Слова? Да кому они нужны?

Теплые дни на острове Олух считаются большой роскошью и её просто нельзя упускать, особенно, если тебе семнадцать лет. Открывая глаза, девушка видит быстро приближающуюся черную точку в небе. Не стоит долго гадать, кто это может быть, ведь она и так знала, что это Иккинг и Беззубик. Легкое и быстрое приземление дракона заставили девушку привстать на локтях и посмотреть на прибывших гостей. На Иккинге была лишь его старая зеленая кофта, он даже жилетку не стал надевать, ведь погода позволяла обойтись без неё. Похлопав по земле возле себя, Астрид пригласила друга присесть. Что же, от этого Иккинг не мог отказаться. Отпустив дракона к Громгильде, Иккинг направился к Астрид, что мило растянулась на поляне. Остановившись на середине пути, Иккинг залюбовался девушкой. Его взгляд скользил по выгнутой спине, плавно переходя сначала на бедра, а после и на спину юной воительницы. Поднимая взгляд выше по телу, Иккинг посмотрел на плоский животик, скрывающийся за одеждой, и на грудь, вздымающуюся от каждого её вдоха. От него не скрылось и то, как пальчики Астрид перебирали мягкую траву, а на лице играла улыбка от удовольствия. Повернув голову в сторону Иккинга, Астрид издала небольшой смешок при его виде. - Ты чего? – Астрид повернулась на бок, поглядывая на Иккинга, который как будто только что очнулся. – Опять задумался? - Эм? А, да…Есть немного. – Почесав затылок, пробормотал Иккинг. Немного замявшись, Иккинг все же присел возле Астрид, точнее чуть поодаль от нее, это вызвало небольшой смех со стороны Астрид. Наступила пауза, переросшая в тишину. Эта была совсем не та, давящая на душу тишина, что заставляет смущаться и делает тебя ещё более напряженным, чем ты есть на самом деле. Здесь все было иначе. Они могли наслаждаться этой обстановкой и слова им были совсем не нужны, они были лишние. Кому-то покажется это глупым и банальным. Подумаешь, просто сидеть с другом в тишине? Но разве с каждым человеком он может просто так сидеть? С отцом он и минуты спокойно не просидеть. С Рыбьеногом тоже долго не посидишь, этот парень любит поговорить, особенно про драконов. А про Сморкалу и близнецов и говорить нечего. С Астрид было не то, он мог часами сидеть с ней вот так просто, каждый будет думать о своем, но если надо, оба поймут мысли друг друга. - А…Астрид? – Тихо позвал девушку Иккинг, проверяя, спит ли она или нет. Как оказалось, девушка совсем не спала, и её заинтересованный взгляд на Иккинге говорил об этом. Выждав небольшую паузу, Иккинг попробовал продолжить дальше говорить. – Понимаешь, я хотел сказать…Сказать, что я…Я… - Да?… - Почти шепотом произнесла, поднимаясь на локтях. Астрид немного приблизилась к смущенному юноше, но старалась это делать ненавязчиво, будто боясь спугнуть его. Астрид надеялась услышать именно те слова, которые ждала от него уже не один месяц. Почему она сама не скажет? Быть может её гордость не позволяла сделать первый шаг? А может просто сама боялась сказать ему это? Боялась признаться не только ему, но и себе в том, что у неё появилась слабость в его виде, что она, Астрид Хофферсон, влюбилась в этого доходягу? Будь даже так, об этом не узнает никто, да и незачем кому-то ещё знать это. Иккинг же отвел глаза в сторону, не решаясь посмотреть на Астрид. Даже драконы этих юных викингов притихли, наблюдая за развивающимися отношениями своих людей. Обоим драконам хотелось, что бы они сказали друг другу эти заветные слова и, безусловно, они вполне могли помочь им, но не хотели. Драконы не хотели вмешиваться в их отношения, понимая, что Иккинг и Астрид сами должны признаться друг другу, без чей-либо помощи. - Что ты чувствуешь? – Решившись немного помочь юноше, спросила Астрид, чуть наклоняясь к нему вперед. - Неловкость. – Честно ответил Иккинг, опуская голову и пряча свои пылавшие щеки. - Простите, что мешаю вам, но вождь собирает всех в Большом зале. – Их идиллия была нарушена голосом Рыбьенога, что на Сардельке приземлился в паре метров от них. *** Элвин. Дагур. Союз. Что ещё нужно сказать, дабы понять, что эти двое идут на Олух с войной? Вроде бы в такой ситуации все ясно, вот только на самом деле все оказывается совсем не так, как, казалось бы, на самом деле. Дагур со своей местью совсем сума сошел, он был готов пойти на все, даже на предательство своего же союзника, Элвина. Как он оказался на Олухе было для всех загадкой, сам он ничего не говорил, да и не нужно этого было сейчас. Сейчас Элвин и Стоит бок о бок противостояли армии Дагура и на их стороне были не только отбросы и хулиганы, но и их верные спутники, драконы. Драконьи всадники прикрывали своих товарищей с воздуха и, кажется, что победа вот-вот придет к ним. Берсерки хоть отважные и отчаянные войны, но не такие уж и глупые. Понимая, что поражение не минуемо, они спешат покинуть Олух, но просто так они ни за что не уйдут. - Ваша шизонутость уже уходит? – Со своей привычной язвительностью спрашивает Иккинг Дагура, что стоит к нему спиной. Держа перед собой щит, Иккинг не сводит взгляда с Дагура, ухмылка которого становиться все шире и шире, но юный викинг этого не видит. - Иккинг, Иккинг, Иккинг… - Дагур медленно поворачивался к Иккингу лицом и только сейчас показал свой добытый «трофей». Крепко держа Астрид за шею, Дагур с истерическим смехом наблюдал за действиями Иккинг. Что мог он мог сделать? Что предпринять, чтобы спасти Астрид, чтобы не навредить ей? В голову ничего не приходило, разве что безумство. Спрыгнув с Беззубика и велев ему не вмешиваться, Иккинг взял ближайший меч, что лежал на земле. Откинув девушку на землю, Дагур ринулся на Иккинга. Битвы. Иккинг никогда не любил их, даже сейчас, когда спасает человека, что так дорог ему, ему совершенно не хочется биться, особенно с тем, кто тебя ненавидит всем сердцем. Удары металла о металл, подножки, хитрости, всевозможные уловки, дабы заманить противника в ловушку и нанести решающий удар. Ничто не помогало, каждый из них был достойным противником друг друга. Сейчас бились не вождь и не доходяга, а два викинга, у которых есть своя цель и неважно, какая она. Нельзя осуждать человека за свои убеждения, ведь что для тебя плохо, для него может быть хорошо. Звучит нелепо, тем более в такой момент, но как вообще можно судить человека за его мнение? Но Иккинг не собирался осуждать и критиковать Дагура. За что? За то, что он пошел на них с войной из-за того, что жители Олуха больше не убивают драконов? Кто-то может возмутиться, сказать, что Дагур не прав. Но разве жители Олуха сами не так давно их убивали? Разве не отец Иккинга, Стоит Обширный, отказался от сына за его убеждения, считая его не правым в том, что тот дружит с драконами? Разве не Астрид и остальные готовились к тому, чтобы убивать этих рептилий? И как тогда можно обвинять Дагура в его войне? По меньшей мере, это глупо. Дагура обманули, предали и унизили. Такой человек, как Дагур не простит этого. Его можно понять, ведь те, кого он считал союзниками в борьбе с драконами, оказались их лучшими друзьями. И о каком мире может быть речь? - Знаешь в чем твоя слабость Иккинг? – Выпрямившись, спрашивает Дагур. Он медленно приподнимает левую руку, где у него красуется глубокий порез от меча Иккинга. Сам же парень чуть наклонил голову вниз, пытаясь осмотреть себя, но быстро перевел взгляд на Дагура, что сейчас был особенно спокоен и на удивление серьезен. – Нет…Это не тело, в твоем случае оно не имеет никакого смысла. Твоя слабость в людях. Ты пытаешься спасти всех, даже врагов. Вспомни Гнильца, этот старик всегда портил вам жизнь, а что ты, ты пытался спасти его у Элвина. Твой отец тогда предал тебя, твое племя отвернулось от тебя, а ты пошел и спас их. Тебя чуть не убил твой, чертов, дракон! А ты пошел и приручил его! ...Но самое главное, самая твоя большая слабость… С каждым словом голос Дагур становился все громче, а между предложениями звучал его истерический смех. Все-таки не зря его зовут «Шизанутым». Отдышавшись от сильного напряжения и смеха, Дагур повернул голову в сторону лежавшей на земле Астрид, его улыбка вновь приобрела некую сумасшедшую и, одновременно, пугающую окраску. Конечно же, Иккинг повернул голову в сторону Астрид и понял, чего хочет Дагур. Отступив на один шаг назад, Иккинг рванул к Астрид, но он был дальше Дагура и ему нужно было его задержать, ведь он тоже направился к Астрид. Кинув свой щит, Иккинг попал ему прямо по ребрам, что остановила Дагура и Хэддок смог преградить ему путь, при этом приготовив свой меч. Приближаясь к Иккингу, Дагур замахнулся своим мечом, а после тяжело опустил его. От столь сильного удара, Иккинг не смог удержать меч и тот рухнул прямо у него возле ног. Меч Дагур оставил глубокую царапину на его лице, от скулы и до подбородка, рассекая губы. На лице Остервенелого появилась звериный оскал, особенно отчетливо появился он тогда, когда Иккинг схватился за руку Дагура, в которой был меч, и прижал её к телу берсерка. Одной рукой он схватился за саму руку, а второй за лезвие клинка, не давая ранить себя, а тем более Астрид. - Самая твоя большая слабость…Когда ты спасаешь других, ты забываешь о себе. – Левой рукой Дагур достал клинок из ножен и вонзил его в тело юного викинга. Лезвие вошло между ребер по наклонной, пронзая правое легкое Иккинга. « Когда спасешь других, ты забываешь о себе». Дагур и не собирался убивать Астрид, быть может, потом, он знал, что Иккинг кинется спасать свою подругу. Он спокойно дал себя ударить и позволил ему обогнать себя, дабы потом самому нанести удар. Мог предположить такое Иккинг? Нет, он думал, что Дагур нанесет удар по Астрид, но не как не по нему, тем более таким способом. Он был настолько шокирован и даже напуган, что не сразу почувствовал, как лезвие опускается вниз внутри него. Дагур даже не поворачивает его, он просто наклоняет его вниз и это доставляет ему огромное удовольствие. Такую боль нельзя терпеть и из уст Иккинга срывается сдавленный крик, а тело дрожит от острых ощущений. Он даже не замечает боли на ладони, теперь она кажется ему незначительной, незаметной и мизерной, по сравнению с тем, что он испытывает внутри себя. Но Дагуру это показалось мало. Он резко вытаскивает лезвие из Иккинга, а потом с яростью и ненавистью к нему, вновь вонзает в тело лезвие. А потом ещё, ещё и ещё раз. Иккинг окончательно повис на руке и мече Дагура, а тот лишь с улыбкой и радостью смотрит на мучение и страдания «брата». Убивать быстро он, конечно, мог и любил, но не в этот раз. Он хотел, чтобы Иккинг чувствовал всю прелесть его клинка, чувствовал всю боль и ненависть Дагура к нему. Так сильно он его ненавидит. Продолжил бы Дагур и дальше кромсать тело викинга? Безусловно, вот только этому не суждено было быть. Пронзающий удар в область сердца, заставляет Дагура бросить меч и Иккинга вместе с ним на землю. Ему требуется несколько секунд, чтобы понять, что для него все кончено, а потом наступает конец. Его бездыханное тело падает на землю, где уже на коленях сидит девушка. Не в силах подняться, Астрид подползает к Иккингу, что еще жив. Убирая руку с его живота, Астрид судорожно вздыхает и больше не может сдерживать слезы. Кровь течет из ран Иккинга и это сильно её пугает, снимая его шерстяной жилет, она прикладывает его к ране и прижимает руками в надежде, что может остановить кровь. Но раны столь серьезные и глубокие, что вскоре он чувствует, как жилет намокает. -Астрид… - Тихий голос зовет её, но она не слышит. Ему больнее от того, что он видит её слезы. Протягивая руку, он касается её щеки и чувствует, как она вздрогнула от прикосновения. Беря его ладонь в свою, она ощущает царапину на ней и ещё больше зажмуривает глаза, боясь ещё больше расплакаться, но это не помогает. Закидывая голову назад, она глубоко вздыхает, а после содрогается от слез. Нет, он не может. Не может оставить её, друзей, семью. Не может умереть. Все не может закончиться именно так, она ведь даже не сказала, что любит его. А, нужны ли слова? Сейчас? Успокоившись на секунду, она поворачивает голову в его сторону и видит его взгляд на себе. Сердце пропускает удары, что болью отдаются во все тело. Наклоняясь к нему, она целует его, чувствуя, как он отвечает слабо, почти безжизненно, но отвечает. И нужно ли им это признание? «Эти простые три слова»? И правда, простые слова, но такие бессмысленные. Сказать их можно кому угодно Дагуру, Сморкале, даже Рыбьеногу, но ценности они не несут. Поступки, вот, что по-настоящему говорит о любви. Астрид даже не понимала, за что полюбил её Иккинг, ведь она его не замечала, даже презирала, а он все это время любил её. Он столько раз помогал ей, открыл глаза в новую жизнь и даже спас, ценной своей. Разве не это говорит о любви и стоит ли говорить что-то ещё? Отстраняясь от него, он утыкается в его грудь, вновь содрогаясь от слез. - Астрид… - Снова зовет он её, но на этот раз она слышит его и поднимает свои глаза на него. Он улыбается своей глупой, наивной и детской улыбкой. -…Я умираю счастливым… - Нет, нет, нет… - Хриплым голосом шепчет она, мотая головой, пытаясь выкинуть из головы его слова. Он знает, они оба знают, что их чувства взаимны, но раньше они всегда были вместе, слова любви были нужны им, казалось, что без этого никак. А сейчас, когда они остро нуждаются друг в друге, это кажется совсем не важным. - Иккинг! – Стоик замирает на месте, когда видит своего сына, лежавшего на земле в собственной крови, и Астрид, что все ещё держит окровавленный жилет, и плачет, не в силах остановиться. *** Три месяца, именно столько пробыл Иккинг в бессознательном состоянии. Отец проявил заботу, которую не проявлял долгие годы, заботу, в которой Иккинг остро нуждался. Честно говоря, было мало надежды, что Иккинг выживет, столь сильные раны были ему нанесены, но Готи проявила чудеса медицины и смогла вытащить парня, буквально, с того света. Ребята помогали ей во всем, в чем только могли. Привезти травы? Легко. Сварить лекарство? Запросто. Многие были удивлены таким рвением ребят, ведь не думали, что они столь сильно переживают за друга. Даже их академия стала не так, что с Иккингом, ведь не было человека, что вечно отчитывает ребят за оплошности, нет того, кто читает им лекции и вечно выигрывает гонки. Даже близнецы перестали шалить, а Астрид, она чуть ли не поселилась у Готи. Девушка приходила каждый день и каждый раз надеялась, что вот сейчас она зайдет и увидит его лицо и глупую улыбку. Она представляла, как ударит его в плечо и скажет «Это за то, что чуть не умер», а потом поцелует «А это, за то, что спас». - Пожалуйста, ты ведь нужен мне…Пожалуйста… - В очередной раз шепчет она, сидя на полу возле постели Иккинга и уткнувшись в свои колени. Вздрагивая от прикосновения к её плечу, Астрид поднимает глаза, боясь повернуть голову. Холодные пальцы поглаживает щеку девушки, и она готова вновь расплакаться, но на этот раз от счастья. Беря его руку в свою, она прижимает руку Иккинга к своей щеке, ощущая на своей щеке что-то шершавое. Порез, он почти зажил, но сейчас она вспомнила ту ночь, но в этот раз она знала, что он не умрет, что с ним все хорошо. Поднимаясь на ноги, она осторожно садиться на край постели, все ещё держа его руку в своей ладони. Она вновь видит его лицо и плевать, что теперь на нем красуется порез, ведь шрамы только украшают мужчину, даже столь юного, как Иккинг. Астрид бьет его в плечо, удар почти не ощущается, но Хэддок привычно хватается за плечо. Услышав привычные фразы, Иккинг чувствует поцелуй девушки. Его лучшая награда. Астрид не хочет отстраняться от него, поэтому почти полностью ложится к нему, осторожно обнимает его за грудь. - А где Беззубик? – Это первое, что произносит Иккинг, слегка поворачивая голову в сторону Астрид, что возмущенно смотрит на него. - Без…Беззубик? – Астрид захватила волна возмущения. Она была очень рада, что он очнулся, но то, что он волнуется за дракона больше, чем, даже скажем о ней, выводило её из себя. – Ты только что пришел в себя и сразу думаешь о своем дракончике? Мы все тут с ума сходили, а ты думаешь о драконе? Ты ведь мог умереть…Ты…Мы все…Я ведь…Я боялась…а ты И правда, где же был Беззубик? Пока Стоик был занят восстановлением деревни и заключением мира с Элвином, ему было совсем не до драконов. Даже Астрид стала уделять своему дракону меньше времени, поэтому взять Беззубика согласились, да и предложили близнецы. Немного удивительно, но, как ни странно, они хорошо справлялись с присмотром за драконом. Кто-то спросит, почему же он не помог Иккингу тогда, в битве с Дагуром? Когда Иккинг велел ему не вмешиваться, дракон не мог сидеть на месте, поэтому и отправился помогать другим, вот только своему брату помочь не успел, в чем и корил себя долгое время. Сейчас же, Астрид высказывала ему все, что думает о нем, конечно же, ничего хорошего от неё он не слышал, по крайне мере сейчас. Говорить сейчас что-то Астрид все равно, что объяснять Задираке внутреннее строение дракона, поэтому Иккинг предпринял единственно правильное решение. Притянув девушку к себе, он просто поцеловал её, поражаясь своей же смелости. Но, каким бы прекрасным не был бы этот момент, возмущению Готи не было предела. Стукнув обоих своей тростью по головам, она расцепила парочку. И все-таки этим двоим не нужны были слова любви. Их поступки говорили гораздо больше, чем слова.