Error

Выключить, закрыть, удалить, разорвать, разбить! Эвергрин металась из стороны в сторону, не зная, что делать, и где найти... найти себя. Она смотрела на странные недоотношения между Нацу и Люси, на дружбу-защиту Гезила и Леви и завидовала - надутой зеленой завистью, что как гнойный прыщик день ото дня нарывала все больше. И все чаще Эва задавалась вопросом - а почему, собственно, именно она?! Но, глядя порой на Лаксуса, хмурого и отдаленного, Эвергрин с содроганием вспоминала подростковые баталии и то, как она, тринадцатилетняя, сидела в комнате, надувшись на весь мир, потому что Лаксус ревновал ее дикой ревностью к Бикслоу и Фриду; причем ревновал-то как друга! Что могло бы быть, будь они связаны чем-то большим, и представить страшно. Но этот... этот... - Мужлан! - в бешенстве закричала Эва, со всей силы кидая в запертую дверь какую-то вазу, стоявшую на комоде. Ваза была пыльная, отчего девушка брезгливо поморщилась и принялась искать платок. - Между прочим, это ваза сестренки, - раздался за дверью флегматичный голос "мужлана". - Я расскажу ей, как ты ценишь ее подарки. Эвергрин похолодела. Черт его пойми, издевается он, или нет. Черт его пойми в принципе! В дверь полетела книга - снова кидать что-нибудь бьющееся девушка остереглась. У ее "подарочка" была очень своенравная сестрица, о да, это она помнила со времен образования Райджиншу. Исчерпав запас сил физических, Эва в исступлении села возле двери и начала атаку силами моральными, в первую очередь - уговорами. - Эльфман, ты же взрослый мужчина! Ну какого черта я не могу его надеть?! - нервы сдали с первой же попытки. "Ну хоть наорусь всласть, этого никто не отнимет", - с досадой подумала девушка. - Ты его не наденешь, - голос ровный-ровный. "Как, ну как ему удается держать себя в руках?!" - Эльфман, Зереф тебя побери, я буду ходить в том, в чем захочу, а не в том, что твоя душонка выберет! - Оно слишком короткое. Я не хочу, чтобы на мою женщину пялились. Очередной выкрик-уговор утонул в клокочущем возмущении. - Твою женщину?! Эва вскочила на ноги и забарабанила по двери. - А ну выпусти меня, засранец! Стоило только переехать, как сразу собственнические замашки; может, мне стоит уехать обратно в общежитие, чтобы до тебя, дурной твоей головы, наконец, дошло, какое сокровище упало к тебе в руки?! За дверью хмыкнули: - Причем упало в буквальном смысле. Довольно сомнительного, кстати, качества, сокровище-то. - Сомнительного?! Сомнительного качества у тебя яичница! За дверью повисло гробовое молчание, в отличие от некоторого шуршания, производимого Эльфманом до этого. - Ты говорила, что тебе нравится, как я готовлю, - словно вынося приговор, припечатал парень. Эва с досады приложилась головой о многострадальную дверь. Что ж, гулять, так гулять. - А мне не нравится! Вот берет, и не нравится! - злясь на саму себя, выкрикнула она. Внезапно за дверью хмыкнули. - Знаешь, ты даже колбасу толком порезать не можешь. Моя яичница по сравнению с твоими бутербродами - просто кулинарный шедевр. И вообще, - взбеленился Эльфман, - я мужчина, а мужчина если готовит, то по определению лучше бабы! - Да мужчина ты, мужчина, - устало сказала Эва, растирая ноющие виски. - Открой уже дверь. - А ты выкинешь это платье? - подозрительно спросил парень. - Выкину. Мне мои нервы дороже. - А в камень не превратишь? - так же подозрительно задал Эльфман второй вопрос. - Нет, - еще спокойно, но уже на грани прорычала Эва. - А ты очки сначала надень, - предусмотрительно сказал парень, крепко держа дверную ручку. - Надела, - найдя запасную пару в комоде, проворчала Эвергрин. - Открываю. Дверь, поскрипывая, медленно открылась на ширину ладони. Эльфман, прищурившись следил за своим "сокровищем", которое, нахмурившись, но, кажется, окончательно сдав позиции, вопрошающе смотрела на него. - Вот это нравится мне гораздо больше, - широко улыбнулся Штраусс. Долго злиться он не умел, как Эва не умела долго злить его. - Иди сюда, - протянула к нему руки девушка. Он подошел к ней вплотную, обняв за шею, притянул ее к себе и пробормотал: - Сокровище ты мое... - и ехидно добавил: - Сомнительное... Эва подняла на него глаза и от души, в тон заразительному смеху Эльфмана, расхохоталась.