Я не хотел сражаться

     Было еще темно, когда громкий крик пронесся по временному жилищу Кровавого племени, призывая всех, в том числе и меня, проснуться. Но я и не спал. Как смел я спать, зная, что произойдет дальше? А вот другие Кровавые – большинство из них - похоже, смели.      Кто не проснулся – тех будили остальные. Я лежал на своей подстилке до последнего, в надежде, что меня не заметят. Или пытался притвориться больным, да хоть мертвым! Я не хотел идти на эту битву.      Но нет. Надежда, что я не увижу всего этого, потухла в моем сердце в тот момент, когда один мой недалекий друг начал с завидным упрямством пинать меня, призывая проснуться. Спустя полминуты, уже не в силах выносить эти пинки, я все же поднял голову и посмотрел на него. В его глазах читалось желание поскорее пойти на битву, восторг от предстоящего сражения. Он начал что-то лепетать о том, как классно будет захватить лес, но я его даже не слушал, с кислым лицом поднялся и отправился в место сбора племени, где уже толпились все, кто отправятся на битву. Почти все, кто был в племени – Бич привел во временное жилище рядом с лесом всех воинов, в нашем постоянном лагере остались только котята.      Было еще темно и даже не думало светать, когда Кровавое племя отправилось на битву.      Мы шли по городу, на окраине которого поселились, в полном молчании, обходя стороной светлые места, обходя стороной места, где могут быть Двуногие. Если не приглядываться, посторонний наблюдатель увидел бы армию котов, которые, под предводительством Бича, с сосредоточенным видом и в полном молчании шагают к определенному месту. Хотя если присмотреться – серьезным был только я, ну и, может, еще несколько тех, кто понимал весь серьез битвы. И, возможно, парочка моих единомышленников, с которыми я никогда не смогу поговорить на тему воплощения нашел общей мечты. У всех в остальных в глазах горел фанатичный блеск, радость и восторг, предвкушение предстоящего кровопролития – а оно определенно будет, мы очень сильно сомневались, что лесные коты отдадут так просто нам свой дом.      И вот, самый тихий час перед рассветом. Мы покинули город и зашли в лес, со стороны племени Теней. Неплотные тучи на небе закрывали нам луну и звезды, так что шли мы почти в полной, непроглядной тьме. Но, впрочем, ничего особенного. Кровавое племя привыкло к темноте.      Поляна четырех деревьев. Я уже бывал тут однажды. В тот самый день, когда Бич убил Звездоцапа. Сидел в первых рядах и смотрел на них. Забыл сказать: я довольно приближен к Бичу. Его неофициальная левая лапа, можно даже сказать. Но в основном он ценит меня за то, что я хороший боец, и, кажется, ему даже в голову не приходило, что я – Личность. Не приходило в голову, что хоть кто-нибудь в его племени, кроме него самого, - самостоятельное мыслящее существо. Для него мы все – армия, кучка слуг, выполняющих его приказы. А некоторые, возможно, и есть лишь кучкой слуг. Они делают то, что им велено, и делают это с радостью. А радость… Она искренняя, но насколько? С детства им объясняли, что жестокость – это хорошо. Каждому их них. Определенные правила, определенные обычаи. А осталось ли в их жизни хоть что-то самостоятельное? Хоть капелька своего мнения?      Мы все прячемся за кусты, ждем своего часа, когда Бич позволит нам выйти на поляну. Я сажусь среди кустов и молю высшие силы, чтобы они позволили мне не сражаться. Будь я простым воином, было бы проще. Задком в кусты – и Бич о тебе даже не вспомнит, но я, как особо ценный боец, должен выйти в первые ряды.      Светлело. И в этом светлеющем мире мы смогли различить шкуры лесных котов, которые были готовы спуститься на поляну. О, их было много. Я посмотрел на воинов Кровавого племени. Нас было не меньше.      Тучи начинают рассеиваться, горизонт окрашивается в яркие краски восходящего солнца. Бич поделил нас на две группы: основная, самая большая, выходит на поляну первыми и впечатляет лесных тем, сколько же нас. Потом, если начнется бой, в наши ряды будут незаметно вливаться коты из другой группы. Лесные будут бить нас и не понимать, отчего же врагов не меньше.      Я в первой группе, конечно же. Иду недалеко от Бича, который ведет нас вперед, на поляну. Затем главарь удобно усаживается перед Скалой, а мы серыми тенями остаемся сзади. Толпой, серой толпой, где нет никого выделяющегося.      Появляется Огнезвезд. Он руководит всеми котами. Как забавно. Захватить племена хотел Звездоцап, а правит ими, в итоге, его главный враг, который даже и не думал о том, чтобы что-то там захватывать. Просто жил в своем Грозовом племени.      Он великодушно предлагает нам убраться в город невредимыми. Я не оптимист, я заранее знал, что Бич на это не будет согласен. И не ошибся.      А мое уважение к предводителю лесных возросло. Он до последнего не хотел идти на войну, он заботился о своих воинах. В отличие от Бича. Тому только бы когтями посверкать.      Если честно, то как-то раз, после того, как заварилась вся эта каша и мы узнали о существовании лесных, я сам по себе отправился в лес. Я встретил молодую воительницу, которая поведала мне о племенной жизни. Сперва, конечно, увидев мой ошейник с клыками, она попыталась убежать, испугавшись, но я смог её остановить. Это было… непросто. В конце концов, я коротко расспросил её о жизни лесных котов. Возможно, в слегка грубоватой форме – я торопился. Но я узнал о Воинском Законе, о том, что в племени все – словно одна большая семья, что среди лесных воителей ты никогда не будешь одинок. И, знаете, мне понравилась их жизнь. В Кровавом племени не было никаких обычаев, все лизали лапы Бичу. Никакой надежды создать крепкую семью – проводить с кем-то слишком много времени было запрещено. И друзей толком в Крови не найдешь – так же самая история. Бич жутко боялся бунта, а бунтовать было против чего.      И вот, команда «В бой!» отвлекает меня от моих мыслей. Больше всего на свете мне хотелось бы никогда не услышать эту команду, произнесенную визгливым, надрывистым голосом главаря. Но, увы, услышал все же. И мне приходится в толпе «соплеменников» бросаться в кучу штук лесных, молотить на все стороны лапами, ранить, выводить из строя, если не убивать.      После этой команды я – не я. Я просто превращаюсь в машину, задача которой – убить или хотя бы хорошенько поколотить как можно больше шкур. Мне очень трудно себя контролировать в этот момент, но на этой битве я старался, как никогда.      Почему так происходит? Почему я, тот, кто больше всех в Кровавом племени не хотел этой битвы, вдруг с энтузиазмом бросаюсь в бой, начиная с завидной яростью размахивать лапами? Все дело просто: воспитание.      Какой-то кот нападает на меня. Различить, в каком из лесных племен он – невозможно, запахи слишком перемешались. Я стараюсь контролировать себя. В голове пульсирующая мысль: «не сражайся, не убивай». Я его старался не бить сильно, не бить насмерть. Он, очевидно, приняв меня за плохого бойца, все наступал. С трудом мне удалось избавиться от него, прикинувшись проигравшим.      А следом за ним – еще один. Азарт битвы утягивал меня в свои сети. Оставаться с трезвым рассудком становилось все сложнее. Его я потрепал намного больше предыдущего.      Кому-то я приходил на помощь, кто-то – мне на помощь. И жертвам тоже помогали, если могли. Мы с приятелем как раз драли какого-то Грозового котишку, неплохого, кстати, воина. Я уже потерял контроль над собой – в моей жизни осталась лишь битва.      Нашей жертве пришли на помощь. И не кто-либо там, а сам Огнезвезд! Мне пришлось ударить его по плечу. Он, в ответ, ударил меня по лицу, по лбу. Липкая кровь потекла из ран, я взвыл от боли – удар у грозового предводителя был сильным.      С хорошим пинком, я отошел в сторонку. И это меня как-то освежило. Огнезвезд – тот, кого я уважал, я не хотел бить его. Надо вернуться к контролю.      После чего я, спустя недолгий перерыв, под внимательным взглядом нашего глашатая, вновь ринулся в гущу схватки. Кажется, они уже подозревают, что я не совсем верен племени.      Многих я ранил, кажется, кого-то – или нескольких? – даже убил, к моему нежеланию. Я не мог объяснить, почему делаю все это. Просто… не могу остановиться. Меня учили с самого детства. И учили серьезно.      Я вновь почти потерял здравый рассудок и сражался с кем-то, как краем глаза заметил одного Кровавого, сражающегося с… Ячменем! Я знал этого кота, когда он еще был в племени. Его слова поразили меня. «Не побоялся уйти от Бича».      Да, это то, что мы все делаем. Мы боимся Бича больше, чем кого-либо в нашей жизни. Бич – верховная власть. Он управляет нами, как марионетками, дергая за ниточки. А если ниточка не дергается, как следует – он её режет. И все, нет жизни.      Никому это не нравилось, конечно. Но большинство предпочитало не задумываться об этом. Я тоже был среди них – когда-то давно.           Я видел, как Костяк сражался с Бураном, глашатаем Грозового племени. Хм, странно. Почему-то я все время нахожу глашатая Крови где-то неподалеку от себя. Он следит за мной?      Но дело не в этом. Буран, о котором я слышал от той-таки воительницы, как о могучем воине и честным и мудрым друге каждого в племени, сейчас лежал в луже своей же крови. Костяка тут же отвлекла большая куча оруженосцев и с того момента я его уже не видел. Но Бурана уже было не спасти. Сказав свои последние слова, он ушел от нас.      Если он и вправду такой, каким его описывала та воительница, то очень жаль его потерять.      Что было дальше, я не видел – битва вновь утащила меня. Утопаю, забывая о том, что на свете есть и другие вещи. И так продолжается целую бесконечность, пока…      Я перевожу взгляд в сторону и вижу ту самую воительницу, которая поведала мне о лесной жизни. Она из последних сил сражается с одним здоровяком из наших. Он значительно превосходит её в навыках, опыта у него больше. И он убьет её, если она прекратит сопротивление.      Почему я это сделал – не представляю. Мне очень сильно не хотелось, чтобы именно эта кошка умерла. Поэтому я сорвался с места и бросился на соплеменника, вонзая в его шкуру свои острые когти, кусая за все, что подвернется. Она ошарашено смотрит на нас. Спустя секунду её глаза просияли – она узнала меня. В глазах появляется уважение. Ко мне! Похоже, есть в этом мире что-то, что я сделал хорошего. Посылает мне улыбку и вновь скрывается в гуще битвы.      Это было лишь секундное осознание себя, а затем я вновь превращаюсь в бойца, и бой – это все, что есть в моей жизни. И мне безразлично, кого бить, главное – бить.      «Предатель!» - слышу, словно из-за плотной ватной стены. Ах, это мой «противник» кричит. Он говорил еще что-то, но я не слышал. В ушах появился какой-то звон, звенящий так, что хотелось умереть, только бы не слышать. Звон затмил все остальные звуки, был таким громким, что только от него хотелось кричать, а ведь надо еще не забывать о противнике.      Визгливый голос прорывается через шум поля боя, даже каким-то образом через мой звон, донося до нас одну простую истину: «Бич мертв».      Я застыл на месте. Что?! Я действительно это слышал? Коты на миг расступаются, и я вижу тело нашего главаря – распростертое в луже собственной крови, безжизненное.      И что я почувствовал? Трудно описать. Прежде всего – шок. Мы все оказались в состоянии шока, когда осознали, что наш непоколебимый, на первый взгляд, предводитель, повержен. После шока плавно нахлынуло осознание. Что это значит для нас? Большинство поняло: мы проиграли. Я, увы, тоже был среди большинства. Но потом понял: свобода!      И при этом совсем забыл о своем противнике. А он, очевидно, был вне себя от ярости. Он поклонялся Бичу, как и все Кровавые. Смерть главаря вывела его из себя.      А я совсем не учел своего состояния. Когда ты пьянен битвой, забываешь о собственных ранах, даже не чувствуешь их. Вот и я не учел, что уже с трудом стоял на лапах.      Тяжелый, когтистый удар приходится по моему горлу. Я совсем забыл, что предательство мне не забудут вместе со смертью Бича.      Такого удара было достаточно. Я падаю на землю – как-то слишком медленно. Уже нет сил шевелить лапами. Последнее, что я вижу – это солнце на горизонте.      Что будет теперь с Кровавым племенем? Они, быть может, в ужасе разбежаться в стороны и больше никогда не встретятся. И не скоро осознают, что теперь свободны. Свободны от всего. У них есть новая жизнь, чтобы прожить.      А может быть, найдется какой-нибудь новый правитель, на смену Бичу. С ужасом понимаю я, что именно этого хочу. Я ненавидел Кровавое племя последнее время в моей жизни, и все же, не хочу, чтобы оно развалилось. Может быть, их дальнейшая жизнь будет лучше. Не такой жестокой. Может быть, следующий главарь будет умнее. Должен быть умнее. Хуже Бича никого не будет.      Значит, эта битва была закатом и новым рассветом Кровавого племени…      А потом проваливаюсь в бесконечную тьму.      Я родился прекрасным сезоном Юных Листьев. Весна, как говорят Двуногие. У меня был один замечательный брат. Мы были очень дружны в детстве.      Наша мать была с нами не долго. Лишь выкармливала первые две луны. А затем нас передали другой няньке и с тех пор мама, кажется, даже забыла, что мы её сыновья. Отец к нам относился так же. Вообще, в Кровавом племени ты не можешь по-особому относиться к своим родственникам. И крепкую дружбу заводить тоже не можешь.      Даже мать, едва мы начали хоть что-то понимать, начала заботливо вкладывать в наши головки то, что быть бойцом – смысл жизни, что нужно во всем быть верным главарю, что жестокость – наше все. А я любил мамку. А когда любишь, то принимаешь каждое слово за истину. Просто любил, хоть она и заботой особой не отличалась. Любил, как не-Кровавый. А в Крови же все сразу понимали, что любить – нельзя.      Нянька, кстати, продолжила начатое мамкой дело. Все истории у нее были о кровавых битвах, о могучих воинах, которые не щадили своих врагов. Мы росли на неправильных идеалах, так что же из нас могло в итоге получиться?      Спустя какое-то время нас отдали учителям. Разным. Постарались уж разъединить братьев. Но эти учителя, как один, учили нас всему тому же. Как сражаться и как убивать. Я искренне считал, что это правильно и лучше всего, так что с большой упорностью учился и учился. И достигал немалых успехов.      Брат завидовал мне. Он не мог драться так же хорошо, почему – понятия не имею. Он был такой же фанат сражений, как и я. Но, возможно, это не стало для него жизнью, может быть, он не ловил с наслаждением каждое слово о битвах. И был прав, черт возьми, как же он был прав!      Кровавые коты никогда не воевали так, как лесные. Не с кем было. Но вот уличные драки, самые кровавые – сколько угодно. Я попал в свою первую драку, когда мне было восемь лун. На память о ней у меня есть длинный шрам на боку. Некоторые в племени хвалили меня за этот шрам, некоторые – ругали, что не смог увернуться, ведь однажды мне это будет стоить жизни. Я не знал, что думать, и решил гордиться своим первым шрамом, но продолжить тренироваться упорнее.      И я тренировался. Наставник был очень горд за меня. А в моей жизни не было ничего, кроме сражений и жестокости.      Прошло время, и я стал настоящим бойцом крови. Спустя еще какое-то время, получил своего первого ученика. Здесь уж я постарался. Заставил его полюбить жестокость, хотя в душе его все еще было добро. Научил его сражаться так, как умел сам. Он стал отличным бойцом, жестоким, беспощадным – идеальным для Крови.      Мой брат оставался рядовым воином, без всяких особых заслуг. Когда-то он завидовал мне далеко не белой завистью. Тут наша дружба закончилась. Теперь он успокоился, казалось.      Однажды я встретил его в темном переулке. Он был весь какой-то дерганый, сразу видно – на нервах. Он зажал меня в угол и начал рассказывать о жестокости Бича, о неправильности мыслей всех в этом племени. Предложил бежать, чем скорее, чем дальше – тем лучше. Я тогда не понял, насколько он прав. Рассмеялся ему в лицо и наслаждался тем выражением удивления, которое на нем отразилось.      Он ушел от меня совсем разбитый, опечаленный.      На следующее утро я узнал, что мой брат был пойман на попытке поднять бунт и убить Бича.      Я не был удивлен.      За содеянное моего братца решили убить, поскольку он был опасен. Наша восходящая звезда – Костяк – взялась за это дело. А я стоял там и смотрел, как умирает мой брат, и где-то в глубине души мне было жаль его. Но слишком глубоко, чтобы я это осознал.      В моей жизни ничего не изменилось. Я жил так, подчиняясь Бичу, и со временем становился одним из наиболее приближенных к нему. Меня уважали, но скорее боялись.      И в один день я влюбился. Знаете, так бывает. Я, казалось, видел её уже и не раз и не два, мы давно были знакомы, но почему-то только теперь я понял, что мне нравятся её нежные голубые глаза, её грациозные движения. Она тоже полюбила меня. Не смотря на то, что в Крови это было не принято, мы проводили очень много времени вместе. Спустя какое-то время у нас появились и котята. Но, к моему огромному сожалению, выжил только один из них. Мой сын.      Такая вот семейка у меня. Была.      Я проводил с ними много времени, совсем забыв о племени и о своих обязанностях – ну, знаете, еду там всякую таскать, одиночек время от времени бить. Я стал отдаляться от битв.      Что-то там щелкнуло в голове у Бича и он, до безумия боявшийся бунта, вдруг решил, что мы его-то и планируем. Он постарался разъединить нас троих, но ему этого сделать не удалось.      Тогда он решил почему-то, что моя возлюбленная – та, кто строит заговор. Почему она – только ему известно. Может быть, потому, что из нас троих была менее всех ценна – я хороший боец, мой сын, наверняка, станет таким же, а она… она ничем особым не отличалась. И тогда… тогда он убил её. Просто взял и безжалостно убил.      Я был сломлен. Еще бы! Он сделал это в надежде, что тогда я вновь вернусь к племени, но он жестоко ошибся. Меня словно облили холодной водой, призывая очнуться от своих грез и посмотреть на то, что Бич делает на самом деле. Он жесток. И жестокость – это плохо.       Прошло какое-то время, прежде чем я понял, кто же мы такие. Мы – убийцы, безжалостные и беспощадные. Нам нет места в раю, или в Звездном племени, или вообще где-либо, куда могут попадать коты. Даже в аду или в сумрачном лесу. Наши души лучше сжечь.      Я не мог уйти от Бича. Почему не могу этого сделать – объяснить тоже не получается. Может быть, в самом деле, трус. Да, наверное. Поэтому я продолжал ему служить, но параллельно размышлять о том, как же все-таки выбраться из-под его власти.      Битвы я старался обходить десятой дорогой. Изредка, но мне удавалось их избегать. Именно в это время я понял, что всю мою прошлую жизнь жил, словно в тумане, не имея своего слова. Жил, как мне было сказано всеми теми, кто постарался сказать. И теперь я вырвался из тумана, хотя он все еще липнет ко мне, пытаясь утащить в прошлую жизнь. И ему удается это сделать, когда я дерусь, определенно.      При первой же возможности я поговорил с сыном. И тогда в ужасе узнал в нем меня. Того самого меня, который рассмеялся в лицо брату в ответ на истину.      Да, он просто рассмеялся, выслушав меня. Рассмеялся и ушел, служить Бичу дальше.      А я остался, в ужасе понимая, что я натворил тогда, много лун тому назад. Брат был прав. Надо было бежать с ним, а я не послушался… может быть, если бы я пошел с ним, все бы удалось.      Попытался втолковать это сыну. Но он считал меня безумцем после всего.      Так и тянулись дни, но теперь я, наконец-то, понял, почему не могу все бросить. Я не могу оставить его.      И вот, эта битва. Он остался во второй группе. Я видел его среди тех, кто первыми добрался до безжизненного тела Бича. Он стоял там, не в силах поверить в увиденное. Еще бы – вся его жизнь рассыпалась, как карточный домик. Но, может быть, теперь он поймет, что его старый папка был прав… Может быть, теперь он поймет, что я не безумец. Мне хотелось этого больше всего на свете. Мое последнее желание.      Вся моя жизнь пробежала перед моими глазами в считанные секунды. Боль от ран, которую я вдруг почувствовал в последние мгновения своей жизни, теперь вновь ушла. Мне казалось, что я лежу на мягкой перине, и все так замечательно. Но я ничего не видел. Я словно спал.      А потом вдруг проснулся.      Открыл глаза.      Первым, что я увидел – было солнце, садящееся за верхушки деревьев. Затем я попытался чувствовать мое тело. Оно отозвалось невероятной болью. А потом нахлынуло осознание. Я жив! Серьезно ранен, потрепан, но жив! Боль доказывает, что я все еще жив. Никогда еще мне не приходилось радоваться боли. Сейчас я был живее всех живых и я, наконец-то, понял, что это означает – чувствовать себя живым.      Но если меня найдут Кровавые, то точно убьют. А если лесные – вполне вероятно, что тоже. Они могут просто немного стукнуть меня, этого будет достаточно, они даже не поймут, что случилось. Поэтому надо бежать. Бежать и начать новую жизнь. Это будет отличной идеей. Все решат, что я мертв и забудут меня. Мое имя будет стерто навсегда. А я… я возьму себе новое имя. Почему бы не взять? Последнее время мне слишком противно мое собственное, оно слишком напоминает о Крови.      И я поднялся. Удивительно, что меня так и оставили лежать на поляне. Наверное, лесные коты слишком устали, чтобы заботиться о всяких трупах. Может быть, они пришли бы отчищать поляну завтра. Не важно.      Так что я поднялся, морщась от боли в ранах. Как это я еще не умер от кровопотери? На краю сознания был этот вопрос, но я от него отмахивался. Какая разница? Я жив!      Я шел к границе леса. Не знаю, как я нашел в себе силы. На душе была легкость и осознание свободы.      И вот, гремящая тропа, отделяющая лес воителей от неизведанных им территорий. К этому моменту я уже бежал, полностью пьяненный свободой. Ступил на тропу, и…      Уши заложило от громкого звука сирены. Я повернул голову. В нос ударил запах резины, после чего я почувствовал удар. И всё. Тьма забрала меня.      Машина затормозила, но было поздно.      Солнце скрылось за горизонтом.      Потому что в жизни редко бывает счастливый конец.