Мистер Человек

      Во время своего путешествия я посетил деревушку, а точнее, находившуюся рядом с ней поляну. Она вся была усыпана полевыми цветами, такими простыми, но по-своему изящными. Особенно много там росло одуванчиков. Их желтые бутоны напоминали мне маленькое солнце, что едва ли согреет мир и теплит надежду в наших сердцах. «Надежда на что?» — возможно, спросите меня вы. Я лишь усмехнусь и отвечу: «На что-нибудь». У каждого из нас есть вещи, которые мы хотим исправить или просто сделать лучше, поэтому мы живем в надежде это совершить. И так, именно с этой целью и не более я организовал свой пеший поход по нашей прекрасной планете Земля... Простите, я, наверное, преувеличил, так как еще даже не пересекал границы своей милой Родины, что носит гордое имя Россия.       Прошу прощения, я чуть ли не отклонился от темы. На чем я остановился? Ах да, я забрел на просторную поляну с великим множеством цветов. Небо было ясное, ни одного облачка. Хотя нет. Во-он там... Видите? Почти на самом горизонте виднеется одно. Наверное отбилось от остальных... Невыносимая жара медленно убивала меня, в буквальном смысле этого слова. Ну как? Скажите мне, как такой обычный я, еще вчера бывший обычным горожанином, должен выживать в таких условиях? Вдобавок ко всему на мне темная одежда. Да уж, везением я никогда не отличался... Хотя, сам ведь этого захотел, поэтому сам и виноват. А ветер, кстати, не почтил нас, жалких смертных, своим присутствием. Жаль, конечно, он бы лишним здесь точно не был. Да и дождик не помешал бы.       Утомившись от своей прогулки и других внешних факторов, только что мною описанных, я решил чуть-чуть отдохнуть в теньке величавого дуба. Это было едва ли единственное дерево на квадратные полкилометра. Интересно, как он здесь оказался и какая у него история? Я достал потрепанный черный блокнотик, спеша скорее запечатлеть эту картину в словах. Минут двадцать совершенно ничего не происходило. Я начал негромко посвистывать в такт пению птиц. Не понимаю, зачем так долго чирикать, если слушатель всего один, да и тот равнодушный и невнимательный.       — Чтобы затронуть сердце даже такого человека, — обернувшись, я увидел девочку лет десяти. Ее рыжие длинные кудри слегка шевелились от ее незаметных покачиваний, а изумрудные глаза были устремлены к тем созданиям, что до сих пор не умолкали.       — Я что, вслух это сказал? — спокойно спросил я, возвращаясь в свое прежнее положение. На свой вопрос я получил лишь кроткий кивок.       — И, кажется, у них это получилось, — девчушка залилась звонким смехом, показывая на свои губы и явно намекая на мой свист. Чуть смутившись, я отвел взгляд. — Ой! Дяденька! А что это вы делаете?       Моя собеседница посмотрела на мой блокнотик, раскрытый на уже исписанных страницах. Я, незамедлительно его закрыв, проговорил с улыбкой на лице:       — Так. Мысли на бумаге.       — Правда? А это считается мыслями на бумаге? — девочка быстро достала из крохотного кармашка своего платья аккуратно сложенный лист, протянув его мне. Осторожно развернув его, я увидел нелепый рисунок семьи. Почему «нелепый»? Потому что даже дети в детском саду справились бы лучше. Я тихо засмеялся:       — Это скорее эмоции, переданные в картине, — отдавая эту наверняка драгоценную вещь обладательнице, сказал я.       — Жалко... — протянула «художница». Она слегка поникла от моих слов, но ненадолго. — Ой! Дяденька! Дяденька! А как вас зовут?       — Я предпочитаю не называть своего имени.       — Почему же?       — Не знаю... Может, просто не хочу, а может, еще что... — как-то отрешенно пробормотал я, отвернувшись от собеседницы.       —Хм... Не-по-ни-ма-ю, — проговорила девчушка по слогам с задумчивым видом. — А вот я представлюсь. Я Лиззи, но можно и Лизой звать.       — Это же два разных имени.       — Понимаете, моя мама — иностранка, она яро настаивала на Лиззи, а папа на Елизавете, следовательно, на Лизе. Мама выиграла спор, однако, местные все равно называют на привычный им манер.       — Свое имя нужно уважать так же, как и своих родителей, давших его тебе.       — А вы свое уважаете? — Лиззи с любопытством посмотрела на меня. Я хотел что-то сказать, но нечего. В голове всплыла картинка моей семьи... некогда бывшей моей семьи. Сдавшись, я наконец назвал себя.       — Ого... — тихо прошептала она.       — Что, — усмехнулся я, — не понравилось?       — Нет... Просто вы так грустно его произнесли, что на миг мне показалось, будто каждая буква вашего имени заплакала.       — Тебе... тебе просто показалось.       — Да? Тогда я рада! — девчушка снова засмеялась. Она подсела ко мне и начала срывать одуванчики, чтобы сплести из них венок. Я с сожалением смотрел на каждый погибающий цветок, однако у меня рука не поднялась ее остановить. Воцарилась тишина. Ничего не было слышно, даже пения птиц. Стало немного неловко. Я взглянул на Лиззи, что с улыбкой на лице занималось, видимо, любимым делом. Конечно, сейчас я мог бы просто наслаждаться спокойной и довольно приятной атмосферой, если бы не эти маленькие бедные «светила»… Вдруг раздался мужской голос, звавший по имени девочку, которая, уже закончив свою работу, с торжественным видом меня ею короновала.       — Зачем? Зачем надо было их срывать? — не выдержав, спросил я, ошарашенный ее поступком.       — Я, конечно, понимаю, что это может быть плохо - прерывать жизни существу, ничего тебе не сделавшему, но для поднятия настроения хорошему человеку, думаю, позволительно это сделать. И вообще цветы созданы, чтобы радовать людей и зверей, но, представьте, какого тем, что живут на северном полюсе! Им что, нельзя при себе иметь хотя бы один засушенный бутон? Или когда они приедут, например, сюда... — она говорила все это с серьезным видом, подняв указательный палец вверх. Все эти аргументы были не особо убедительными, однако спорить с ней почему-то не хотелось. Тут кто-то снова позвал Лиззи.       — Извините, но мне пора, — неожиданно сказала она, отходя от меня на пару шагов. — Я не говорю: «Прощайте», а лишь «До свидания», потому что при следующей нашей встрече, дяденька с плачущими буквами, они обязаны смеяться!       После этих слов «художница» убежала. Я хотел ее остановить или что-нибудь закричать в ответ, но понимал, что не смел... «Не разговаривай с незнакомцами, милая», — едва ли донеслось до меня. Это фраза, убивающая в человеке ребенка, навсегда теперь заберет девочку, с которой я только что познакомился. Вздохнув, я встал, отряхнул запыленные штаны, собрал свои вещи, только хотел вновь отправиться в путь...       «Дяденька добрый! И он не «незнакомец»! Он такой же, как мы! Я буду с ним общаться! И все тут!»       На горизонте виднелись облака. Подул теплый и ласковый ветер. Слегка накрапывал дождь, несмотря на ясное небо. На поляне, усыпанной полевыми цветами, такими простыми, но по-своему изящными, рос величавый дуб, а рядом с ним совсем небольшая еще береза. И я, коронованный венком из солнечных одуванчиков, с улыбкой уходил из этого прекрасного места.