Дым

      Запах никотина въелся в легкие и полюбился Бадоу еще в раннем детстве, о котором он сейчас мало что помнит. Тогда были родители, и бабушка, и Дэйв, и старичок этажом ниже дымил одну за одной, отчего в их подъезде вечно стоял почти осязаемый дым. Бадоу выходил из квартиры и дышал, спускаясь по лестнице вниз, полной грудью, медленно, глубоко. Он тогда не соображал, что делал. Ему просто нравилось, как пахнет.       «Никогда не буду курить», — решил Бадоу, наблюдая за Дэйвом. Ему осточертело останавливаться или выходить на улицу каждые два часа, чтобы брат мог покурить. А тот курил чертовски подолгу, так как каждые два часа у него еще и обострялось желание почесать языком. Бадоу стоял чуть поодаль, чтобы от него потом не несло сигаретами, слушал треп Дэйва и продолжал дышать. В конце концов он все равно неуловимо двигался ближе и пропитывался любимо-ненавистным запахом чужого дыма. А потом Дэйв стал курить буквально каждый миг своей жизни, но вместо вечного перерыва превратил дымящиеся сигареты во что-то вроде части своего тела.       Первая сигарета далась Бадоу почти легко.       — Нет, не той стороной, это фильтр... вот так. Дым сразу не вдыхай, сначала затянись, а потом уже запускай в легкие... Так, слишком долго держать тоже не надо.       Бадоу затягивался осторожно, но с первым вдохом все равно закашлялся. Потом несколько раз затянулся и выдохнул дым вхолостую, все еще откашливая неудачную первую порцию. Наконец у него получилось сделать так, как объяснял ему Дэйв: сначала набрать дыма в рот, а потом медленно пропустить его дальше. Вышло странно, как будто он проглотил что-то целиком.       — Получилось, — просипел Бадоу в полузадушенном восторге.       — Ну как, штырит?       — Нет, еще нет.       Бадоу стал медленно курить свою первую сигарету, глотая тяжелые комья дыма и периодически покашливая.       — Бля, голова кружится...       Он оперся свободной рукой о скамейку и неумело стряхнул пепел. С ним происходило что-то странное. Он никогда бы не подумал, что нечто подобное может случиться из-за никотина. «Я явно не в себе», — промелькнула паническая мысль на задворках сознания.       — Пиздец башка кружится... Я больше не буду.       Бадоу под протесты Дэйва («Нет-нет, стой, не туши, я докурю!») прижал недокуренный бычок к скамейке и скинул его на землю.       — Чувак, прости.       Смысл просьб Дэйва дошли до Бадоу уже после того, как сигарета оказалась на асфальте. Брат только махнул рукой.       — Штырит, да? — широко оскалился он.       — Ага, капец штырит.       Голова все кружилась. Бадоу, едва держа себя в руках, уткнулся лбом в плечо Дэйва и глухо заржал. Вот он, секрет вечной невозмутимости большого братика. Вот оно, волшебное лекарство от всех невзгод. Бадоу был на грани того, чтобы не рассмеяться в голос. Ему было восхитительно похер.