше ты будешь находиться здесь, чем больше ты используешь свою Силу, чтобы поддерживать существование этого мира, тем сложнее тебе будет вернуться в реальность. Твоё нахождение здесь лишь приближает твою смерть. — И что ты предлагаешь? — Тебе нужно всего лишь уснуть, — Сатин всё же улыбнулась. — Если ты заснёшь здесь, то тебя автоматически вытолкнет отсюда в действительность. — Но я не хочу в эту действительность, — он резко притянул Мару к себе. — Что может дать мне эта бесконечная война? — Оби-Ван, — женщина осторожно разжала его пальцы, сжимающие пояс девочки, и усадила дочь снова между ними. — Ты должен вернуться. — Я никому ничего не должен, — неожиданно отрезал мужчина. — Я имею право сделать свой собственный выбор. Я не собираюсь возвращаться туда, где тысячами гибнуть люди, когда я могу остаться здесь… с тобой. С вами обеими. — Но ты нужен им. — Одним джедаем больше, одним джедаем меньше. Никто и не заметит. — А как же Энакин? Оби-Ван поджал губы и опустил взгляд вниз: она знала, в какое место нужно бить. — Он как-нибудь переживёт. — Ты так уверен в этом? Я видела его, когда ты подстроил свою смерть. Я никогда ни прежде, ни после не видела его таким. Он был таким разбитым, таким потерянным, словно… словно часть его самого умерла вместе с тобой, — она накрыла его ладонь своей. — Я не думаю, что он сможет пережить это во второй раз. Глаза джедая вдруг загорелись огнём, и он сдвинулся ближе к мандалорке. — Тогда скажи мне, где сейчас Мара. — Нет. — Ты не хочешь, чтобы я нашёл её, — в голосе его внезапно прорезалась злоба. — Ты не хочешь, чтобы она знала, что я — её отец. Ты не даёшь мне того, что хочу я, и тут же требуешь, чтобы я сделал так, как хочешь ты. Он поднялся и, выпрямившись в полный рост, с долей неприязни посмотрел на Сатин. — Ты просто не можешь принять тот факт, что я, — Оби-Ван с силой ткнул себя в грудь, — её отец, что ты, как ты любила постоянно повторять, мандалорка, посмела связаться с джедаем! — Я не говорила этого, — женщина тоже встала. — Я не хочу говорить, где она, не потому, что не хочу, чтобы она знала о тебе, — она с мольбой в глазах вцепилась в рукава его туники. — Ты же знаешь, что причина не в этом. — Тогда почему ещё? Или ты думаешь, что я бы бросил её? Что я бы позволил кому-то притронуться к ней или нанести ей вред? Ты так думаешь? — Оби-Ван, пожалуйста… — Нет, — он склонил своё лицо близко к её лицу. — Либо ты говоришь мне местонахождение Мары, либо я остаюсь здесь. — Я прошу тебя… Я тебя умоляю, Оби-Ван, — в глазах женщины заблестели слёзы. — Пожалуйста… — Нет. Это моё последнее слово. Вырвав свою тунику из её пальцев, джедай развернулся и направился прямиком к озеру.***
— Сколько уже? Баррис потянула рукав платья вверх, обнажив запястье с серебристо-серым хронометром. — Почти четыре минуты, — тихо ответила она. Стекла угрожающе затрепетали в рамах. — Мастер Скайуокер, — неуверенно позвала мириаланка, повернувшись к джедаю. Дребезжание чуть уменьшилось. — Энакин, — откликнулся тот, не открывая глаз. — Простите? — она непонимающе посмотрела на него. — Энакин, — рыцарь, нагнувшись вперёд, глянул на девушку. — Можешь звать меня просто Энакин, Баррис. Ни к чему эти ранговые замашки. Она кивнула и перевела взгляд на Коуди, нервно мерящего своими огромными шагами коридор. — Так что ты хотела сказать, Баррис? Джедайка вздохнула и опустила глаза вниз. — Я знаю, что я, возможно, не могу понять вас… тебя полностью. Понять сейчас твои эмоции. Но ты должен следовать правилам, Энакин, — Оффи всё же посмотрела на Избранного. — Если… если Оби-Ван умрёт, ты не должен идти на поводу своих чувств. Это неправильно. — Неправильно? — мужчина криво усмехнулся. — А разве было правильно отправлять нас туда, откуда заведомо было не выбраться живыми? — брови его вопросительно изогнулись. — Я не знаю причин, почему это произошло, но я знаю одно: как джедай, ты не должен цепляться за прошлое. Каким бы приятным или болезненным оно ни было. — Не могу согласиться с тобой в этом, Баррис, — Скайуокер отрицательно покачал головой и, снова откинувшись назад, упёрся спиной в стену. — Однако в одном ты права, — он скрестил руки на груди и неторопливо повернул голову к падавану. — Ты меня сейчас не можешь понять. — Почему? — в её голосе слышалось искреннее удивление. — Потому что сейчас не твой наставник находится на перепутье, — отрезал Энакин, злобно поджав губы. — И будь там сейчас мастер Ундули, а не Оби-Ван, ты бы сейчас так не говорила. — Нет. — Что нет? За полминуты молчания он уже и забыл тему разговора. — Нет, — упрямо повторила Баррис, вынуждая джедая тем самым снова открыть глаза и посмотреть на неё. — Я бы не изменила своего мнения, — она старалась придать голосу как можно больше уверенности, но чувствовалось, словно она чего-то боится. — Ври да не завирайся, Баррис. — В первую очередь я будущий джедай, Энакин, а не человек. Да, между учителем и учеником всегда возникает связь, которую очень сложно нарушить. И эту связь нельзя сравнить с чем-то ещё. Это не просто связь двух человек. Это нечто большее. Связь между наставником и подмастерьем очень прочная и очень болезненная. Это связь двух разумов и двух душ. Но надо видеть грань между этой связью и отношениями, которые могут сложиться в процессе обучения. — Я вижу эту грань, — недовольно откликнулся мужчина. — Не нужно мне читать нравоучений. — Я не пытаюсь читать тебе лекций, Энакин, — ладонь мириаланки легла на плечо джедая и мягко сжала его. — Я лишь хочу помочь тебе преодолеть случившееся. — Случившееся? — его глаза удивлённо округлились. — Он ещё жив, Баррис. И он будет жить. Смахнув её руку, Скайуокер поднялся и уселся в кресло рядом с Коуди. — Энакин, — девушка, поднявшись, сделала шаг к нему. — Я только… — Я понял, что вы хотите, падаван Оффи, — грубо оборвал он девушку. — Уверяю вас, в данный момент мне не требуется ваша психологическая помощь.***
Оби-Ван сразу же узнал осторожные шаги, остановившиеся в паре метрах от него, но продолжал стоять возле воды и наблюдать за пылающим над озером солнцем. Ладонь Сатин нерешительно обернулась вокруг его руки, и мужчина всё же позволил себе откликнуться на её движение и сжал её ладонь в ответ. — Оби, — тёплый воздух, вырвавшийся из её рта, скользнул по его шее, заставив кожу на миг покрыться мурашками. — Я не хочу туда возвращаться. — Я знаю. Но ты должен. — Почему я должен делать то, чего не хочу? — магистр развернулся к ней. — Почему я не могу хоть раз сделать, что хочется мне самому, а не Ордену, Республике или Галактике? — Потому что это ты, — печальная улыбка тронула губы женщины. — Потому что ты всегда поступал так, как нужно. — Но что, если так и должно быть? Что если, я должен остаться здесь? — Ты прекрасно знаешь, что это не так. — Мамочка? Папочка? Мара стояла в нескольких шагах от родителей, не решаясь подойти к ним ближе. Женщина собралась уже было присесть, чтобы взять дочь на руки, но джедай опередил её: присев на корточки, он, тепло улыбаясь, поманил её к себе и, когда малышка оказалась в его руках, поднял девочку вверх. Ручонки Мары тут же обхватили его за шею. — Сатин, я просто хочу знать, почему ты заставляешь меня выбрать войну, когда я могу выбрать это, — рука мужчины скользнула по волосам девочки. — И почему ты не хочешь, чтобы рядом… с нашей дочерью находился хоть один живой родитель. Она же ещё совсем маленькая, ей нужна семья, нужна защита, — джедай перевёл взгляд на женщину. — Я могу дать ей это, Сатин. — Я знаю, Оби-Ван, — мандалорка мягко погладила щеку девочки костяшками пальцев. — Я знаю, что ты бы позаботился о ней как никто другой не смог бы. Но я… не могу. — Если ты мне скажешь, где она, то я уйду. Я обещаю тебе. Только скажи мне. — Я не хочу, чтобы её жизнь была зациклена на Силе и войне. — Но это война когда-нибудь закончится. — Когда-нибудь. Когда-нибудь, но не сейчас. — Папочка. — Да, Мара? — Оби-Ван повернул голову к девочке. — Я люблю тебя, папочка, — она торопливо поцеловала его в щеку. — Очень-очень люблю. Сатин с грустью на лице сделала шаг к ним и обернула руку вокруг поясницы джедая. — Так надо, Оби-Ван. Так будет правильно. — Но это значит, что я никогда больше не увижу ни тебя, ни свою дочь, — свободная от девочки рука мужчины оказалась на талии мандалорки и притянула её фигуру вплотную к нему. — Всю свою жизнь я жил только и лишь ради Ордена, ради Республики, ради других. А теперь я почувствовал, что я могу жить не ради этого, что есть вещи важнее этого. — Ты поклялся в верности Республике. Ты поклялся следовать Кодексу джедаев. — Я знаю, — он со вздохом опустил голову ниже, и их лбы соприкоснулись. — Но это не значит, что я не могу сожалеть о чём-либо, что я не могу думать о других возможных развитиях событий. — Мы с тобой ещё встретимся, Оби, — пальцы женщины скользнули от его скулы к подбородку. — Обязательно встретимся. Но сейчас ты должен вернуться туда, где ты нужен больше, чем здесь. — Всё будет хорошо, папочка, — Мара выпрямилась в руках отца. — Всё обязательно будет хорошо. — Да, — эхом откликнулся джедай, переводя взгляд с Сатин на дочь. — Обязательно будет.***
— Двадцать… девять, — Баррис с силой сжала рукава. Энакин и Коуди подскочили почти одновременно и кинулись к стеклу, разделяющему палату и коридор и позволяющему хоть как-то следить за происходящим внутри. — Двадцать пять. Скайуокер закусил нижнюю губу и прижался лбом к стеклу. Стоящий рядом с ним Коуди, затаив дыхание, невидящим взглядом наблюдал за суетящимися в помещении целителями. — Двадцать один. — Ты не можешь меня вот так бросить, — кулак Энакина опустился на стекло. — Ты не можешь меня оставить сейчас! Я тебе никогда этого не прощу! Ты слышишь меня? Я не прощу тебя! — Семнадцать. — Генерал, — рука Коуди сжала плечо мужчины. — Нет! Он не посмеет так поступить! Не посмеет… Мужчина опустил голову на сложенные руки. — Тринадцать. Баррис всеми силами пыталась сдержать рвущиеся слёзы, но вид безутешного Энакина, всегда умеющего найти приятные стороны в любых событиях, всё стремительней забирал остатки этих её сил. Рука клона на плече джедая сжалась чуть сильней. — Десять. Мутный взгляд Скайуокера снова скользнул к стеклу, за которым виднелась фигура учителя, находящегося сейчас так близко, и при этом так далеко. — Семь. И в то же мгновенье он оказался внутри палаты. Неведомым образом в считанные секунды Энакин очутился возле наставника и, схватив его за плечи, резко встряхнул. — Ты не можешь быть настолько эгоистичным! — крик его был наполнен отчаяньем. — Ты не можешь оставить меня сейчас одного! Только попробуй сейчас умереть… Если ты умрёшь, то я найду способ оживить тебя, а потом убью тебя сам! Ты слышишь?.. Слышишь меня?.. — Энакин осел на пол. Три целителя, находящиеся в палате, виновато опустили глаза вниз, не желая встречаться взглядом с джедаем. Тот, взлохматив себе волосы, вдруг рассмеялся. — Ну, и правильно, что ты умер. Я всё равно разбил твою Дельту… Мне бы так влетело, будь ты жив, хаттов прохвост! — хлобыснув себя по колену, он расхохотался ещё сильней. — О, я так и представляю твоё лицо… Я бы сейчас всё отдал, чтобы ты на меня наорал. Но ты же слишком самовлюблен, чтобы суметь выкарабкаться… Чертов Кеноби… Ненавижу… Молодой мужчина, подперев голову рукой, отвернулся. Глаза его закрылись от усталости и всего пережитого. Он был слишком обессилен, чтобы снова бушевать. — Ты… разбил… мою Дельту? Глаза Энакина широко распахнулись, а лицо его преобразилось от изумления. Он резко развернулся, и взгляд его поймал лицо Оби-Вана, смотрящего на него затуманившимся взглядом. — Оби-Ван?.. Кеноби, уже собиравшийся откликнуться, охнул, оказавшись в крепких объятиях друга. Усталая улыбка появилась на лице Оби-Вана, но в глазах его всё равно можно было увидеть бесконечную тоску.