Без права на ошибку

Николас

Признание Женевьевы не то чтобы удивило меня, но смутило. Я был признателен ей за её честность и доверие: не каждая бы решилась с такими словами подойти ко мне; я уверен, было более чем достаточно девушек, которые бы на её месте скрывали всё до последнего, но разве она не была с первого дня со мной честной? Самюэль и Женевьева. Никогда бы не подумал о них как о паре, но, очевидно, я многое не замечал или не хотел. Я слишком много внимания уделял своим проблемам и как результат — не обращал внимания на происходящее вокруг. И это касается не только Женевьевы. Я не заметил, как Блу успела влюбиться в Анхеля и теперь страдала, а я… а я не знал, чем могу помочь. Я был слишком взвинченным, чтобы уснуть или бродить по дворцу как привидение. Поэтому сняв пиджак и повесив его на спинку стула, на которую немного ранее я кинул галстук, направился в единственное место, где я мог найти успокоение. Дверь открылась не сразу: только после третьего стука я услышал едва слышные шаги, а затем почти беззвучный скрежет поворачиваемого ключа в замке. Дверь открылась — и в шаге от меня показалась фигура, которая была сейчас немного ниже обычного. Я почувствовал облегчение от того, что она не спала, и стыд, от того, что пришел со всем этим к ней, но к кому ещё я мог пойти? Бланке своей боли и проблем хватает, а я… я не мог оставаться больше один в своей комнате. Она уже приготовилась ко сну: чёрные волосы рекой сияющего шелка струились по ее спине, лицо было освобожденным от макияжа, с которым её можно было увидеть в любое другое время, а тонкая, едва ли не полупрозрачная ночная сорочка на тоненьких бретельках, которые казалось едва держались на ее плечах была не предназначена для моих глаз, и что-то мне подсказывало, что и для любых других тоже. Хулия не стала завязывать халат, закрываясь от меня единственно возможным способом. Она была другой. Где казалось естественным поведением для девушки, было отвергнуто ею. Она не боялась быть честной, не боялась быть искренней и прямой. Смотря на нее, никто бы не поверил, что ещё неделю назад она была невинна. Слишком свободно она себя вела для невинной девушки, но никто бы не стал спорить с тем, что она прекрасна. — Привет, — улыбнувшись, произнес я, неуверенно проведя рукой по волосам. Меня сковало непонятное смущение от того, что в час ночи я стою у её двери, как дерзкий нарушитель покоя. — Привет. — Удивление на её лице сменилось ответной улыбкой. — Зайдешь? И всё: никаких замечаний, по поводу того, что я пришел ночью, никаких жалоб за нарушенный покой, просто короткое приглашение войти. Хулия открыла шире дверь и прошла глубже в комнату оставив за мной выбор заходить или уйти. Я вошел в её комнату и закрыл за собой дверь, повернув ключ. Понимал ли я, что, если увидят меня в её комнате в это время, пусть даже и в костюме, но за закрытой на ключ дверью, в первую очередь у неё будут проблемы? Наверное, нет, раз сделал это. Я сел рядом с ней на диванчик и посмотрел в блестящие глаза. Они не были заспанными, несмотря на не раннее время, она ещё не ложилась. — Почему ты не спишь? — вдруг решил ни с того ни с сего поинтересоваться у неё, хотя сам пришел сюда за её поддержкой. Она кивком головы указала на плотный конверт из дорогой бумаги перламутрового цвета. Я взял его в руки и тут же вынул содержимое. Приглашения на свадьбу. Идеальные и элегантные прямоугольники с вписанными именами Хулии и Карлоса и даты их свадьбы, позже будет добавлено обращение к тому или иному гостю. Несмотря на траур в стране из-за смерти дяди Карлоса, свадьба переносится всего на пять недель, и всё же это слишком быстро и совсем неизбежно. — Я должна утром отправить их обратно со своим решением, и уже послезавтра их получат все особые гости, — слишком безэмоционально, как для самой себя, ответила Хулия. Она не была такой безразличной почти никогда, кроме той лжи о якобы угасших чувствах. Я знал, почему она не может уснуть и почему не может выбрать. Я мог бы попытаться сказать ей, что она не должна выходить замуж за Карлоса, но разве это не будет ложью? Я не мог отговаривать её, понимая, что не смогу дать ничего взамен, и я ощутил бессильную ярость от того, как все складывалось. Но я мог помочь ей решить хотя бы одну проблему. — Вот эту. — Я протянул ей карточку, делая выбор за неё. — Почему? — удивленно спросила она, смотря на то, как замысловато её имя сплетается с именем Карлоса на бледно-желтом толстом прямоугольнике пергамента. — Мне нравится цвет. Он напоминает мне тебя, — Хулия благодарно улыбнулась и отложила остальные карточки в сторону, а эту поместила в конверт. Она даже не стала задерживать взгляд на выбранном мной макете, что говорило о том, как все это ей уже надоело и как не терпелось сделать окончательный выбор. Посмотрев ей в глаза, я увидел тень облегчения, и словно самому стало легче на душе. — Что тебя беспокоит? — неожиданно спросила девушка, а потом слабо улыбнулась: — Должна же быть причина твоего появления в моей комнате в час ночи. — Самюэль и Женевьева, — произнес я и сделал паузу, чтобы подобрать слова, но в глазах Хулии не отразилось удивления. — Ты знала? — Догадывалась. — Ну конечно же. Это только я слепой тут. Стоило ли удивляться? — Ты что-то к ней чувствуешь? — Нет. Мне казалось, но после разговора с Женевьевой я понял, что нет, она просто напоминала мне тебя. — Я подумал, какое испытал облегчение, и вместе с тем смятение от понимания, что мои чувства к Женевьеве, которые, как мне казалось, у меня были, — всего лишь проекция моих чувств к Хулии. Это обрадовало и огорчило меня. Как мне найти жену, если я в девушках, ищу Хулию? — Что-то есть, — ответила девушка, и по взгляду я понял, что она тоже думает о моем выборе, но она ничего не сказала. — Но таких, как я, больше нет, — рассмеялась Хулия, а я с охотой согласился. Такой, как она, больше нет, и какой смысл искать похожую? — Я не знаю, что делать, — честно признался я. Женевьева ждет утром моего решения, а я не знаю, что делать со всей этой ситуацией. — Я должен публично наказать её, но я не хочу. Разве я могу судить её за её чувства? — Поговори с Самюэлем, — предложила Хулия, положив свою ладонь поверх моей, сплетая наши пальцы. — Если он тоже что-то к ней чувствует, оставь её, пусть проверят, что из этого выйдет. Дай им шанс узнать друг друга, оставь её не только ради финала, но для моего брата. А, если для него это ничего не значит, в чем я сомневаюсь, отпусти её. Это мука — видеть каждый день того, кто запал тебе в сердце, и не иметь возможности быть с ним. — Отличная идея. — Я чувствовал отголоски её собственной боли в её словах и в очередной раз подумал о том, какими мы были с ней дураками, но сейчас она говорила о своём брате-бастарде и моей девушке, предлагая лучший выход из возможных, который уж точно удовлетворял мою совесть. — Перестань быть такой идеальной. — Я не идеальна, — Хулия покачала головой и поправила халат, соскользнувший с левого плеча. Я посмотрел на её гладкую кожу, аккуратные тонкие пальцы, которым позавидовала бы даже мама, и мой взгляд неумолимо опустился на её грудь. Меня бросило в жар от одного только воспоминания о нашем затянувшемся неожиданном рандеву в охотничьем домике. Она была такой красивой, такой страстной, так любимой и такой понимающей. Последнее — я никак не мог понять. Почему она всё понимает? Почему прощает? Разве всё происходящее не должно разрушить общение между нами? Но она просто сидит рядом, наши ноги соприкасаются, а её рука доверчиво лежит в моей. — Для меня ты совершенна, — тихо отвечаю я, пытаясь отвлечься от вида её прекрасного тела, прикрытого лишь тонким шелком, потому что ей сейчас не до этого, потому что она гораздо большее, чем объект страсти, и потому что я и так подставлял её, находясь сейчас здесь. — И в этом основная проблема. Как мне выбрать себе жену, когда есть ты? — Это сделало бы всё проще? — спросила Хулия, слегка нахмурившись, но потом печально и понимающе улыбнувшись. — Если бы меня не было. — Да, — честно ответил я. Я не хотел больше лжи между нами, никогда, даже если нам никогда не быть вместе, я не хочу лжи, я сыт ею, — но я бы не хотел такой жизни. — Я не могу сделать выбор за тебя, Ник, — меня её слова удивили. Я никогда бы не посмел просить ее, я просто… я просто не знаю, что мне делать. Взгляд Хулии опускается на ненавистные карточки-пригласительные, и я почти ненавижу Карлоса и её отца, за то, что всё это происходит, но я виноват куда больше их. — Даже если бы хотела. — Я не представляю, что буду делать без тебя. — Я думал над этим. Долгими одинокими ночами в холодной постели, пытаясь уговорить себя прекратить это, не мучить ни ее, ни себя, но утром я наступал на те же грабли. Я едва различал девушек, которых отправлял домой, но мной овладевала такая ярость, что я не мог найти выход из этого тупика, что у меня не было сил тратить время на девушек, которые не вызывали у меня ни малейшего интереса. — Я никуда не денусь, — успокаивающе говорит Хулия и прислоняется ко мне ближе. Я чувствую её тепло, чувствую заботу и понимание, и мне хочется поцеловать её и накричать на её. Она должна меня ненавидеть за то, что я делаю, а она продолжает любить… Заслуживаю ли я этого? И вместо всего что я хотел бы сделать, я просто обнимаю её. — Есть гораздо важнее чувства, чем любовь. То, что между нами не изменит ни одна из девушек. — Ты в этом так уверена, — печально говорю я, понимая, что единственное, в чем я ещё уверен, — так это в том, что когда-то я унаследую корону; остальное же мне кажется такой зыблемой почвой, что стоит стать на неё — и она распадётся, как и моя жизнь. — Конечно же нет, — качает головой Хулия, и я пытаюсь предугадать её дальнейшие слова, но в этот раз у меня не выходит. — Но, Ник, скажи, с кем из девушек ты смог бы разговаривать обо всем? Кому бы ты открыл свою душу полностью, без остатка? Я знаю тебя, Сэмми, тебе тяжело довериться. Ты не откроешься, пока не будешь уверен, что примут тебя всего. Хорошего и не очень. Прости, но я не вижу в Отборе девушек способных на это. — Я боюсь этого… боюсь, что больше ни к кому не почувствую что-то хоть отдаленно напоминающего то, что я чувствую к тебе. — Я наклоняю немного голову и целую её в висок, не выпуская из объятий. Как бы я хотел, чтобы никаких преград никогда не существовало. — А я боюсь, что почувствуешь. Так ведь должно быть, Ник. Твой Отбор должен закончится свадьбой, а я так и останусь тайной. Я хотел бы сказать, что она не будет тайной, но я бы соврал. Чтобы не навредить, в первую очередь, я никому не расскажу, кто она на самом деле для меня и что было между нами. Я также осознавал, что конец неизбежен. Я должен буду жениться, но не на ней, а сделать Хулию любовницей я никогда не посмею. Она считала, что кто-то сможет заменить её, но я был уверен, что этого никогда не произойдет. Может, простая симпатия и интерес к одной из девушек перерастут в нечто большее, может, даже я и полюблю кого-то из них, но заменят ли они Хулию? Разве это возможно? Как она сказала, есть нечто важнее любви.