Фамилиары бабки Василисы

- Ну ты! Убери руки от Каса! - бесился Дин, глядя на то, как наглая девица, проявившая к нему вызывающее безразличие, без спросу тискает их с Сэмом крылатого друга. Хотя в драку лезть не хотелось, серьезного повода не было. Раздражала сама ситуация. - И не подумаю, - безмятежно отозвалась Ника, продолжая прижимать к себе слегка озадаченного ангела. Ангел не сопротивлялся, и это возмущало Дина еще больше. - Он мой! А ты руки убрала, живо! - И где на нем написано, что он твой? - Дин, - невозмутимо вмешался в их перепалку Кас, - я всего лишь вытащил тебя из Ада. Даже твоим хранителем меня никто не назначал, я только помогаю вам с Сэмом, Бобби и другими твоими друзьями. Вы тоже много раз помогали мне по мере своих сил, а сейчас мне непонятно, почему ты не хочешь, чтобы эта женщина меня обнимала? Она не демон и не желает причинить мне вред. - Да, действительно, - Сэм едва сдерживал смех, - сам же рассказывал, как приволок Каса в бордель и ничего у вас там не вышло. Напугали несчастную девочку и смылись... - Зато тогда было весело! Кас! Ребенок в плаще! Небесный Ёжик В Тумане! Очнись уже! Что она от тебя хочет? - Она хочет заняться со мной любовью, - очень серьезно ответил Кас. Ника смущенно кашлянула. - Слушай, раз уж ты читаешь мои мысли, так хоть не вслух, ладно? - Хорошо. Извини. - Дело молодое, чего скромничать, - подала голос молчавшая до сих пор Василиса, - А ты, котяра, помалкивал бы. Давеча двух соседок отодрал у забора, чего теперь ждать - того даже я, старая, не ведаю. Авось не сдохнут, непутёвые... - она отодвинула занавеску и выглянула в окно, за которым сгущались мутные серые сумерки. - Пора мне снова в путь-дорогу отправляться, ждут меня. А чтоб тебе же спокойней было, стань-ка ты, добрый молодец, обратно котом! - Никто не успел заметить, что сделала Василиса, а на полу возле кучи одежды уже сидел камышовый кот и недовольно смотрел на всех по очереди. Затем встал, неторопливо подошел к Нике, повернулся к ней задом и задрал хвост, явно собираясь пометить ее кожаные штаны, но тут же получил прицельного пинка и отлетел к дивану. Там он уселся и стал демонстративно вылизываться. - Ну и нахал, - покачала головой байкерша. - Вась, а ты его надолго, ну... котом заделала? - Станет прежним, как ворочусь. Токмо неведомо, то ль ночью буду, то ль седьмицу прогуляю... Вестник тут останется, ему вовсе отсюда высовываться не след. - Меня тоже, наверное, - напомнил Сэм. - Составлю компанию брату. - Долго просить ему не пришлось. Вислоухий поднял мордочку и задумчиво мяукнул. Василиса погладила его по голове. - Ты пригляди за брательником, да не болей, покуда я в отлучке... Ну, пойду я, заждались уж меня. Дверь за нею закрылась с тихим скрипом. Коты убежали в кухню. А Ника продолжала обнимать ангела, и тот совершенно против этого не возражал. *** Двое забрались на широкую кровать, застеленную лоскутным одеялом. За окном темнело, и этим двоим было сейчас спокойно. Голова ангела лежала на коленях Ники, байкерша неторопливо приглаживала его взъерошенные смоляные пряди и любовалась безмятежно опущеными ресницами. - Кас... Я ведь еще человек, да? - Да, ты однозначно человек. И останешься человеком, несмотря на необратимые изменения, присшедшие в твоем теле. Даже я не смогу их обратить вспять. Прости. - Да ничего. Я похожа на демона или вампира? - Нет. - и, подумав, добавил: - Ты не являешься ни тем, ни другим, несмотря на выдвигающиеся клыки, меняющийся цвет глаз, нечеловеческую силу и прочие особенности. - Прости, если я тебе что-то повредила. Я не хотела. Прости. - Маловероятно, что ты можешь повредить это тело. Если бы оно принадлежало тому, кто был в нем раньше, ты переломала бы в нем половину костей. Но мне приятны твои прикосновения, поэтому можешь продолжать. - И кто же тут был раньше? - Джимми Новак. Хороший человек... Его душа отныне в раю. Скажи мне, почему мы только разговариваем? - ангел пошевелился, устраиваясь поудобнее, - Ты обещала помочь избавиться от того, что мне мешает! - Ну... Я же не могу так вот сразу. Дин вот проболтался, как таскал тебя в бордель и какой шум тогда подняла эта Недотрога... - Я был излишне прямолинеен с ней. Дин долго смеялся. - Смеялся он... А вот ты не умеешь смеяться. Жаль. - Ника вздохнула и наклонилась к его лицу. Ресницы ангела дрогнули. - Люблю тебя, - выдох прямо в губы, - не знаю, почему вот так, сразу, просто люблю и всё. Ангел... Люблю. Кас открыл глаза, в глубине которых мерцало пронзительно-синее свечение благодати. Ника поняла, что он вглядывается сейчас в ее душу, которая так и тянулась к этой невозможной синеве, непонятным образом согревающей и успокаивающей. По рассказам братьев Винчестеров она знала, что ангелы - это вовсе не безобидные милашки, которых так любили изображать на винтажных открытках, а древние грозные сущности, наделенные устрашающей силой. Одна из этих сущностей, причем далеко не самая слабая, в данный момент разлеглась на кровати рядом с ней и явно находила ее общество вполне приятным. Плащ и пиджак аккуратно висел на стуле, байкерская косуха стояла рядом на полу. Ника покосилась на эту композицию, но промолчала. В ответ на немой вопрос Каса просто притянула его к себе за талию. Он казался ей таким хрупким... - Вовсе нет, - вслух сказал ангел. Ника удивленно подняла брови. - Что - нет? - Это тело очень сильное. Иначе оно не выдержало бы мое присутствие в нем. - Слушай, перестань так говорить. Как будто машину угнал. Сам же сказал - Джимми давно в раю, стало быть, здесь только ты. И нечего заморачиваться, ладно? Неизвестно, что нас ждет и сколько у нас еще времени осталось... - Вот именно, - голос его звучал мягко и проникновенно, когда он поднял руку и осторожно коснулся пальцами ее щеки, бледной, гладкой и горячей. - Так что не тяни. И не пугайся, как эта несчастная Недотрога. - Ладно, не буду, - согласилась Ника. Первый поцелуй - осторожный, робкий, неглубокий. Просто невесомо коснулась губами этих розовых губ, оказавшихся одуряюще мягкими и жаркими, и отстранилась, чтобы снова взглянуть в бездонные озёра глаз. Пригладить взлохмаченные черные завитки волос, дотронуться кончиками пальцев до выпирающих под золотистой кожей ключиц, виднеющихся в вороте белой рубашки... - Совершенный... Какой же ты совершенный, - громким шепотом, с нескрываемым восторгом в голосе. - Нет. - Мимолетная улыбка ангела была печальной. - Да. Не спорь. - Ладно, не буду. Нике одновременно хотелось и растянуть удовольствие, и ускорить процесс. То ли одним рывком разодрать несчастную рубашку, то ли медленно расстегнуть и аккуратно повесить вместе с плащом и пиджаком... То ли прижать к себе стройное гибкое тело и убивать любого, кто рискнет подойти слишком близко. Нет, не вариант. Мягко и трепетно поцеловала ямочку на подбородке. Кас положил ладонь ей на затылок, ободряюще и вместе с этим застенчиво. Строгая белая рубашка вдруг исчезла, и от запаха молодого и здорового мужского тела - легкого, тонкого и такого приятного после нескольких лет вынужденного воздержания - в глазах потемнело от возбуждения. Ника медленно провела рукой по его гладкой груди. Торопиться не хотелось, и она снова обняла и прижала к себе ангела, которого успела полюбить - как бы стремясь защитить, загородить собой от всех, кто мог бы навредить ему. Кас хотел сказать, что она не сможет его защитить ни от кого из тех, кто опасен для него, что ее они могут уничтожить одним движением руки, но промолчал, только снова пригладил ее тяжелые мягкие волосы и поцеловал в висок. Возбуждение уже причиняло серьезное неудобство - кажется, интимная жизнь Джимми Новака задолго до его смерти была так себе, он был занят совсем другими вещами. И еще Ника пыталась отогнать беспокойство и неуместные сейчас мысли. Не думать, не думать о том, кто был здесь раньше, не думать о двух здоровенных котах, которые сейчас в кухне и пьют молоко из одного блюдца, не думать о том, куда опять ушла Василиса, не думать о чернильной темноте за окнами и о том, что мир снова на грани полного разрушения. Обнимать это изумительное тело, в одежде казавшееся излишне хрупким, а без одежды радующее взгляд рельефом крепких мускулов и пропорциями античных статуй, целовать розовые, слегка обветреные губы и покрытый двухдневной щетиной подбородок с этой сводящей с ума крошечной ямочкой, и провести языком вдоль ключиц, и бережно гладить самыми кончиками пальцев золотистую атласную кожу, стараясь не повредить ее и не оставить на ней безобразные синяки, и обвить ногами стройные длинные ноги, тут же почувствовав жаркую твёрдость возбуждённой плоти... И торопливо снятая оставшаяся одежда, тут же отброшеная куда-то в угол комнаты, и неровное дыхание, и тихие, почти жалобные стоны. Ника снова впилась поцелуем, уже почти грубым и жестким, в податливые губы ангела, и он ответил ей так же пылко, сжав в объятиях до хруста в рёбрах. А потом уложил ее на спину, накрывая собой, вжимая в постель, подчиняя полностью, и Ника приняла его в себя, не сумев сдержать протяжного сладкого вскрика и едва ли не теряя сознание от наслаждения, заполнившего ее всю до краев. Это было так, как ей давно хотелось - сладко, крепко, почти больно от пронзительного удовольствия, заставлявшего ее снова ощущать своё тело по-настоящему живым. И это было долго, очень долго. Ангел был неутомим, он продолжал брать ее снова и снова, словно и ему тоже много лет не хватало такой близости, душевной и телесной, а сверхъестественные силы не давали ему устать раньше времени. И вот уже они, утомленные и счастливые, лежат рядом на сбитых простынях, и нет больше других слов, кроме "Люблю..." - только хочется снова - в который раз уже за этот странный вечер - нежно коснуться губами припухших от поцелуев губ и закрыть глаза, положить голову ему на плечо, сквозь подступившую дремоту ощущая, как заботливая рука натягивает одеяло на их обнаженные тела, продолжающие прижиматься друг к другу. Впервые за очень долгое время Ника уснула как ребенок, а Кас продолжал обнимать ее и гладить по спутанным волосам. Многое было еще не рассказано, но в этом не было нужды - ангел столько удивительного и непривычного смог прочесть в мыслях, доверчиво открывшихся ему навстречу. Что ж, подопечным больше, подопечным меньше - невелика разница, он сможет быть и ее хранителем тоже. Ему не трудно. Уютную тишину разбил грохот распахиваемой двери. Тот, кого меньше всего желали здесь видеть, остановился на пороге и с любопытством уставился на них, изобразив на лице вежливое удивление. - Кроули. - голос ангела был полон ледяного отвращения. - Что нужно тебе здесь и сейчас?