На тонкой грани. Возрождение

Я люблю тебя. Эти слова пульсировали в моей голове. Я не могу произнести их вслух. Пальцами я перебирал текучую ткань. Иногда мне кажется, что я никому и никогда не смогу почувствовать что-то подобное. Мои размышления прервал отец, положив руки на плечи. -Пора. Я сжал в руке красный атласный платок и сунул его в карман пиджака. Всю дорогу я провел в молчании, оставаясь позади маленькой группки людей. В самом далеком углу кладбища раскинулся пышный дуб, скрывающий горе от чужих глаз. Людей было немного. Гермиона стояла, прижав к носу платок. Рон щурился, словно солнце светило ему прямо в глаза, хотя раскидистые ветви не давали солнечным лучам проникнуть под их крону. Симус еле сдерживал слезы. Джинни стояла чуть поодаль ото всех, рядом с близнецами, которые тоже пришли попрощаться с подругой. Невилл и Полумна стояли, опустив головы. За нами всеми наблюдали члены Ордена. Отец поддерживал маму. У нее все еще кружилась голова и была слабость после удара об стену. Благодаря целителям все обошлось. Люпин держал за руку Тонкс – они пришли поддержать нас. Сириус докурил сигарету, затушил окурок и кивнул Дамблдору. Директор начал говорить. Я ничего не слышал, и не хотел. Я не хотел слышать все, что о ней могут сказать, ведь никто не знал ее как я. Я не знаю, сколько прошло времени, не знаю, что говорили люди, не знаю. Да и зачем это все? Ее нет. Этого не изменить. Раздался хлопок. На тропинке появились два домовика. Глаза размером с теннисные мячи были красные, их маленькие хрупкие тельца сотрясались от всхлипов. -Добби и Минк пришли попрощаться с мисс Реддл, – пискнул один из них. Вдвоем они подошли к гробу и положили туда разных сладостей, которые так любила девушка. Поклонившись, домовики трансгрессировали. Раздался еще один хлопок. Я оглянулся. К нам приближались двое. Светловолосые. Мать и сын. Ни у кого из Ордена не возникло мысли, чтобы атаковать их. Не было смысла. Драко выглядел бледнее обычного. Он подошел ко мне и посмотрел прямо в глаза. Мы оба потеряли ее. Он - сестру, я - любимую. Это нас объединяло. Он протянул мне руку. Этот жест значил много для нас обоих – своеобразный жест перемирия и прощение прошлых обид. Я ответил на рукопожатие. Парень едва заметно кивнул и прошел к гробу, чтобы отдать дань сестре. Нарцисса больше не выглядела невозмутимой, как свойственно аристократке. Ее всегда идеально уложенные волосы, теперь были собраны в неаккуратный хвост. Я не знал, что ей сказать. Для нее Дэни была, как дочь. Она потеряла ребенка, а эту рану никакие слова не способны залечить. К всеобщему удивлению, мама, высвободившись из объятий отца, слегка покачиваясь, подошла к женщине и обняла ее. Та, вздрогнула, но не стала упираться, а, наоборот, дала волю чувствам. Каждый подходил к гробу и что-то говорил о ней, желая ей обрести покой. Но эти слова ничего не значили. Гермиона, всхлипывая, положила внутрь цветок и отошла к Драко. Дошла очередь до меня. Я подошел к гробу из темного дерева, внутри отделанного красным бархатом. Дэни. Вот она, лежит прямо передо мной, в парадной мантии. Она как будто спит. Ничто не может нарушить ее безмятежный, крепкий сон. Темные волосы лежат с обеих сторон от лица. Справа лежит белая роза, которую принесла Гермиона. Я провел пальцем по холодной, почти мраморной коже. Я не знаю, сколько простоял там, просто всматриваясь в ее лицо, стараясь запомнить каждую ее черточку. Я достал из кармана атласный платок, которым завязывал ей глаза на нашем самом первом почти-свидании. И меня тут же с головой накрыли воспоминания. Я узнал ее фамилию, спасая от Филча. Хэллоуин. Рождество. Каждое мгновение, проведенное с ней всплыло в моей памяти, и я понял, что плачу. Ее и мои щеки были мокрыми от моих слез. Я поднес платок к лицу и вдохнул знакомый запах. Этот кусочек ткани хранил в себе частичку Дэни. Смесь лесного ореха и чего-то еще. Не знаю, что это за запах. Но я любил его, я любил все, что было связано с ней. Ее руки были сложены на груди, держа волшебную палочку. Я вложил платок в ее сжатые ладони. Наклонился и поцеловал в лоб. Я не готов ее отпустить, но я должен хотя бы попытаться. -Не жалей мертвых, Гарри. Жалей живых, а особенно тех, кто живет без любви,– сказал Дамблдор и опустил крышку гроба. Папа, Сириус, Люпин и Дамблдор, взмахнув палочками, опустили гроб в яму и засыпали сверху землей. Еще взмах – и появилось надгробие. «Здесь покоится Даниела Реддл.» -Ее фамилия Малфой,– Раздался голос, едва дрогнувший от слез. – Фамилия моей сестры Малфой. Дамблдор взмахнул палочкой и надпись тотчас изменилась. Гермиона наколдовала венок из прекрасных цветов. Люди стали расходиться. Кто-то похлопал меня по плечу, кто-то высказал соболезнования чете Малфоев. Все ушли, кроме Малфоя и меня. Мы так и стояли, не отрываясь смотря на холм свежевскопанной земли.