Скучные дни и яркие ночи

***

Моника. Если честно, я понятия не имею, что делаю со своей жизнью. Такое чувство, что в мою кожу впились тысячи невидимых ниточек, а поролон занял те места, где должны были быть мышцы. Кости вообще меня покинули, оставляя за собой ненужную мне пустоту. Орихара сказал, что эта пьеса создана для меня, и я уверовала в это. Я вообще верю во всё, что говорит этот тип, хотя виду не подаю. Осталось ли во мне ещё капелька той гордости и строгости, которая была мне присуща до нашей с ним встречи? Думаю, что это из-за его общества я стала походить на тряпичную игрушку. Не в физическом смысле, а в моральном. Я очень устала от Орихары Изаи. Он высасывает из меня все соки, заставляя рисовать его портрет и разгадывать слова, которые он говорит о моём отце. Я всем видом показываю, что хочу отдохнуть от него хотя бы пару дней, но он умело обыгрывает это в свою пользу. Например: начинает шутить, мило приставать или затягивает меня в пьесу, заставляя играть забавные сцены, которых не очень-то мало. И я поддаюсь. Смеюсь с ним, кружась в очередном музыкальном сопровождении, которое я написала для этого спектакля. Ругаю его за то, что он подогрел мой чай, а внутри себя смеюсь над этим, понимая, что он делает мелкие шалости специально. Спорю с ним по поводу и без. В такие моменты Орихара старается меня слушать внимательнее, чем обычно, тем самым заслужив моё расположение. Я увидела в нём прекрасного слушателя, который не пропускает ни одного слова, и мне это нравиться. Хотя я понимаю, что всякое слово он может легко использовать против меня. Так даже интереснее! — Меня хвалят на прослушивание, — обратилась я к японцу. Изая сегодня был на редкость молчаливым и пол дня рылся в каких-то старых бумагах, которые почти рассыпались в его руках. — Ммм, — донеслось до моих ушей со второго этажа, где он и стоял. Закатив глаза, я вновь уставилась в компьютер Орихары. Я выпросила у него разрешение на пользование его ПК, и он, не особо сопротивлявшись, одобрил мою просьбу. Теперь на его компьютере есть программа, которая записывает музыку. Собственно, именно этим я и занималась сейчас. — Если я скажу глобальную новость, ты отреагируешь так же? — проговорила я почти шепотом, пялясь в экран и щёлкая мышкой. Орихара усмехнулся. — Неужели? — съязвила я, поднимая глаза на парня. — Вряд ли у тебя есть для меня глобальная новость, — пожал плечами парень, на пару секунду отрываясь от рыхлых документов. — В этом мире возможно всё. Тебе ли об этом не знать, — говорю и дважды жму на мышку. Сверху тишина. Лишь шорох листков и шарканье ботинок об пол. Ничего интересного… На первый взгляд. — Чему ты улыбаешься себе под нос? — Фантазирую о твоей глобальной новости, — с усмешкой отвечает парень, а я лишь хмыкаю и возвращаюсь к своему занятию.

***

—«Дом мой, детства… Милый дом. Наверное, был он у меня. Дом… мой, детства… Успокоюсь, лишь когда найду тебя», — распевала я одну из известных песен этого мультсериала и представляла себя Анастасией. Сказать честно, Орихара был прав. Сильно притворятся не пришлось. Такая ситуация знакома мне чрезвычайно хорошо и во всех деталях. Я ходила по квартире Изаи, думая о том, что это зимний лес. Как и подобает в такие минуты – мне действительно стало холодно. Занималась я этим ещё минут пятнадцать, пока песня мне не приелась до тошноты. Две недели, что дали мне продюсеры пьесы на подготовку, почти прошли. Осталось всего три дня, и это не могло не радовать. Поднимаясь на второй этаж, где Изая разбирал ветхие документы, я решила найти интересную литературу, чтобы отвлечься от этого фарса со спектаклем. Плывя меж полок, я разглядывала красивые обложки и принюхивалась к запаху книг. Чувство уюта. Мой взгляд упал на разорванную бумагу, которая торчала из книги в синем переплёте. Интерес, что Орихара оставляет под закладки, взял надо мной верх. Достав книгу и открыв на нужной странице, я не увидела ничего осмысленного. Лишь текст про отрубленные головы и про духов, которые их ищут. Посчитав, что Изая так развлекается, я перевела взгляд на закладку. Это была вырезка из газеты. Статья четырнадцатилетней давности, о кораблекрушение и о жертвах. Список жертв очень большой и название статьи гласило о том, что в список погибших вошли абсолютно все пассажиры, кроме трёх выживших. Прочитав всё вдоль и поперёк, мои глаза округлились и наполнились слезами. В списке погибших не было имени моей матери. — Мама... — шепчу я дрожащими губами, на которых уже чувствую солёную сырость. — Моника, — услышала я голос Орихары за спиной и резко обернулась. — Не хорошо рыться в чужих вещах.