Однажды в Италии

POV Арчер Джеймс Атертон подождал несколько минут после ухода Софи, прежде чем повернуться ко мне и задать вопрос: — Итак, мистер Кросс, вам наверняка известна версия Совета о том, что произошло в Италии. Если нет, я озвучу вам ее. Моя дочь София летела на частном самолете домой, когда боевики организации «Око Божье» напали на него и взяли Софию в заложники. Причина похищения пока не известна, так как требования о выкупе не было, так же отпал и вариант пыток будущей главы Совета, дабы узнать планы Экстраординариума, связи с отсутствием следов пыток. Некоторые следы от почти заживших ран все же присутствуют, из чего сделан вывод, что София предпринимала попытки побега, но была поймана и наказана неким способом. Все время с момента обнаружения пропажи Софии Совет отправлял поисковые отряды, и лишь последний дал хоть какую-то информацию о нынешнем местоположении моей дочери. Совет отправил наших агентов за Софией, и вернулся с ней в штаб Совета. Отряд доложил, что София находилась вместе с представителем «Ока», так же доставленного в штаб и заключенного на время вынесения приговора в темнице, для выполнения каких-то пока неизвестных целей. Я мысленно усмехнулся, отметив про себя, что мистер Атертон говорил «Совет отправил», а не «я отправил». И называл Софи полным именем, всего раз употребив «моя дочь». Странный мужчина этот глава Совета. Говорит как выше поставленный чиновник, и словно даже не волновался за дочь. Однако мне лучше позаботиться о себе, чем о таких мелочах, — напомнил я себе. — Мистер Кросс, подтверждаете ли вы, что все происходило именно так? — Ну, ответить точно я не смогу, так как за действиями Совета не следил, — попытался сострить я. На самом деле я испытывал жуткий страх. Почему он попросил Софи уйти? Может, Совет уже вынес решение, и Джеймс Атертон будет сопровождать меня на казнь? Дадут ли мне в таком случае попрощаться Софи? — Мистер Кросс, вы находитесь не в таком положении, когда можете шутить и веселиться, — пронзительный взгляд глаз отца Софи проделывал во мне дыру. Такой может и лазерным лучом испепелить. Я неожиданно вспомнил, кто на самом деле Джеймс Атертон и поежился. А ведь действительно может испепелить! — Простите, мистер Атертон. — Я повторю вопрос: имело ли место событиям, описанным мною? — Мистер Атертон, какой смысл спрашивать меня об этом, если вы все равно не поверите мне? — А я попробую поверить вам. Я недоверчиво посмотрел на стоящего передо мной мужчину в отглаженном костюме, начищенных ботинках и правильно завязанном галстуке. Он на все сто процентов походил на какого-нибудь бизнесмена, удачно договаривающего о сделках. Я попробовал представить его в домашних тапочках и халате, с газетой и чашкой кофе в руках. Образ казался настолько смешным и невозможным, что я невольно тебе я вопросом, как Софи уживается с отцом. Софи… Я чувствовал безудержную радость, находясь рядом с ней, и забеспокоился, что могут с ней сделать, если я расскажу правду. Я поднял глаза на мистера Атертона. Я молчал уже несколько минут, но он не торопил меня. Что-то в его виде подсказало мне, что Джеймс Атертон и сам не верит, что его дочь похищена, но я не знал, воспримет ли он весть, что Софи сотрудничала с врагами. И тогда я сделал выбор. — Нет, мистер Атертон. В версии, предложенной Советом, нет ни капли правды. Джеймс кивнул, соглашаясь со своими мыслями. — Тогда что произошло на самом деле? Где была и что делала моя дочь все это время? — впервые с начала разговора я услышал обеспокоенность в голосе Джеймса. Он нетерпеливо потирал руки, и продолжал сверлить меня своим взглядом. — Я не знаю почему, но самолет Софи приземлился на территории Италии самостоятельно, а не из-за приказов «Ока». Вашу дочь я увидел на балу одной богатой особы, куда устроило налет «Око», но мы не знали, что там будет она, — я сделала паузу, выбирая слова, которыми можно объяснить мое стремление помочь Софи, — Я решил, что Софи не должна попасть в организацию, и отвез ее в безопасное место. Джеймс одарил меня странным взглядом. — Куда именно? — В свой дом на острове неподалеку от Италии. На лице главы Совета отразилось недоумение. Было немного неловко видеть его таким пораженным, но всякая неловкость пропала, когда Джеймс обдумал мои слова и представил в своей голове страшные картины, — иначе я не знаю как объяснить, почему у него стал вид отца, которому сообщили, что его дочь ночевала у своего парня, при чем сообщил «радостную» новость именно тот самый парень. — Вы не думайте, ничего такого не было, — поспешил я оправдываться за несовершенные поступки, — Я там и не был в основном. — Продолжай. — Мне не известно как, но о Софи прознала «Кобра». Несколько дней мне приходилось охранять Софи и вырывать ее из рук этих убийц. Следы, которые вы видели на ее теле — раны от оружия «Кобры» На самом деле, мне больше не чего вам рассказать. Только разве что я и Софи были на складе и забирали некоторое оружие, чтобы обороняться от «Кобры». Несколько минут в коридоре висело молчание. Джеймс шевелил губами, обдумывая что-то свое, а затем знаком приказал мне следовать за ним. После пятого или шестого поворота я окончательно перестал ориентироваться и старался не отстать от отца Софи. Всю дорогу я гадал, куда мы идем, но спросить не решался. Наконец мы остановились перед дверью с каким-то знаком на покрытии. Джеймс Атертон повернулся ко мне и с серьезным лицом сказал: — Совет не поверит тому, что ты мне рассказал. Но я твоим словам верю. Допустить нахождение представителя «Ока» среди Экстраординариев я не могу, но у тебя есть возможность отрекаться от организации. Заставить тебя, конечно, у меня нет полномочий, так что при твоем нежелании… Я перестал слушать Джеймса Атертона еще при словах «отрекаться от организации». Боже, неужели это возможно? Одна из причин, что разделяла меня от Софи, была моя принадлежность к ее врагам, а если я стану обычным колдуном, или пусть даже человеком, если это необходимо, смогу быть с ней! А если ее отец не разрешит нам встречаться, то я согласен быть ее другом, лишь бы видеть каждый день ее лицо. — Мистер Кросс, я ставлю вас перед выбором. Вы можете отрекаться от «Ока Божьего» и жить как обычный колдун. Я преследую, чтобы черные следы вашего прошлого стерлись из памяти других, и у вас будут такие же права, как и у обычных Экстраординариев, — я не стал задумываться, не будет ли фраза «стереть из памяти» прямое значение, и внимательно прислушался ко второму варианту развития событий, — Или вы останетесь верны организации, но в таком случае будете приговорены к пожизненному заключению в тюрьме. Джеймс замолчал, пристально смотря на меня, а когда снова начал говорить, я уже знал, каким будет мой ответ. — Что вы выбираете? — Я хочу отречься от «Ока». Джеймс кивнул, словно ожидал именно такого ответа и, отрыв дверь, пригласил меня внутрь. Это оказался небольшое помещение с круглым столом посредине. За столом сидел мужчина в рубашке и свободных брюках, а рядом стояла женщина в очках со стопкой бумаг. Джеймс указал мне на стол, и я сел на высокий стул, лицом к мужчине. Передо мной появилась рука, положившая исписанный мелким почерком лист. — Это договор, подтверждающий, что вы больше не принадлежите организации «Око Божье», — произнесла женщина, — Поставьте вот здесь свою подпись. Отлично. Вот еще несколько бумаг, они то же касаются отречения. Когда с формальностью было покончено, женщина удалилась, а все это время сидящий мужчина приказал мне снять мою рубашку. — Документы документами, а татуировка о твоей принадлежности к врагам так и кричит, — пояснил он. *** Выйдя из комнаты, я натолкнулся на Джеймса Атертона, нетерпеливо мерящего коридор шагами. Место над сердцем, где раньше была татуировка, покраснело и болело, но я этого почти не замечал — такой опьяняющей была свобода. Правда, ощущение радости улетучилось, когда Джеймс посмотрел на меня и я увидел, что тот очень бледен и обеспокоен чем-то. — Арчер, — обратился ко мне Джеймс и я понял, что сейчас будет разговор намного важнее, чем предыдущий, — он впервые за все время назвал меня по имени, — Сейчас я хочу поговорить с тобой не как глава Совета, а как отец молодой девушки. Я видел, как ты смотрел на нее. Я знаю, сколько ты сделал ради нее. Поэтому задам тебе очень личный вопрос. Что ты чувствуешь к моей дочери? Я чувствую, что жить без нее не могу. Что с каждым днем, когда ее нет рядом, я умираю изнутри. Что для меня нет ничего прекраснее, чем видеть ее счастливой. Я не сказал ему этого. Эти слова предназначались самой Софи. Вместо них я сказал другие, не менее точно отражающие мои чувства к ней. Я перехватил взгляд Джеймса Атертона и тихим голосом произнес: — Я люблю ее, мистер Атертон. — Как сильно? — с тревогой спросил он. — Так сильно, что просил бы у вас ее руки, если бы она не была невестой другого. И тут Джеймс Атертон сделал то, чего я совсем не ожидал от него. Он запрокинул голову и засмеялся. Смеялся счастливо, свободно. Я растерялся. — Ох, Арчер… — Джеймс с улыбкой покачал головой и полез в карман брюк. На свет появился коричневый толстый бумажник. Он открыл его, осмотрел содержимое и протянул мне, — Держи. Иди в самый лучший ювелирный магазин, и купи кольцо, которое она заслуживает. — Но… Она… Как же Александр Кэллахан… — растерянным голосом пробормотал я. Она сказала мне, что формально уже является его невестой. Неужели она соврала мне? Нет, этого не может быть, наши… То есть источники «Ока» добыли информацию, что он действительно должен сделать ей предложение. Софи собиралась ответить ему «да», но ведь потом она сказала, что любит меня… Джеймс, и не подозревая о моих мыслях, слегка поморщился, не перставая улыбаться. — Кэл… Что же касается его, то Александр вряд ли скоро появиться здесь после того, как Софи закатила ему такую истерику. Он подмигнул мне, и у меня заболели щеки, потому что я вдруг понял, что улыбаюсь ему в ответ.