Фрэнки Лутцу посвящается.

Самое тяжёлое в жизни - это отпустить кого-то, кто тебе по-настоящему дорог. Всё равно, что разжать руку со спасительной верёвкой, болтаясь на краю пропасти. Особенно тяжело это для тех, кто слабже духом и в одиночку из себя, ровным счётом, ничего не представляет. В таком случае ясность мысли уступает место глубокой привязанности, которая служит своеобразным тросом, словно страховка для альпиниста, когда тот пытается удержаться между жизнью и смертью. Фрэнк всегда балансировал на грани. Первый раз - в тот день, когда сбежал от отца, в пьяном забвении поднявшего на него руку, потом - когда впервые преступил закон, пытаясь выжить в жестоких джунглях улиц Америки. Он привык бороться. Но безграничность бед и несчастий, сыплющихся на его голову в купе с холодным равнодушием, демонстрируемым окружающими, сделало его сердце чёрствым, как камень, а мозг - расчётливым точно банкомат. Фрэнк стал хитрецом. Он обладал чертовски жалкими способностями к стратегии, но лукавил, как прирождённый лис. Это качество неоднократно выручало его в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях. Впрочем, временами он походил на зажатую в угол куницу, которой ничего не оставалось делать, кроме как выкарабкиваться из ловушки, пуская в ход свои острые зубы и когти. Для Фрэнка понятие хитрость было сродни понятию выживаемость. Он с детства знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках, поэтому развил в себе неплохое умение добывать его, избегая самих "капканов". И уж, разумеется, друзей у него никогда не было. Довольно сложно дружить с кем-то, живя на улице, где почти каждый, оказавшийся в том же положении, скорее, становился конкурентом или соперником, нежели сподвижником и другом. Фрэнк недолюбливал людей. Его раздражали манерные дамочки, сплошь увешанные драгоценностями и сумочками из крокодиловой кожи, рассекающие улицы престижного Вест-Сайда на шикарных авто. Ему была противна вся эта несправедливость жизни. Почему одним давалось всё и сразу, а другим буквально с рождения приходилось биться за своё место под солнцем? Из-за этого Фрэнк любил воровать. Он никогда не чувствовал вину за свои действия. Напротив, он считал себя Робин Гудом, восстанавливающим справедливость в этом прогнившем мире. Тем более, что "жертвами" его наметанных глаз чаще становились банкиры и бизнесмены или плохо охраняемые склады с техникой. Конечно, он никогда не обворовывал на улице беспомощных старушек. Ну, может, лишь пару раз. Но, несмотря на свои амбиции, Фрэнк не чувствовал себя значимым. Потому что рядом с ним не было никого, для кого он мог бы иметь хоть какое-то, пусть даже маленькое значение. За исключением, разве что, копов, которые и рады были бы его посадить, но этот «уж» каждый раз ускользал от них в самый ответственный момент. Когда ему было почти пятнадцать, судьба столкнула его с Нэйваном. Нейван Грэйнджер - робкий, неуверенный в себе подросток из приюта Святой Марии, не способный даже солгать, не покраснев. Его бесхитростности можно было только дивиться, и вопрос о том, как тот выживал всё это время, терзал Фрэнка с первых минут их знакомства. Встретились они случайно, по воле обстоятельств оказавшись в одном укрытии: Нэйван, прятался от надзирателей из приюта, а Фрэнк в который раз удирал от копов. Конечно, сперва оба захотели сменить убежище, но в виду отсутствия альтернатив и из соображений здравого смысла посчитали лучшим выходом обоюдную сделку. В конце концов, две головы лучше, чем одна. Так Нэйван стал первым "напарником" Фрэнка. Хотя последний вовсе не был в восторге от подобного "напарничества": Нэйвана постоянно приходилось опекать и зачастую отдавать ему свой кусок хлеба, дабы тот не помер от голода, лишённый всякого навыка прокормить себя сам. Кроме того, пацан был ещё "зелёный" и абсолютно не умел обманывать. В его огромных серо-зелёных глазах за милю читались исключительно добрые и честные намерения. Впрочем, эта его особенность и общий ангельский вид не раз впоследствии помогали Фрэнку проворачивать весьма рискованные предприятия. Однажды, когда они делили очередной куш, Нэйван задал ему вопрос. - Фрэнк, скажи... а ты бы смог убить человека? Это прозвучало довольно наивно, но, тем не менее, Фрэнк задумался. Он никогда не думал об этом раньше. Честно говоря, до сих пор в подобном преступлении никакой надобности не возникало. Но что, если бы она внезапно появилась?.. Нэйван терпеливо ждал ответ, сидя на старой койке с выступающими из матраца пружинами, которую они раздобыли в одном "бомжатнике" прежде, чем обзавелись более-менее толковой мебелью для своего угла. Помолчав немного, Фрэнк, наконец, сказал: - Если бы нам кто-то угрожал, я бы убил его не задумываясь. - Потому что ты преступник? - возвёл на него свои честные глаза Нэйван. Фрэнк поморщился. - Нет, потому, что когда тебе угрожают - это проблема. А я - устранитель проблем. Собственно, я этим и занимаюсь. - Ты такой благородный, - восхищение, сквозившее в голосе Нэйвана, было неподдельным, отчего Фрэнк впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему значимым. Он был так ослеплён этим чувством, что совершенно не заметил, когда в устах Грэйнджера "благородно" сменилось на "неправильно", а очередное "предприятие" превратилось в "преступление". Старые идеалы изжили себя, а вместо них появились новые, непонятно откуда взявшиеся, правила, нормы и границы. Всё то, чего Фрэнк не мог терпеть с детства. В конце концов, не осталось и самого Нэйвана Грэйнджера. Вместо него напротив Фрэнка стоял незнакомый ему ранее Генри Коул, который смотрел ему в лицо абсолютно холодным и отчуждённым взглядом. И лишь большие и, по-прежнему, честные серо-зелёные глаза были единственным, что выдавало в нём его бывшего друга. - Я уезжаю, Фрэнк. - Как? Куда?? - Это не имеет значения. Прошу тебя, не следуй за мной. Я хочу начать новую жизнь, но в ней нет места для тебя. «...Нет места для тебя» - эхом отразилось в сознании Фрэнка, затмив всё остальное. - Но мы же одна команда, "два крутых брата", или ты забыл? - Фрэнк всё ещё не мог поверить в происходящее, от волнения сжимая пальцы в кулак, чтобы оставаться спокойным. Нэйван опустил глаза. - Меня простили, несмотря на все преступления, что я совершил. Один коп в Нью-Йорке поможет мне устроиться в академию под свою ответственность . - ...Коп? Фрэнк был всерьёз уверен, что ослышался. - Бог даёт мне второй шанс, Фрэнк. Я уезжаю завтра утром. Пожалуйста, не ищи меня. Ещё немного, и Фрэнк бы расплакался, как девчонка. Его Нэйван, - младший брат, которого у него никогда не было, - уезжает от него и даже не думает о том, что станет с ним, Фрэнком, в его отсутствие. - Возьми, - Фрэнк корявым почерком накорябал что-то ручкой на измятом листке и протянул его Нэйвану. - Это мой номер. Звони в любое время суток - неважно, днём или ночью, - когда бы тебе ни стало плохо, или если вдруг попадёшь в беду... Нэйван судорожно вздохнул. - Фрэнк, ты не понял. Я не хочу, чтобы что-то связывало меня с прошлой жизнью. Тем более, с тем, кем я был раньше. Я больше не Нэйван Грэйнджер, Фрэнк. Вряд ли я когда-нибудь тебе позвоню. Фрэнк сжал руки в кулак с такой силой, что ногти вонзились в кожу, вызывая неконтролируемую боль, отвлекающую от подступающего к горлу кома. - Просто возьми. Если тебе понадобится моя помощь... любая... даже починить розетку в новой квартире... Нэйван горько усмехнулся, скрыв тихий всхлип и сморгнув, отчего на щеке остался едва заметный влажный след. - Я же твой персональный "устранитель проблем", - улыбнулся Фрэнк. - Надеюсь, в новой жизни мне не придётся ничего чинить и устранять, - абсолютно безэмоционально ответил Нэйван и, взяв в руки протянутый листок, не глядя сложил в карман. - Бог дарит нам возможности, Фрэнк. Помни об этом. - Он же отбирает у нас друзей. Больше Фрэнк не взглянул на него ни разу. Расставаясь, они просто разошлись в разные стороны. Не оборачиваясь. Словно никогда не были знакомы.