Каково это, быть бессмертным?

Эрагон       Новая резиденция всадников «Дору Ариба» располагалась у подножия горы во всем своем великолепии. Город поражал новоприбывших своими масштабами. Здания из песчаника или камня были разделены достаточно большими дорогами, большими настолько, что по ним мог пройти дракон.       Ближе к лесу поселились эльфы, превратив деревья своим песнопением в замысловатое сплетение из листвы и веток. Ближе к горе располагались пещеры гномов. Благодаря их усердным стараниям, Дору Ариба располагался не только на поверхности, но и уходил вглубь острова. По иронии судьбы, новым пристанищем всадников стал именно остров. Много лет назад Эрагон выбрал именно это место посчитав его пригодным для совместного проживания столь разных рас.       Горный хребет, опоясывающий с одной стороны город был полон дичи и драконы никогда не испытывали нехватку пищи. Ровно, как и ургалы, могли удовлетворить свои кровавые обычаи. Поначалу было сложно представить, что четыре настолько разных народа смогут ужиться вместе, но постепенно, это стало реальностью.       После свержения Гальбаторикса, жители Алагейзии вздохнули спокойно – вернулись Всадники, а вместе с ними и порядок. Счастливы были все, кроме нескольких всадников, чью судьбу много лет назад предрешили кости дракона, брошенные одной гадалкой.       На одном из холмов, гордо возвышавшихся над обителью Всадников, сидел человек среднего возраста, сильно похожий на эльфа. Отросшие каштановые волосы прикрывали заостренные уши. Он не смотрел вниз, как делали многие Всадники, его взор был устремлен либо вдоль горизонта, либо на горный хребет. Рядом с ним лежал большой драгоценный камень в форме яйца. Золотые прожилки отчётливо проступали на жёлтом, иногда пульсируя на солнечном свете. Сверху раздался шум хлопающих крыльев и на небольшую полянку опустился огромный синий дракон. Аккуратно свернувшись кольцом, он положил свою голову на землю, внимательно рассматривая синим глазом своего всадника.       «О чем задумался, маленький брат?»       «Как ты думаешь, если бы Анжела не сделала то предсказание, мы бы могли вернуться?»       Из ноздрей Сапфиры повалил густой дым, она опять была недовольна.       «Мы можем вернуться в любой момент, тебе стоит только попросить меня об этом»       Эрагон ничего не ответил, глядя на горный хребет так сильно похожий на горы Спайна. Иногда ему хотелось тишины, как сейчас. В отличие от него, Сапфире жутко не нравилось, когда он прерывал с ней связь. До последней чешуйки кончика хвоста, как она заявила однажды.       «Если будешь и дальше тосковать, я возьму тебя в пасть и насильно утащу в Алагейзию! Ты даже возмутиться не успеешь, как мы будем там! У меня сильные крылья, смотри!»       Для большей убедительности, Сапфира взмахнула крыльями, поднимая в воздух столб из земли и листьев. Эрагон еле успел схватить элдунари Глаэдра, чтобы его не унесло в неизвестном направлении, как это случилось однажды.       «Я знаю, знаю», – попытался успокоить Сапфиру Эрагон.       Как ему иногда хотелось, чтобы Сапфира так и сделала – унесла его прочь с Врёнгарда. Но они оба знали, что этого не случится. Сапфира никогда бы не осмелилась ослушаться своего всадника, а Эрагон никогда бы не признался в своем желании. Они оба слишком хорошо понимали друг друга, поэтому каждая перепалка заканчивалась полушутливыми угрозами Сапфиры и притворным испугом Эрагон.       Эрагон опять посмотрел в сторону моря – туда, откуда, иногда прилетали Торн с Муртагом, чтобы доложить, как обстоят дела в Алагейзии. Эрагон встречал его как старого друга, или как брата, особенно после смерти Рорана. Как ему было жаль, что он не видел своих родных, знала только Сапфира. Только один раз Роран с Катриной побывали на Врёнгарде, и это был один из немногих счастливых дней Эрагона. Тогда молотобоец помог спроектировать некоторые здания и устройство города. Тогда он был слишком воодушевлен и поглощен созданием нового Ордена Всадников. Глаэдр и остальные элдунари вместе с Эрагоном занимались обучением новых всадников. Время текло, Эрагон оставался молодым, обучал новых всадников, но время беспощадно. Оно не щадит никого. Постепенно, все знакомые, друзья и родные возвращались в землю. Тогда Эрагон по-настоящему ощутил боль утраты. Он был сильным и могущественным, его имя возносили в песнях и сказаниях, его уважали. Но какой был прок со всего этого, если на самом деле, он так и оставался человеком, который не может спасти дорогих людей? Эрагон не знал. К счастью, рядом с ним всегда была Сапфира, готовая помочь перенести душевные страдания и разделить с ним тяжелую ношу. Иногда прилетала Арья вместе с каждой новой партией всадников. Эрагон улыбнулся, подумав, что где-то в Иллирии растет его сын с зелеными глазами матери, редкими для эльфов каштановыми волосами и драконом лазурного цвета. Арья до сих пор была королевой эльфов. Как бы странно это не звучало, но именно этот пост не позволял им быть вместе и именно он позволял им видеться. Так они и жили: Муртаг – терзаемый призракам прошлого и Эрагон с Арьей, разрываемые между долгом и желанием.       Эрагон часто сидел на этом месте и вспоминал свою жизнь. Он видел, как одно поколение сменяется другим. Он не знал, что было бы, не предскажи Анжела ему судьбу, но одно он знал точно – он никогда не вернется обратно. Не сможет. Будет чувствовать себя чужим в новом мире. Мир изменился, как всадник и дракон меняются с возрастом с одним сердцем на двоих.       Эрагон устало поднялся, поднимая элдунари Глаэдра, которому недавно минула первая тысяча лет, и взобрался на Сапфиру. Пора размять крылья и вновь почувствовать свист ветра в ушах.