Рубашка

В последнее время капитан Котов летал как на крыльях – везде успевал, все делал быстро, был вежлив и приветлив с окружающими и отзывчив на просьбы, так что даже Тихонов как-то не удержался: «Вот что любовь животворящая с людьми делает». И, к всеобщему удивлению, ничего не схлопотал за свою шутку. Константин Сергеевич не считал нужным реагировать на подобные подколки – он был счастлив, а счастливые люди, как известно, снисходительно относятся к подобным выпадам, чтобы не омрачать благостное состояние своей души. Вот и сейчас, несмотря на то, что мужчина порядком устал после работы, домой он шел весело и энергично. Потому что не к себе домой, а к причине своего счастья. - Привет! – Скворцова открыла дверь и расцеловала Котова, даже не дав переступить порог. – Я соскучилась, - просто объяснила она, впуская гостя в квартиру. Костя улыбнулся. Ольга была его персональным островком искренности и доброты. И неважно, встречала ли она его поцелуем в дверях или просто отпирала замок, успев метнуться обратно к компьютеру, и уже из комнаты он слышал ее слова, что у нее много работы и чтобы он сам хозяйничал, а она присоединится через какое-то количество минут. Важно было то, что девушка не скрывала свои чувства и эмоции – не видела в этом необходимости. «Люди слишком много времени и сил тратят на игры, - говорила она. – Мне попросту жалко этого времени. Да и сил тоже. Предпочитаю расходовать их конструктивно». Он помнил все ее довольные «тебе идет белый цвет», когда он надевал белую рубашку-поло, «ты даже заметил, что у меня закончились колечки с творогом», когда он приносил после работы ей коробочку с вкусностями, «как чудесно, когда мужчина готовит тебе завтрак», когда в свои выходные дни он вставал раньше, сооружал поднос из кофе с бутербродами и плюшками и нес его в комнату, чтобы позавтракать вместе в постели, и старался, как мог. Старался замечать, готовить, баловать. Это было несложно и безумно приятно, потому что награда – ее сияющий взгляд и все эти не прячущиеся в глубине души слова – согревали его в любых сложных жизненных ситуациях. Достаточно было вспомнить и – внутри разливалось умиротворение. Она никого из себя не строила, не пыталась уколоть или подловить, не спорила о гендерном превосходстве, совершенно спокойно и даже радостно встречая его инициативу по многим вопросам. С ней было легко. Теперь он точно знал, что дом это не квартира, не четыре стены с полом и крышей, а объятия любимой женщины. Ее объятия. Она обвивала руками его шею и целовала все открытые места. И без стеснения обнажала закрытые, если ей того хотелось. И всегда так естественно, непринужденно, без каких-либо условий, оговорок, вопросов – порой вообще без слов. И как бы странно это ни звучало, с ней он чувствовал себя свободным. Внутренне свободным. Приходя к ней, он словно проникал в другой мир, где можно снять свою шкуру, как лишний слой одежки, и остаться самим собой. Он даже поймал себя на мысли, что ему не нужна боксерская груша, чтобы сливать куда-то адреналин и агрессию, потому что вся былая злость и отрицательная энергия куда-то улетучились сами. Или просто превратились в положительную – пойди знай. И только одна деталь смущала Котова во всей этой неземной идиллии – ее рубашка. Та самая голубая в синюю клетку, которая не понравилась ему с первого взгляда. И вроде бы какая глупость – рубашка! Кусок ткани, тряпка! Но при виде нее к воображению подключалась ревность, и оно рисовало самые гнетущие картины. Чья эта рубашка? Почему она в ней ходит до сих пор? Отец Ольги погиб много лет назад, если бы была его – уже давно бы истрепалась, а видно же, что почти новая. Одного из бывших? Что-то мешало задать вопрос. Возможно, вероятность получения именно такого ответа. Пока не знаешь, вроде как и нет проблемы, можно придумать себе что угодно, чтобы не загоняться неправильными мыслями. Только вот не загоняться не получалось. И сегодня Скворцова вышла встречать его именно в ней. Когда девушка ушла в комнату, чтобы выключить компьютер, фантазия тут же изобразила эскиз «третий лишний» в голове мужчины. Котов глубоко вздохнул, словно собираясь с силами и пытаясь успокоиться заранее – подготовиться к ответу, и решился-таки спросить: - Оля… Чья это рубашка? - Моя, - удивилась девушка. – Забыл? Я и у тебя в ней была, когда дело МГЮА расследовали. - Да помню я, - бросил он, желая, чтобы она поняла его без уточнений, но Скворцова выжидающе стояла посреди комнаты, вопросительно заглядывая в глаза, и мужчина вспомнил ее слова: «Если я чего-то не говорю, это не значит, что не знаю и не вижу».* Она совершенно определенно ждала от него инициативы. Костя подавил новый вздох – придется уступить, если он хочет получить ответ на вопрос: взялся за гуж – не говори, что не дюж. – Мужская рубашка-то… Он старался, чтобы его голос звучал спокойно, а интонация была ровной, но улыбка, медленно вырисовывающаяся на ее губах, ясно дала понять, что маневр не удался. Ольга неторопливо подошла к Котову и, лукавя взгляд, полюбопытствовала самым что ни на есть серьезным тоном: - И какие будут версии, товарищ капитан? «Ах ты, безобразница! Радуешься, значит, моим сомнениям?» Но вслух не сказал. Несмотря на то, что тема безумно раздражала его нервную систему, сердиться на девушку Костя не мог – не получалось. Со всей своей хитростью и мнимым коварством она напоминала ему маленького шкодливого котенка, который воображает себя большим охотником, когда сидит в засаде под стулом, чтобы поймать тебя за ноги, и думает, что ты, конечно, его не видишь. - Сама мне скажи… Скворцова привычно обвила его шею руками и с наслаждением прошептала: - Обожаю мужские рубашки. Сначала таскала их у папы, потом у своих мужчин… - она сделала паузу, выразительно посмотрев на Котова. - Эта – чья? – не хотелось поддаваться, но Ольга же явно не собиралась что-либо объяснять, словно ждала, что он будет делать дальше: хватит смелости дойти до конца в вопросе или уйдет от темы. «Всегда полезно знать, на что готов ради тебя мужчина».* – Даже боюсь предположить, от какого ухажера она тебе досталась, раз ты ее до сих пор носишь… Черт! Ведь не сдержал недовольства! Как ни пытался говорить невозмутимо, и обида, и укор обозначились четко. Вряд ли она не заметила. Котов внимательно следил за девушкой. Улыбка Скворцовой стала ярче, она потянулась к мужчине, заставляя его наклониться, и Костя услышал ее восхищенный шепот: - Потрясающе! – Четко, с расстановкой пауз почти после каждого слова, Ольга произнесла: - Ты. Ревнуешь. Меня. К рубашке! Это просто потрясающе! - Нравится, значит? – не мог не улыбнуться в ответ Котов. - Очень, - мурлыкнула Скворцова. - Ну, я могу и к компьютеру тебя поревновать, и к полу, и к потолку, и ко всему, чему хочешь, - великодушно предложил он, и девушка прыснула со смеху. - Не надо, будет перебор. - А к рубашке, значит, нормально? – добродушно хмыкнул Костя, прекрасно понимая, что Ольга специально водит его за нос вокруг да около. - В самый раз, - довольно кивнула она, одарив его легким, едва уловимым, поцелуем. Не позволив девушке сильно отстраниться, Котов крепко прижал ее к себе – хотя бы тут ситуацией будет владеть он. Мужчина почувствовал, как Ольга расслабилась в его объятиях, охотно отвечая на ласки. - Не скажешь, значит? – не удержался он от вопроса, когда отпустил ее губы. - Да моя она, Костя, - хихикнула Скворцова. – Ничья больше. Аня подарила на последний день рождения, потому как все папины давно истрепались, а другие я всегда возвращаю, когда отношения заканчиваются. А эта – лично моя. Правда, - она прямо и серьезно посмотрела в глаза Котову, всем своим видом давая понять, что истина на самом деле не так страшна, как ему казалась. Затем вдруг хитро улыбнулась и выдала: - И что-то мне подсказывает, что ты терзаешься этой мыслью не в первый раз… - Да как только увидел, - не стал отпираться мужчина, осторожно забираясь руками под ее одежду. - Мм, - довольно протянула Ольга не то от его слов, не то от действий. – То есть как только я переоделась тогда у тебя дома… - она недоговорила, торопливо выдохнув, потому что его ладони уже подобрались к груди. Костя с наслаждением наблюдал, как в ее глазах загорается страсть, и разжигал этот огонь сильнее, проводя пальцами по самым желанным изгибам. Ее взгляд полыхнул, сосредоточившись на его губах, и тотчас же мужчина почувствовал, как маленькие ладошки заскользили по его спине. Ненавистная еще пару секунд назад рубашка упала на ковер, в считанные мгновения к ней присоединилась и его футболка… Уже потом, когда Ольга лежала у него на груди и игриво шагала пальчиками по руке мужчины от плеча к локтю, Котов решил закрыть тему. - Мой шкаф в твоем распоряжении, - уверенно заявил он, и девушка приподнялась, чтобы посмотреть в лицо. – Выбирай любую, какая тебе только понравится. И я хочу, чтобы ты ходила в моей рубашке. - Причем только в рубашке, - ее губы тронула понимающая улыбка. - А ты еще и мысли умеешь читать, оказывается, - деланно удивился Костя, пытаясь скрыть, насколько ему понравился ее ответ. - Да я вообще способная, - охотно кивая, подыграла Скворцова. - Оль… - не смог молчать мужчина, глядя на ее довольную мордашку. Это удивительно, но ведь он так ни разу и не сказал ей, что… - Не надо, - она быстро закрыла Котову рот ладонью, мгновенно прочитав в глазах его намерения, улыбка исчезла с ее лица. – Я не люблю эти слова. Или… не сейчас. Не обижайся… Просто в моей жизни они слишком часто были фальшивыми. - Хорошо, - согласился Костя, целуя пальцы, лежащие на его губах, но тут же уточнил: - Не сейчас. - Завтра вечером, после твоей работы, встретимся у тебя на квартире – я выберу себе рубашку, - Ольга смотрела серьезно, но пальцы ласково переместились с его рта на щеку, затем на шею и грудь. – А ты просто сделай так, чтобы я тебе ее не вернула… - Никогда, - словно дополнил Котов ее фразу и уверенно пояснил: - Чтобы ты мне ее никогда не вернула. - О, я смотрю, от скромности мы не умрем, - тут же улыбнулась Скворцова. - Друг-баскетболист учил не горбиться, - парировал мужчина, обнимая смеющуюся девушку, и она с готовностью устроилась у него на плече, предварительно поцеловав в шею. Костя обхватил ее крепче. Ему давно не восемнадцать и даже больше, чем дважды восемнадцать – пора уже подумать и о семье, и о детях. Вон Лисицын ходит важный по конторе, как золотая монета сверкает – Соколова беременна. Небось, сына ему подарит. Впервые за годы дружбы Котов почувствовал укол зависти. Майорские погоны так не всколыхнули в свое время, как новость о будущем наследнике! Костя скосил взгляд в сторону Ольги, нежащейся в его объятиях, и в порыве чувств поцеловал ее в волосы. Он сделает все, чтобы она никогда не вернула ему рубашку. Он детям будет рассказывать об этом. Их детям. Это будет их семейная легенда. О том, что они станут семьей, она узнает попозже. Всему свое время – пусть сначала рубашку выберет.