После Аллигента

      Полгода я была в коме. Еще полгода я пыталась вспомнить все то, что было стерто сывороткой, которую мне вкололи, чтобы я жила. И уже год, как я являюсь сотрудником секретного правительственного агентства.       Я помню как очнулась, совершенно не понимая где нахожусь. "Тобиас" сорвалось тогда у меня с губ. Его я вспомнила самым первым. Помню, как вскочила с кровати и побежала по белым коридорам в поисках выхода, но меня остановили врачи. Они привязали меня к кровати ремнями, я брыкалась, пыталась выбраться, но все это было безуспешно. Каждый день они мне вкалывали какую-то жидкость, от которой я понемногу начинала вспоминать всю свою жизнь. И, когда моя память восстановилась, то на смену врачам пришли агенты. Они выглядели сурово, поэтому сначала я пыталась им сопротивляться, но позже... Они доказали мне, что им стоит доверять. Один из старших агентов, Майк, помог мне обосноваться в их штаб-квартире, где мне выделили комнату. Он мне рассказал обо всем, что произошло после моей смерти.       Оказывается, что Чикаго был уничтожен вместе со всеми моими друзьями. Бюро как-то справились с сывороткой памяти, и потом напустили на весь город сыворотку смерти. Я выжила после нее. Остальные - нет. Калеб, Кристина, Тобиас... Все они погибли. И именно поэтому я помогаю агентам уничтожить Чикаго, в котором сейчас обосновалось Бюро. На этот шаг было очень легко решиться после того, как у меня не осталось никого из близких.       Теперь я тоже агент.       По расписанию скоро ужин, поэтому я не спеша иду по коридору в сторону столовой. Моя комната находится под землей на -2 этаже, впрочем, там же находятся комнаты и остальных агентов, которых успели спасти из разрушенного Чикаго, но есть люди и из других экспериментальных городов. Они согласились работать с агентами по той же причине, что и я - месть за тех, кого мы любили.       В коридоре меня догоняет Ханна. Она из Чикаго, поэтому с ней у нас больше тем для разговора, чем с остальными. Ханна чуть выше меня ростом, однако весом я уверена гораздо меньше, так как ее кости буквально выпирают наружу, что объясняется ее непринадлежность ни к одной из фракций. Она была бесфракционницей, а они часто голодают. У Ханны длинные каштановые волосы, которые она постоянно собирает в пучок, что делает ее лицо более тонким.       - Итак, - начинает Ханна. - Спорю, что сегодня у нас на ужин картофельное пюре с горошком.       - Оно было вчера, - говорю я.       - А что мешает им вновь его приготовить?       - Ничего.       - Вот видишь, - радуется своей правоте Ханна.       - Как думаешь, сегодня будет вечерний сбор? - спрашиваю я, сложив руки на груди.       На вечерних сборах мы обычно обсуждаем наш план действий, однако этот сбор происходит обычно раз в неделю, просто для того, чтобы никто не забыл свою роль в осуществлении операции по уничтожению Бюро. Мы раз за разом повторяем одно и то же. На мои идеи все машут рукой. Никто не хочет прислушиваться ко мне, поэтому я не жажду бывать там.       - Думаю, да, - уверенно говорит Ханна. - Ведь на этой неделе его еще не было, а сегодня воскресенье.       Я совсем потеряла счет дням. Мои мысли окутаны местью за смерть моих друзей, за смерть Тобиаса. Он был всем, что было у меня, и Бюро отняло даже его.       Мы входим в столовую, где царит та же атмосфера, что и в столовой Бесстрашных - шум, гам, громкий смех, даже слышно, что кто-то разбил тарелку.       Я присаживаюсь за наш столик, за которым уже сидят Элис, Майк и Нил. Нил что-то усердно рассказывает Элис, которая не выглядит заинтересованной, а Майк просто сидит и ковыряет картофельное пюре вилкой.       - Эй, Беатрис, - локтем толкает меня Ханна. Я сказала всем, что меня зовут Беатрис, фамилию решила не говорить, так как некоторые из Бесстрашных, возможно, что-то слышали обо мне, а мне сейчас не хотелось их внимания. Я порой украдкой слышу рассказы о некой самоотверженной Трис Прайор. Тогда у меня на лице появляется ухмылка, но я быстро стараюсь ее спрятать. - Я всегда знала, что наш столик самый веселый, - с сарказмом говорит Ханна, присаживаясь рядом со мной.       - Просто ты еще не была за столиком отверженных, - парирую я. Здесь я тоже наврала. Сказала, будто раньше была во фракции Правдолюбов, но на Церемонии Выбора моя кровь упала на камни Альтруизма. - Вот там настоящая скука.       - Зачем же ты выбрала такую скучную фракцию? - спрашивает меня Элис, которая совершенно из другого экспериментального города. Нил переводит на меня свой взгляд.       - Потому что я самоотверженная, - отвечаю я и тут же закидываю горох в рот.       - А вот мне нравились правдолюбы, - говорит Нил. Он тоже из Чикаго. Его нашли агенты полуживым на границе с городом. Нил был Бесстрашным, но с характером правдолюба. - Жаль, что мои родители не понимали этого.       - У меня была подруга из Правдолюбия, - сказала я и тут же пожалела об этом. - Но она перешла к Бесстрашным.       - Хочешь знать мое мнение? - спрашивает Нил, но я не успеваю сказать ни слова. - Она поступила неразумно.       - По-твоему все поступили неразумно, кто не выбрал Правдолюбие, - как факт сказал Майк, отодвигая от себя тарелку.       - Могу сказать одно. Судя по вашим рассказам, я бы выбрал Бесстрашных.       - Потому что они бесстрашные? - с издевкой спрашивает Ханна.       - Именно, - говорит Майк. - Например, та же Трис, которая пожертвовала собой, - я чуть не подавилась горошком. - Она храбрая, а ведь раньше была... Как это вы говорите?       - Сухарем, - помогаю я.       - Да, точно. Спасибо, Беатрис, - кивает он мне и продолжает: - Даже девчонка Сухарь стала храброй там, что доказывает их мощь.       - Кстати, а ее брат тоже выбрал Бесстрашие? - спрашивает Нил.       - Нет, - на автомате говорю я, продолжая есть пюре, пока не понимаю, что все взгляды моих приятелей прикованы ко мне. Я громко глотаю пюре, кладу вилку и отодвигаю тарелку.       - Откуда ты знаешь? - с подозрением спрашивает Майк.       - Просто я была на той Церемонии, - спокойно отвечаю я. - Видела как он опустил свою руку над чашей Эрудиции.       - Вау, - произносит Майк.       - Мы все там были, но я даже половины не помню, - говорит Ханна.       Я улыбаюсь и встаю из-за стола.       - Ты куда? - спрашивает Элис.       - Хочу прогуляться немного, - отвечаю я и ухожу, пока кто-нибудь не надумал пойти вместе со мной.       Мне хотелось побыть одной. Я часто так делаю. Это мое личное время, которое я провожу в воспоминаниях о прежней жизни. Иногда я даже жалею, что перешла к Бесстрашным, потому что тогда бы они убили бы меня до того, как я потеряла всех своих друзей и родных. а вдруг можно было бы всего этого избежать? Что, если бы не было этого заговора Джанин против Отверженных? Встретила бы я тогда Тобиаса? Кристину?       Из-за этих мыслей в моем горле встает ком, а на глазах появляются слезы. И так было каждый раз, когда я вспоминала свое прошлое.       Полгода я не знала об этом. Полгода пыталась вспомнить. И год как живу с этим.       Неужели все мои старания были напрасны? Я была готова отдать жизнь ради этого дела, впрочем почти так и получилось.       Я не верю, что теперь я одна.       Я не верю, что Тобиаса больше нет. Он сильный и храбрый. Он обязательно бы выжил. Он не мог умереть.       И новая волна слез накрывает меня. Я забегаю за угол, прячусь под лестницей и сползаю на холодный пол. Здесь меня никто не найдет. Я уже проверяла это.