Часть 1
3 августа 2014 г. в 23:29
Саурон Жестокий сидел во главе пиршественного стола и наслаждался жизнью
В одной руке он держал половину каплуна, в другой - кубок с вином, по подбородку его текли жир и сок, справа верный Шаграт с чавканьем обгрызал мясо с кости, слева какое-то мурло (возможно, верный Гришнак) жрало так, что трещало за ушами. Вообще все вокруг жрали.
Темное воинство праздновало захват Тол-Сириона.
Во внутреннем дворе крепости горели десятки костров, вокруг которых пили, ели и веселились простые воины. Волколаки пили, ели и веселились за крепостной стеной, решая заодно проблему с утилизацией трупов. Но более или менее важные орки - командиры отрядов, клановые вожаки и просто заслуженные ветераны - собрались в главном зале, где в шести огромных очагах пылал огонь, а стол, занявший весь зал от одного конца до другого, ломился от яств.
Возможно, какого-нибудь темного эльфа из Ангбанда непринужденная атмосфера, царящая за столом, привела бы в ужас. Здесь ели руками - а некоторые даже ели ногами. Здесь чавкали, рыгали, давились и утирались кольчужным рукавом. Здесь разговаривали (очень громко) с набитым ртом и швыряли друг в друга обглоданными костями. Но Саурон, у которого Ангбанд с его рафинированными интеллектуалами-эльфами уже сидел в печенках, просто отдыхал здесь душой, и лишь одно обстоятельство немного омрачало его счастье: на массивном кресле, игравшем роль трона, было неудобно качаться.
Он заметил, что возле дверей, там, где сидел народ попроще, появилась буза - орочий вариант лютни. Вокруг началось оживление.
Саурон послал на тот конец стола баранью ногу, а затем велел орку с бузой приблизиться.
- Я совсем не знаю орочьих песен, - сказал он. - Спой мне что-нибудь такое, что вы обычно поете в походах.
Орк с бузой смутился.
- Как бы, повелитель, наши песни не показались тебе слишком грубыми, - пояснил его замешательство верный Шаграт.
- Не покажутся, - ответил Саурон. - Если там ничего не говорится про черные маки и серебряные крылья, то мне сойдет.
Благодаря рогу с элем орк-менестрель вернул себе присутствие духа. Он ударил лапой по струнам и запел.
Первые две песни Саурон выслушал с восторгом - там действительно ни слова не было о черных маках, а он от такого уже отвык.
После третьей песни его кольнуло некое предчувствие.
После пятой предчувствие это превратилось в уверенность, а после седьмой Саурон сунул менестрелю еще один рог с элем и таким образом вынудил сделать паузу. Ему надо было обдумать услышанное.
- Ну как, повелитель? - спросил верный Шаграт, которого переполняла гордость за национальный фольклор. - Нравятся тебе наши песни?
- Да, - твердо сказал Саурон. - Очень нравятся. Отличные песни. Меня только одно немного удивляет: почему они такие мрачные?
- Мрачные? - переспросил Шаграт в изумлении.
- Ну да. У вас там все время герой либо собирается умереть на войне, либо уже умер и рассказывает о том, как все было. Есть хоть одна песня, в которой герой остается жив?
Шаграт и орк-менестрель тяжело задумались. Затем морда Шаграта просветлела.
- Есть! - воскликнул он. - Есть такая песня! Там парень, понимаешь, все хочет, хочет погибнуть на войне, но у него никак не получается.
- Почему? - удивился Саурон.
- Да его все время верный варг выносит из огня.
- Ясно, - сказал Саурон.
Орк-менестрель, видимо, уловил в его голосе какое-то неодобрение и поспешил пояснить:
- Мы поем такие песни, повелитель, потому что для нас счастье - сражаться и проливать кровь за тебя!
- Да! - пылко подхватил Шаграт. - Сражаться за тебя и умереть в бою!
- Ясно, - снова сказал Саурон.
Как раз перед отъездом из Ангбанда он узнал об интересном исследовании аналитического отдела: при том уровне физической подготовки, воинского умения и экипировки, которым располагали орки, доля погибших в их рядах должна была быть куда меньше, чем была в действительности. Аналитический отдел выдвигал по этому поводу разные малоубедительные гипотезы, и Саурон предчувствовал, что сможет сильно удивить их в во время очередного сеанса связи по палантиру.
Для чистоты эксперимента, сказал он себе, надо сочинить для орков несколько песен, в которых герой будет сражаться за меня и выживать в бою. И посмотрим, как это скажется на…
В это время орк-менестрель ткнул верного Шаграта в бок и молвил:
- Повелитель, все знают, как ты хорошо поешь.
Саурон удивленно поднял брови.
- Ты пел еще при сотворении мира, - подхватил Шаграт.
Это не вполне соответствовало действительности, но Саурон решил не углубляться в подробности.
- И? - спросил он.
- Для нас будет честью услышать, как ты поешь! - выпалил Шаграт, а менестрель сунул Саурону бузу со словами:
- Покажи нам, как надо!
К такому повороту Саурон готов не был.
- Нет, - начал он. - Нет, я не пою…
- Просим! - воскликнул орк-менестрель.
- Просим! - гаркнул Шаграт.
- Дело не в том, что...
- Просим! - подхватили сидевшие поблизости, а затем и те, кто сидел подальше.
- Вы не понимаете...
- Про-сим! Про-сим! - гремело под высокими сводами.
Саурон поднял руку, и наступила тишина.
- Ну хорошо, - сказал он и взял бузу у орка-менестреля. - Отчаянные безумцы, вы не ведаете, о чем просите, но будь по-вашему. Знаете песню про козлика?
Шаграт, уже настроившийся внимать какой-нибудь героической балладе, икнул и выпучил глаза.
Саурон пробежался пальцами по струнам. Бузу он держал в руках впервые в жизни, но если вам понятна самая суть Музыки, то способ звукоизвлечения становится пустой формальностью.
- Про козлика, говорю, знаете? - повторил он.
Нестройный хор голосов подтвердил, что да, они знают про козлика.
- Отлично, - кивнул Саурон. - Тогда можете подпевать.
И заиграл.
Когда музыка смолкла, вежливый Шаграт хотел сказать, что ему очень понравилось, но не смог издать ни звука. Никто в зале не мог издать ни звука.
Конечно, Шаграт знал песню про козлика - он слышал ее еще в колыбели. Сейчас вроде бы и мелодия была та же самая, и слова - кроме последнего куплета, которого Шаграт прежде не слышал - но он и подумать не мог, что песня про козлика может звучать _так_.
Сколько кромешного ужаса и безнадежности, оказывается, было скрыто в истории о сумасшедшей старухе, которая пережила детей и внуков и всю любовь своего исстрадавшегося сердца отдала козленку! Одна за другой вставали перед глазами Шаграта мрачные картины: вот растрепанная бабка стоит у околицы и, срывая голос, уже ни на что не надеясь, выкликает своего любимца; весело цокают острые копытца - дальше и дальше от дома; все теснее сплетаются над головой ветви, отрезая солнечный свет; что это за тень мелькнула во мраке? кто глядит из-за кустов? чей рык всколыхнул душный воздух чащи?
Шаграт слышал и этот рык, и короткое испуганное блеяние, и хруст костей. Он чуял запах крови и желчи - который в обычной жизни находил довольно приятным, но только не сейчас. Он видел остатки страшного пиршества. И - момент наивысшего ужаса - он видел, что было дальше: поднятый безумной старухиной любовью, козлик _все_равно_ вернулся домой.
Даже в конце Войны Могуществ, стоя в строю под стенами Утумно и глядя на поднимающийся над миром сверкающий стальной вал - воинство Валинора - Шаграт не испытывал такого страха, как сейчас, когда его повелитель пел песню про козлика.
- Ну вот, - промолвил Саурон в гробовой тишине. - Когда я пою, я всегда немножко Искажаю. Профессиональная деформация.
Он протянул бузу орку-менестрелю. Тот безмолвно принял инструмент. Лапы его дрожали.
- А еще, - продолжал Саурон, устремив пристальный взгляд на двери, - когда я пою, я всегда немножко Творю.
И в этот миг за дверями послышались шаги - тяжелые спотыкающиеся шаги, порождающие зловещее эхо.
- Поэтому, - заключил Саурон, поднимаясь с трона, - я стараюсь без необходимости не петь. Подайте-ка мне меч и отойдите к стенам.
Двери содрогнулись от мощного удара.
- Кто там? - прохрипел Шаграт, с трудом проталкивая слова через стиснутое экзистенциальными переживаниями горло.
Саурон обнажил клинок.
- Козлик, - ответил он. - И молите Эру, чтоб он был без бабушки.
А восемь лет спустя Финрод был обескуражен и едва не утратил необходимую для поединка концентрацию, когда с галерки… простите, с крепостной стены до него донеслось: ““Козлика”, повелитель! “Козлика” давай!”