Fatality

— Издеваешься? Да за что ты так со мной, сын? Ты хоть знаешь, как это смотрится? Я же тебе добра желаю. Теперь ты - мой единственный наследник. Я тебе дело передаю. А ты опять ведёшь себя так, будто тебе это не надо... Дон Лино устало махнул плавником, усаживаясь в кресло. На столе стояла фотография погибшего Фрэнки, милого Фрэнки, которого любили и уважали все акулы, и который мог стать достойным наследником подводного мафиози. Второй и (слава Посейдону!) живой "блудный" сын, доселе скрывавшийся чёрти где, упорно не желал радовать отца. А ведь мозги у Ленни были, да ещё какие. Старший брат хоть и был истинным, безжалостным, кровожадным хищником, но аристократическими манерами и этикетом не блистал. Младший же, в противовес ему, был добрым, но умным и вежливым. Поначалу, Дон Лино думал, что сын ещё не дорос. Но время шло, и ничего не менялось. А так продолжаться далее не могло. Ленни молчал, опустив глаза. Он не мог смотреть на отца. Иногда ему даже становилось стыдно и противно от того, что он не похож на других акул. Так хотелось порадовать папу, но он не мог. Он совсем не переносил вкус рыбы, и даже никогда не знал запаха крови, потому что попросту избегал его. Отец вздохнул и ударил плавником по поверхности стола. — С меня хватит. Лайонел Вайт Лино, мы будем делать из тебя Акулу. Хочешь ты этого, или нет. Ленни поморщился. Он никогда не любил своё полное имя. Но всё-таки, одно главное правило после этого он уяснил раз и навсегда. Никогда нельзя идти против семьи.

***

И достопочтенный родитель буквально посадил сына под домашний арест. Заглядывал к нему изредка то с вазочкой креветок, то ещё с каким-либо (по всеобщему акульему мнению) деликатесом. Но тот даже не реагировал, и отказывался это есть. — Ты себя так доведёшь, - читал нотации Дон Лино. - я не хочу смотреть, как мой сын дохнет от голода! Но Ленни и дальше отказывался от нормальной пищи. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Лино не нашёл своего сына лежащим практически без сил. Из зелёных глаз исчезал блеск, и Ленни что-то слабо насвистывал. Перепуганный отец приказал перенести сына в другую комнату и лучшие лекари несколько дней не отходили от него. А вскоре мальчик с трудом, но пошёл на поправку. "Наверное, это моя судьба." - грустно думал он, каждый день наблюдая за окном одну и ту же картину, но мысленно находясь далеко отсюда, на рифе. - "Интересно, как там Энджи? А Оскар? За ним, наверное, уже вовсю охотятся самые сильные акулы... - Ленни тяжело вздохнул - "Бедный Оскар. Ты действительно проклянёшь тот день, когда стал АнтиЧелюстью."

***

Наконец, разум Ленни устал сопротивляться простейшим психологическим инстинктам. Он дико хотел есть, казалось, что он готов сейчас съесть практически всё. И тем радостнее был Дон Лино, когда его сын впервые взял в рот живую мелкую рыбёшку и не подавился ей. Сперва тот даже не понял, что он только что съел рыбу, которую никогда ранее не переваривал. Затем распробовал рыбье мясо, а когда приоткрыл рот, то в чувствительный акулий нос ударил запах крови. Ленни замер, прислушиваясь к ощущениям. Ничего подобного он ранее не испытывал. Казалось, что он чувствовал себя более сильным. Более голодным. И ко всему этому примешивалась непонятно откуда взявшаяся злость. А ещё пришла мысль, что ничего вкуснее он ещё не ел, и был полным идиотом, собираясь перейти на вегетарианство. Ленни хотел уж было воззвать к голосу разума, к остаткам прежнего себя, но было уже поздно: дверь к сознанию теперь была крепко заперта на замок. Глаза юного Лино потемнели, вместо добродушной улыбки впервые появился страшный оскал и послышалось активное клацанье зубами - он тщательно пережёвывал пищу. Дон Лино возрадовался. В его сыне наконец-то проснулся хищник.

***

Два месяца спустя. Лайонел Вайт Лино стоял перед своим достопочтенным родителем в полный рост, а тот довольно оглядывал его. Да, Ленни действительно сильно изменился. Возмужал, окреп, повзрослел. От прежнего Ленни в нём практически ничего не осталось кроме цвета глаз да окраски, присущей любой белой акуле. Зелёные глаза продолжали блестеть: но это был уже не тот игривый и добродушный, почти что детский блеск. Они были полны холода, присущего Истинному Хищнику, не знающему пощады. Таким был Фрэнки. Таким стал и он. О рифе и его обитателях, особенно о бывшем друге Оскаре, Ленни и слышать не хотел. Да, бывшем друге. На смену тёплым чувствам пришла обжигающая ненависть. Он даже забыл, что Оскар никого не убивал. — Теперь, сын, - гордо сказал Дон Лино. - ты готов. Твоё время пришло. Ты знаешь, что нужно делать. Отец улыбнулся и приобнял сына за плечи. Юный Лино никак не отреагировал на объятия, а его глаза горели ледяным огнём. Да, он знал, что надо делать. В памяти всплыл смутный образ улыбающейся жизнерадостной рыбки с дурацкой рифовой китомойки, и Ленни оскалился. Ты проклянёшь тот день, когда стал АнтиЧелюстью.