Разные

Знаешь, я ненавижу кантри. Ненавижу все эти глупые песенки, которые ты постоянно включал мне. Снова и снова одни и те же мелодии, я еле отличала одну от другой, а ты так глупо, но забавно подпевал и знал каждую наизусть. Мне все еще плохо, когда я вспоминаю ту ночь перед тестом. Я пыталась сосредоточиться на учебниках, а ты сидел рядом, листал какой-то спортивный журнал и насвистывал эту незатейливую раздражающую мелодию. Ненавидела, когда ты так делал. Я никогда не любила кантри, но так и не сказала тебе об этом. Вместо этого я прыгала вместе с тобой, как сумасшедшая по всему дому и позволяла тебе кружить меня в танце под звуки твоих любимых песен. Это так странно. Знаешь, ты всегда выглядел как фанат джаза или инди-рока, до того, как я узнала тебя поближе, мне и в голову не приходила мысль, что ты заслушиваешься Кэрри Андервуд . Ты говорил, что я похожа на классику. Такая же скучная, сложная, но волнующая и завораживающая. Ты был недотепой, постоянно болтал о каких-то глупостях и читал по-французски с ошибками. Меня всегда раздражали необразованные люди, но от твоих нелепых слов я таяла, я улыбалась, как ненормальная, когда ты неправильно произносил окончания французских прилагательных или путал артикли. Почему это всегда казалось таким милым? Мой муж – архитектор, он говорит на пяти языках и окончил школу с лингвистическим уклоном. Он, как и я, слушает Бетховена и Джо Дассена и никогда не ошибается в окончаниях, он вообще никогда не ошибается. Знаешь, мы все делаем вместе. Недавно я помогла ему с разработкой проекта, а вчера он пригласил меня на ужин в мой любимый итальянский ресторан. Я всегда была поклонницей пасты и равиоли, а ты снова и снова тащил меня в закусочную за углом и заказывал гамбургеры и большую порцию картошки фри. Одну на двоих. Это ведь так глупо – есть из одной тарелки, а тебе нравилось. А я чертовски любила твою улыбку и делать то, что тебе нравится. Ты обожал проводить время на пляже, каждый уикенд мы ездили в Кейп-Мей посмотреть на океан. Я так устала от этого. Знаешь, мне всегда хотелось проводить выходные дома, я так изматывала себя за рабочую неделю, что к субботе единственное, что я могла сделать, было лежать на кровати и пересматривать старые фильмы или «Игру престолов». Но вместо этого мы несколько часов проводили в дороге, чтобы в очередной раз посмотреть на волны и закопать ноги в песке. Я каждый раз обещала себе, что проявлю твердость и проведу следующие выходные так, как захочу, а через семь дней бросала в багажник плед, солнцезащитный крем и купальник. *** Хочешь правду? Я никогда не любил черно-белые фильмы. Так и не смог понять, что ты нашла в «Касабланке», но снова и снова тратил час и сорок две минуты своей жизни на Хамфри Богарта и Ингрид Бергман. Готов поклясться, что, если меня разбудить в три часа ночи, я перескажу фильм по репликам без запинки. Как ты могла снова и снова пересматривать одно и то же и не заскучать? Единственный фильм, который я по собственному желанию посмотрел дважды – «Побег из Шоушенка», да и то лишь потому, что первый раз меня постоянно что-то отвлекало. Мне всегда хотелось сгрести тебя в охапку и затащить в кинотеатр на новую часть «Железного человека», но вместо этого я покорно садился рядом с тобой на диване, пил твой слишком горький кофе и пересматривал «Касабланку». Я любил наблюдать за твоим лицом, за тем, как ты живо реагируешь на происходящее на экране: хмуришь брови, улыбаешься, удивляешься или почти плачешь, словно и не видела этот фильм больше тридцати раз. Мне даже нравилось, как ты не позволяла мне целовать тебя во время просмотра, потому что не хотела пропустить ни секунды. Это всегда казалось таким забавным и таким похожим на тебя. Я не понимал и половины того, что ты болтала на французском. Для тебя было так важно показать, что твой IQ – самый высокий в комнате, и ты знаешь больше, чем любой среднестатистический школьник или даже взрослый. Ты цитировала немецких философов, рассуждала об экономической ситуации в Латвии и климате Тувалу, честно говоря, я понятия не имею, где находиться Тувалу, и, что это вообще такое. Ты постоянно рассказывала обо всем, что прочитала, называла архитектора почти каждого здания, мимо которого мы проходили, и давала мне краткую историческую справку обо всем, что мы видели, когда гуляли. Ты была занудой, Спенсер. Ужасной занудой, которую ни один мой друг не мог вынести больше минуты. Ходячей википедией и этимологическим словарем в одном флаконе. И порой это так раздражало. Знаешь, мои друзья обожают Эбби, мы частенько проводим время все вместе: ходим в кино, играем в бильярд и делаем еще кучу обычных вещей, которые ты почему-то игнорировала. У нас образовалась своеобразная компания, объединенная общими интересами и шутками. И это чертовски здорово и весело. Тебя всегда было так трудно уговорить провести хотя бы пару минут с моими друзьями, я помню, как ты снисходительно улыбалась им, когда мне удавалось затащить тебя на вечеринку, а потом тянула меня за рукав, и я, сжав твою руку в своей, виновато прощался со всеми, потому что тебе было скучно и некомфортно, а я больше всего на свете хотел, чтобы тебе было хорошо. Я ненавидел твои слезы, ненавидел критику в твой адрес, я пару раз ударил Джо за то, что он назвал тебя занудой, хотя и сам нередко мысленно называл тебя так. Ты и вправду была занудой, Спенсер, моей милой воспитанной и скучной занудой, и я так любил тебя за это. *** Я сажусь на едва теплый песок, бросаю плед и солнцезащитный крем рядом, закрываю глаза и слушаю шум волн. Он всегда напоминает мне о тебе, о том, как ты напевал свои дурацкие песенки, как засыпал во время «Касабланки», как с разбегу прыгал в океан и как забавно путал итальянский с французским. Я улыбаюсь этим воспоминаниям и радуюсь тому, что слушать океан больше не больно. После нашего расставания я впервые осмелилась приехать в Кейп-Мей прошлой весной. Я не выдержала и десяти минут на пляже, потому что волны больно напоминали о тебе, о том, как я уговорила тебя провести выходные поодиночке, как целый день смотрела «Игру престолов» и была уверена, что это лучший уикенд за последнее время, о том, как ты отказался покидать вечеринку, а я понимающе улыбнувшись, шла по темным улицам и чувствовала себя брошенной. Я вспоминала, как ударила тебя по голове диском Кэрри, как ты назвал меня занудой и, как уходил, крича о том, что устал от меня. Я плакала, как ненормальная по дороге домой, и была уверена, что больше никогда не вернусь сюда. *** - Двойной эспрессо, пожалуйста, - я протягиваю купюру баристе и, взяв стаканчик с кофе, направляюсь к океану. Делаю маленький глоток горячего напитка, вдыхаю его аромат, он обжигающе напоминает мне о тебе. Мне нравится приезжать сюда иногда, садиться на песок, включать в наушниках аудиоурок французского, пить кофе и слушать шум волн. Знаешь, это так забавно, что я скучаю по всем тем вещам, что раньше так порой надоедали мне. Я резко останавливаюсь, заметив знакомую до мельчайших деталей хрупкую фигурку на берегу почти у самой воды на том месте, где мы всегда сидели рядом. - Спенсер, - твое имя сорвалось с моих губ, быстрее, чем я успел убедиться в том, что мне не кажется. Ты резко повернулась, и твое лицо озарила улыбка, моя любимая та самая немного детская улыбка. - Тоби, - от звука твоего голоса у меня даже дыхание перехватило, я преодолел расстояние между нами быстрее, чем могу себе представить. Боже, какая же ты красивая! *** Это должно было произойти. Я всегда знала, что мы встретимся здесь, что рано или поздно увижу твое лицо и, как ты идешь по берегу своей неторопливой прогулочной походкой. Я думаю, что подсознательно ждала этой встречи. Ты совсем не изменился, все та же прическа, все та же дурацкая юношеская улыбка и все те же добрые глаза. Ты садишься рядом и протягиваешь мне кофе. - Будешь? - А ты? - А я не хочу. - Тогда, давай, - я беру стаканчик из твоих рук и делаю глоток, - Двойной эспрессо? Ты же не любишь… - Захотелось, - ты почему-то смутился. Я делаю еще один глоток и отворачиваюсь к океану, подставляю свое лицо ветру. По телу пробегает дрожь. - Замерзла? – ты берешь плед рядом со мной и совсем, как раньше, накрываешь меня им. - Немного. Мне неловко и как-то неуютно, когда я чувствую, как твои руки касаются моих плеч. Это странно и почему-то обидно. Ты говоришь невпопад, сбивчиво и подолгу молчишь, не зная, что сказать. Я стараюсь вести себя естественно и завязать разговор, но вместо этого только, молча, пью кофе. Знаешь, я столько раз прокручивала в голове нашу встречу, представляла, что скажу тебе, как мы вспомним былое, посмеемся и разойдемся или пристально посмотрим друг на друга, а потом пойдем по своим делам, сделав вид, что ничего не произошло и, что мы не узнали друг друга, в самых смелых фантазиях я даже позволяла себе представить, как мы, не в силах сдержать нахлынувшие чувства и воспоминания, целуемся и проводим ночь вместе. А сейчас я просто сижу тут рядом с тобой и даже не знаю, что сказать. - Какие планы на вечер? – нелепо, неловко, банально. - Не люблю строить планы на столь отдаленное будущее. - Ты помнишь? – я улыбаюсь, меня внезапно переполняет огромной нежностью к тебе. Мой милый родной Тоби, который всегда засыпал на «Касабланке», цитирует Рика. - Это сложно забыть, - он ухмыляется. Мы переглядываемся и заливаемся смехом. Мне чертовски весело от того, что ты рядом, и безумно грустно от того, что мы так глупо расстались. Знаешь, Тоби, я всегда ненавидела кантри, но я готова его полюбить ради тебя.