Слишком разные

Однажды, в один из приятных летних дней вернулся брат, которого у меня никогда не было. Я замерла с цветами в руках и смотрела на него снизу вверх немного ошарашено и испуганно. Этот человек был высоким и сильным, с колючим взглядом темных глаз, облаченный в легкие доспехи и с оружием на поясе. С дороги уставший, покрытый пылью, но твердо стоявший на ногах. Он открыл рот, и мне показалось, что сейчас он проревет что-то громко и невыразимо страшно, как это делали чужаки, на которых он был так похож, чужаки, что никогда не разговаривали спокойно, а кричали, словно большие дикие звери. Голос был громкий и басовитый, немного рычащий, но не такой страшный, как представилось сначала. - Клятва. Сестра. Она не сразу поняла, что этим хотел сказать чужеземец, но осознание холодной волной окатило меня с ног до головы. Сестры больше нет. Девочка тринадцати лет не могла поверить своим ушам. Война закончилась, долгая и кровопролитная, но вместо сестры к ней в дом явился враг, чтобы принести эту трагичную весть. Он не насмехался, но и не печалился, вообще особо не показывал эмоций. Протянул девчушке платочек ее сестры и прошел в дом. Она какое-то время стояла, оторопев, уронив цветы и все еще не в силах придти в себя от ужасной вести. Ужаснее всего, что не текли слезы. Словно ее отрезало от всего мира, где нет слез, а только боль и бесконечная печаль. Как это так, что ее больше нет? Что это за мир, где ее не существует? Вероятно, это сон. Она обернулась и посмотрела на человека. Он расстегнул пояс и стал снимать с себя старые, покореженные доспехи. В том момент, она не совсем могла понять, что же он делает. Зачем? Но только потом до нее стало доходить, что нежеланный гость решил остаться в ее доме. Порывисто подбежав к нему и схватив за руку, она закричала: - Что тебе здесь надо!? Убирайся! Он медленно покачал головой, не выдергивая свою руку, и снова повторил: - Клятва. Сестра. И указал на нее. Затем, помолчав, добавил: - Я. Сестра. Клятва. Она отпустила его и обессилено опустилась в кресло, сжимая платок. Несколько первых дней она снова и снова пыталась выгнать незваного гостя. Два чувства, что преобладали в ней: печаль и глубокая ненависть к врагу. Можно было бы представить, что это просто посторонний, но все в нем кричало о стране, откуда он родом. О враге, что возможно и погубил ее сестру. Черные волосы, оливковый цвет кожи. Волосы коротко подрезаны ножом – говорит о том, что убивал недавно. После каждого убийства волосы обрезались. Такова традиция этой варварской страны. Варвары. Вот, что она думала. Эта кровопролитная война началась из-за них, еще тогда, когда она была совсем маленькой. Страна, в которой жили эти люди, была преимущественно пустынной, пресной воды было мало, пропитания и того меньше. На проклятой земле ничего не хотело расти. Только войной они отбирали у людей то, что принадлежит им. Но Люкстос не та страна, что прогибается под варварами. Постепенно из деревни уходили мужчины, затем и молодые парни, остались лишь несовершеннолетние. Когда вражеская армия стала наступать, пошли в бой самые отважные из женщин. И вот, после окончания войны, никто не вернулся. Однако силы истощились и у Альграда – страны захватчиков. Она не понимала: даже если клятва привела его сюда, то почему, отдав платок, он все еще не пошел к себе на родину. Она не понимала. А еще хотела убить его. Даже как-то ночью занесла над ним нож, стояла, собиралась с силами, но так и не смогла. Лишь вглядывалась в спокойное лицо спящего парня. Постепенно ушла лютая ненависть, сменившись неприязнью и недоверием. Надо отдать ему должное, он пришел, исполняя какую-то неизвестную клятву, притом, что ей это было совершенно не нужно. Убить его она не смогла. Поэтому терпела присутствие чужака. Человек не сидел дома сложа руки. На удивление житель Альграда оказался достаточно ответственным и трудолюбивым, беря большую часть работы на себя. Это всегда удивляло Лелию. Человек с колючими глазами топил баню, ходил за водой, колол дрова, чинил дом и крышу. Но каждый раз, проходя по улице, собирал за собой гневные ругательства. Даже не зная языка, можно было понять, что ничего лестного ему в след не кричали. На это он не обращал никакого внимания, то ли руководствуясь гордостью, считал выше своего достоинства обращать на это внимание, то ли просто относился ко всему с полным безразличием. Ровно до того самого момента, пока местный старик не замахнулся на него тростью. Черный человек остановил ее на полпути, вырвав из рук престарелого мужчины. Однако тут же протянул ее обратно, покачав головой. Ничего приятного в его адрес снова сказано не было. Лелия все ждала подвоха, но ничего плохого не происходило. Он просто жил в общем с ее сестрой доме, работал и ложился спать в главной комнате, постелив себе на полу. Готовить пришлось на двоих, оплачивая непрошенный труд. Не оставаться же в долгу. В очередной день, когда темнокожий варвар колол дрова, в дом зашла Нелия, подруга погибшей в буре войны девушки. Она присматривала за оставшейся в одиночестве младшей сестрой, и в отличие от остальных, имела возможность рассматривать врага практически вблизи. - Он тебя не обижает? – восемнадцатилетняя девушка выглянула из окна, бросив взгляд на молодого человека, коловшего дрова, и снова посмотрела на девочку. - Не обижает. Делает то, что считает нужным и все. И выгнать не могу. Не уходит. Хотя шел бы он лесом, стало бы легче, – та вдохнула, и слова потоком вырвались наружу. - Надоело! Как же мне это надоело! Незнакомец, который не может изъясняться на нашем языке, соседи, которые глаз не сводят с дома. Не могу спать и все думаю о том, как такое может быть, что был человек, и теперь его больше нет? Нея порывисто обняла девчушку и погладила по голове. - Я скучаю. - Я тоже. Тоже очень скучаю. Они простояли так какое-то время в полной тишине. Когда к вечеру варвар не вернулся в дом, Лелия вышла в сад с кружкой горячего супа. Это был не первый раз, когда парень зарабатывался, скорее сознательно, для того, чтобы не видеть ненавидящих взглядов. Она застала его присевшим на одно колено у дерева, рядом с которым был воткнут меч. Воин держался за рукоятку и что-то быстро говорил. Как она поняла, это были молитвы на языке, что она не знала, богам, о которых она не ведала. Прервать молитву девчонка не посмела, она стояла неподвижно, вслушиваясь в грубую и нескладную варварскую речь, читаемую тихо, с тем самым знакомым ей рыком. Когда он открыл глаза, то увидев тень рядом с собой, обернулся, посмотрев на нее более равнодушно, чем спокойно. Она села рядом и протянула ему чашку и ложку, которую он с кивком принял. - Я не перестаю думать о том, как она погибла. Я не знаю, как и где, и это не дает мне покоя. Возможно ли то, что ты знаешь? Она впервые заговорила с ним, и он слушал ее, не сводя взгляда. Языковой барьер мешал им, но он понимал, какая тема волнует ее по тому, как дрожали губы и как блестели глаза. Девочке же хотелось просто выговориться. - Знаешь, я уверена, что знаешь. Только сказать не можешь. А как выпытать не знаю. В чем заключается твоя клятва ей? - Клятва, – он кивнул, услышав знакомое слово. – Карин. Она вздрогнула, услышав до боли знакомое имя. Она указала на себя. - Лелия, - затем указала на него пальцем. – Ты? - Гард. Имя, грубое по звучанию, показалось ей неприятным на слух, но одновременно сулящее защиту. Лелия прислонилась к дереву и повторила новое для себя варварское имя. - Гард… Он кивнул и прикрыл глаза. Лелия слышала, как закрыли главные ворота, ведущие в деревню. Она погружалась в сон. Народ постепенно расходился по домам не сколько из страха, сколько из усталости. На небе стали появляться первые звезды, необычно яркие. Стояли ясные дни и теплые ночи, такие, что небесные фонарики были видны особенно отчетливо. Умиротворяющая тишина опустилась на поселение. И впервые за несколько недель раздался хищный вой, от которых стыла в жилах кровь. Это выли не волки. Она испуганно посмотрела на Гарда, напряженно вслушивающегося в вой. - Погибель… - испуганно прошептала девочка.