Мимолетное.

Когда вернулся, дом был ещё безлолитен.

Владимир Набоков, "Лолита"

***

Джуно нет. Довольно долго. Очень долго. Целых три с половиной недели - вот сколько уже она колесила по Европе со своей съемочной командой. И теперь, некогда излюбленный материк, полный историй и тайн, милых кафе и живописных мест, превратился в самого злобного врага. Европа отдаляла Джуно от Брюса, а тому оставалось только звонить невпопад - то она спала, то была занята, то просто не было связи - и страдать в одиночестве. Альфред подал чай на серебряном подносе и посмотрел на угрюмого Уэйна. - Мистер Уэйн, сегодня Вы мрачнее обычного, - подметил дворецкий. - Её нет уже двадцать три дня. - Сухо ответил Брюс, поленившись забрать кулак от собственного рта. - Мисс Джуно вскоре вернется. Уверен, она так же скучает по Вам, - Альфреду было непривычно говорить подобное, но приятно. Брюс ничего не ответил. Он надел кожаную куртку и Альфред понял, что тот намерен прокатиться по вечернему городу. - Не жди меня, я не приеду сегодня. - Как скажете, мистер Уэйн. - Кивнул седовласый мужчина, глядя вслед широкой спине, обтянутой в черную кожу. Ловко объезжая машины-призраки, которые Брюс даже различать не успевал, он думал о том, какой она вернётся. Будет ли той прежней горделивой девушкой с оливковой кожей или загорит в карамель, пострижет волосы и приобретёт непривычный акцент в речи. Может, по возвращению она вообще сообщит, что полюбила другого, какого-нибудь низкорослого итальянца с розой в зубах и приехала только чтобы собрать вещи, и даже не поцелует на прощание. А может обнимет крепко, до хруста костей, и Брюс поймет, что он нужен, что он родной и они больше никогда не расстанутся. Брюс сидел на крыше дома, в котором он купил квартиру на чужое имя. Всего пять этажей, но закат над Готэмом был не менее прекрасен. Лиловая лента из её волос хранила аромат её любимого яблочного шампуня и легких ванильных духов. Город не собирался спать, жизнь под пристальным взглядом неонов только начиналась, но Брюсу хотелось забыться от всего крепким, здоровым сном. Зевнув, Брюс принял окончательное решение лечь спать. Было жарко и душно, мысли о взбунтовавшемся Джокере и неизвестно где находившейся Джуно - всё перемешалось и скрутилось давящим клубком на груди, - так, как она и говорила. Брюс нащупал рукой на прикроватной тумбочке пульт от кондиционера и нажал на кнопку. Холодный поток сразу обдал влажные волосы, и мужчина с облегчением выдохнул. Едва слышимые, вкрадчивые шаги кошки на мягких лапках прозвучали совсем близко. Затем звяканье ключей о стеклянную тарелку и падающая на пол сумка, тихая ругань и щелканье светильника. Да, она дома. - Прости, что задержалась, - устало и виновато одновременно улыбнулась она. Да, загорела, но волосы отросли и, кажется, она не собирается сообщать, что уходит. - Что, в этом доме объятия запрещены? - восклицает она, на носочках подбегает к нему и насколько может сильно обнимает. От неё пахнет чужим. Чужим домом, перелетом, усталостью и немного потом. - Да, меня надо помыть, - понимает она ход его мыслей. - И накормить. - Пиццу будешь? - интересуется он. Брюс злится на неё, на себя, на авиакомпанию, задержавшую рейс, на её работу, на её отца и на весь мир. Но злится по-детски, недолго, пока она не прикасается к его торсу голым телом, заглядывая в глаза, слегка улыбаясь. Да, наконец-то он дома.