***
Робин шёл по дорожке, наблюдая, как Роланд бежит к машине, чтобы поскорее отправиться в детский сад. Это нововведение Сторибрука пришлось мальчику по душе, и он нашёл себе друзей, а пару дней назад рассказал о том, что ему понравилась одна девочка. Мальчишки такие мальчишки, сколько бы лет им ни было. Размышляя о том, чья сегодня очередь забирать Роланда и стоит ли снова напрашиваться в патруль, Робин чуть было не прошёл мимо почтового ящика, который, судя по указателю, сегодня не пустовал. И это было странно. Гуд точно помнил, что почту разносят по понедельникам и четвергам, но сегодня была среда, если ему не изменяла память. Мужчина подошёл к почтовому ящику и достал одно единственное письмо, на котором аккуратным и до боли знакомым почерком было выведено его имя. Мысль не успела до конца развиться в его голове, как к нему воззвал знакомый детский голосок: – Папа, мы опоздаем. – Да-да, уже иду, – направился к автомобилю Робин. Открыв дверцу, Робин подождал, пока ребёнок заберётся в специальное детское кресло и пристегнётся. Проверив, правильно ли Роланд выполнил все манипуляции с ремнями безопасности, Гуд подмигнул малышу и направился к своему месту. Пока они ехали, малыш с неиссякаемым любопытством рассматривал прохожих. Периодически поглядывавший в зеркало заднего вида отец был искренне рад, что ребёнку по душе этот мир, и немного завидовал его детской беззаботности, которой ему самому сейчас так не хватало. Стоило только машине затормозить, как только и ждавший этого малыш быстро освободился от сдерживающих его ограничений и выбрался из автомобиля. Робин тоже покинул водительское сиденье и наблюдал, как сын бежит к остальным детям. Всего на пару секунд Роланд притормозил возле женщины средних лет, поздоровался, а потом снова направился к скоплению детишек. Мисс Хорн, воспитательница Роланда, помахала ему рукой, словно сказав, что пост принят и теперь она отвечает за его сына.***
Мужчина зарылся в каких-то бумагах и чуть было не забыл о времени. Близился обеденный перерыв, и хотел Робин того или нет, а что-то съесть определённо нужно было. Сегодня по всем известному графику в гости к миссис Лукас отправлялась Эмма, поэтому, быстро расхватав поступившие заказы, Свон стала собираться в кафе. Когда Робин полез за бумажником, чтобы дать Эмме деньги и на его заказ, обнаружил в кармане кое-что ещё: письмо, которое нашёл утром. Отдав Эмме причитающиеся ей доллары, Гуд потянулся за странным почтовым посланием. Обычный конверт, на котором ровным почерком выведено его имя. До боли знакомым почерком, который мог принадлежать лишь одному человеку. Дрожащими пальцами мужчина начал аккуратно разворачивать послание, в котором лежал свёрнутый втрое листок. Понимая, что это, возможно, то последнее, что осталось у него на память от любимой женщины, Робин набрался храбрости и, развернув листок, начал читать. «Дорогой Робин, если ты читаешь эти строки, то это значит, что я уже мертва. Прости меня за то, что не сказала тебе и не смогла побороть одолевающий меня недуг. Возможно, ты будешь меня ненавидеть за то, что я скрыла это от тебя, но если ты читаешь это, то знай, что мне жаль, но я не сожалею о своём решении. Я помню наши клятвы, которые мы дали в тот день, когда решили заключить наш союз как на земле, так и на небесах. «В болезни и в здравии», – гласила одна из них. Но я не позволила тебе вступить в эту борьбу со мной. Есть только одна причина, по которой ты получил это письмо, – человек, которого я оставила приглядывать за тобой, решил, что ты не справляешься, и отправил тебе моё первое послание. Первое из тех, что я напишу, чтобы помочь тебе пройти со мной тяжёлый путь и отпустить в конце. Не пытайся выяснить, откуда идут письма, всё равно не получиться, уж об этом я позаботилась. Просто жди, и я дам о себе знать. Не знаю точно, как долго протяну, но по прогнозам я покину тебя в середине июля. И ты представить себе не можешь, как мне тяжело осознавать, что я оставлю тебя одного. И сейчас, глядя, как вы с Роландом и Генри сидите под тёплым пледом, отогреваясь после не самой удачной прогулки, я надеюсь, что мальчики приняли произошедшее легче, чем ты, но как бы там ни было, обними их крепко от меня и будь рядом. Прогуляйся с ними, как сегодня, но только не под проливным дождём, потому что я уже не буду с вами нянчиться. Да, и, по-моему, дома вас ждёт небольшой сюрприз, который определённо в этом поможет. До нового письма, Регина P.S. Я люблю тебя» Слёзы набежали на глаза, родной голос звучал в ушах. Он не мог поверить в то, что сейчас произошло. Она знала. И достаточно давно. Регина была права: она оставила их в начале июля. И знала о том, что произойдёт больше полугода. Он помнил тот день, о котором она написала. Это было 11 ноября, на редкость солнечный с утра и дождливый к своему окончанию день. Через два дня планировался небольшой праздник в честь дня рождения Прекрасного Принца. А восемь месяцев спустя, 17 июля, он вернулся домой и нашёл её… – Робин, эй, ты чего? Всё в порядке? – вывел из тяжёлых раздумий бывшего разбойника Дэвид. – Просто задумался, – на автомате ответил Робин, вспоминая, что дома его ждёт какой-то сюрприз. – Я тут вспомнил о небольшом деле. Я отъеду на полчаса? – Конечно, – сказал Принц, заметив какое-то воодушевление в глазах Гуда. – Спасибо, – сложив письмо, убрав его в конверт и прихватив с собой, поблагодарил шерифа мужчина. Пулей вылетев из участка и забравшись в свою машину, Робин направился прямиком к особняку, пытаясь понять, что же его там может ждать. Перебирание вариантов достаточно заняло его мысли, и дорога домой прошла незаметно. Продвигаясь по дорожке, отпирая дверь и наконец-таки заходя в дом, Робин пытался найти взглядом ответ и нашёл. Немалых размеров коробка, открыв которую, мужчина сразу понял, о чём говорила Регина. Внутри лежал воздушный змей. Ему сразу вспомнилась прогулка по пляжу и несколько детей, бегающих с похожим змеем. Они с Роландом удивленно спросили, что это такое, и Генри рассказал про воздушного змея и пообещал, что как-нибудь, когда представится такая возможность, они его запустят. И теперь у них был такой шанс. В коробке помимо этого лежало небольшое письмо, адресованное Генри, к которому прилагалась небольшая записка. «Передай письмо, пожалуйста, Генри», – всего одна строчка. И он передаст его в ближайшее время. Прямо сейчас, как только вернётся в участок, он спросит у Эммы, есть ли у Генри планы на выходные, а пока он спрячет воздушного змея, чтобы Роланд не увидел его раньше времени.***
– Эй, Робин, быстрее, а то твой обед остынет, – подгоняла Эмма. – Не бойся. Что-что, а обед от меня не убежит, – отшутился в ответ Локсли. За перекусом пара минут прошла в полном молчании, которое прервал Робин. – Слушай, а у Генри есть какие-нибудь планы на выходные? – Не знаю. Вроде нет. А у тебя есть какие-то предложения?– поинтересовалась Эмма. – Я тут недавно совершенно случайно обзавелся воздушным змеем, но что делать с ним не знаю, а Генри как-то говорил, что покажет Роланду, как его запускать. – Хорошая идея. Я спрошу у него и скажу тебе завтра, – улыбнулся белокурый заместитель шерифа.***
– О чём сегодня болтали с Робином за обедом? – интересуется Нолан у дочери. – Он спрашивал, какие у Генри планы на выходные. Хочет запустить с ним и Роландом воздушного змея, – вздыхает Эмма. – Надеюсь, хоть он его разговорит. – Все будет в порядке. Он справится. Ему просто нужно время, – пытается поддержать Спасительницу отец. – Тогда будем ждать, – отвечает блондинка. – Ладно, до завтра. Киллиан меня уже заждался. Обняв отца на прощание, Свон свернула за угол и направилась к дому. Всего один квартал и она зайдет в свою уютную квартиру, где ее наверняка будет ждать Крюк и уткнувшийся в очередную видеоигрушку Генри. Парень ее иногда пугал своей закрытостью. Он никого не подпускает к себе с самых похорон. Даже с Арчи отказывается говорить на эту тему. Она порой видит в нем Регину, которая никогда не показывала своих чувств, но это же Королева, а он мальчик, которой не может найти, с кем поделиться тем, что у него на душе. – Привет, любовь, – доносится до нее, как только Эмма переступает порог. – Привет. Как только Эмма скидывает куртку и оборачивается, то чувствует, как ее стискивают в крепких и теплых объятиях. Обняв возлюбленного в ответ, Эмма легко целует его в губы, а потом, коварно улыбнувшись, выворачивается из объятий и идет к столу, за которым сидит Генри и разбирает какое-то задание. – Привет, малыш, – потрепав сына по голове, говорит Эмма. – У меня для тебя новости. – Привет, мам. Я же просил меня так не называть. И что за новости? – раздается в ответ, когда Генри переводит взгляд на женщину. – Хорошо, я больше не буду. Робин и Роланд зовут тебя на прогулку с воздушным змеем на выходных. Как тебе идея? Эмма полным надежды взглядом смотрит на сына, ожидая ответа. Генри словно взвешивает все за и против, размышляет, а потом улыбается, как когда-то давно, и отвечает: – Я за. Я уже давно не видел Роланда и… Робина. – Вот и отлично, – отвечает Свон и неожиданно переводит тему: – Что будем готовить на ужин, парни?***
Это было самое обычное воскресение для всех, и только несколько человек помнили, что завтра будет месяц, как ее не стало. Но то будет завтра, а сейчас их ждали волны, ветер, песчаный пляж и воздушный змей, которого они собирались запустить. Они заехали за Генри в десять, и тот выбежал мгновенно, словно ждал их у самых дверей, и так же быстро устроился на переднем сидении рядом с Робином. – Привет, Робин, Роланд, – заглянув на заднее сидение, сказал Генри. – Привет, парень, – поздоровался Локсли. – Как у тебя дела? – Бывало и лучше. – Папа, давай быстрее. Змей уже хочет полетать, – не терпелось поиграть с новой интересной игрушкой малышу. Ветреная погода способствовала их замыслам. Сегодня, несмотря на хорошую погоду, пляж пустовал. Сверху пригревало ласковое солнце, и маленький Роланд заливался заразительным детским смехом, заставляя Робина и Генри улыбаться ему в ответ. Как только змей, который выглядел как причудливый зеленый дракон, взмыл в воздух, малыш, как зачарованный, начал неотрывно за ним следить. А когда Генри показал Роланду, как им управлять, радости мальчугана не было предела. И теперь, когда парень стоял чуть поодаль, наблюдая за малышом, который за последние два года стал ему как родной младший брат, то не мог не вспомнить о том, как совсем недавно они были семьей. И Робин, заметив, как юноша задумался, решил, что сейчас самое время отдать ему письмо. – Генри, – позвал его Локсли и сделал несколько шагов навстречу. – Кое-кто просил меня тебе передать это. Он вручил мальчику конверт и наблюдал, как в глазах ребенка моментально вспыхивает узнавание. Тот сразу понял, от кого это письмо. – Откуда оно у тебя? – Сам бы хотел знать, – ответил Робин. По взгляду подростка мужчина сразу понял, что тому не терпится прочитать, что же ему написала мама, поэтому он кивнул, давая понять, что поможет Роланду, если тот вдруг запутается в новой игрушке. Он отошел недалеко в сторону, и Робин краем глаза поглядывал за его реакцией, но сразу стало ясно, что там написано что-то важное. Он видел, как на лице мальчика расползается улыбка, которая с каждой прочитанной строчкой становится все шире и шире. Возможно, поэтому Генри и замкнулся: даже несмотря на то, что они с Региной периодически не сходились во взглядах, она – самый близкий и родной человек, знающий его от макушки до пят. Пару минут спустя, еще раз пробежавшись по строчкам, парень свернул письмо, убрал в карман куртки и побрел обратно в сторону играющего Роланда. Поравнявшись с бывшим вором, он посмотрел куда-то в морскую даль, а потом сказал всего лишь одно слово, в котором было больше смысла, чем в долгих благодарственных речах. – Спасибо. – Благодарить нужно не меня. – И все равно, спасибо. За этот день. Я соскучился по Роланду и по таким самым обычным дням. – Это была не моя идея, – ответил Локсли и словил удивленный взгляд. – Не ты один получил письмо. Генри понимающе переглянулся с Робином, а потом побежал догонять умчавшегося ближе к морю Роланда. Догнав маленького непоседу, парень подхватил его на руки и начал кружить, отчего паривший в воздухе змей начал запутываться. Мужчина наблюдал за тем, как дети пытаются распутать игрушку, не сдерживая улыбки. «Надо почаще выбираться гулять с детьми», – прозвучал в голове знакомый голос. Регина положила голову ему на плечо и обняла руками за талию. И вместе они наблюдали за бегающей детворой. Вспоминая прошлое лето, он словно почувствовал, что она снова рядом. Неожиданно зазвонил телефон. Достав аппарат из кармана, Робин увидел номер своего сослуживца и ответил. – Привет, Джексон. Что стряслось на этот раз?***
Эмма зашла в участок на следующий день, надеясь, что Робин еще не отправился спасать чью-то кошку, а потом разбираться с битой витриной в чьей-то лавке. Ей хотелось как можно скорее увидеть мужчину и поблагодарить за то, что произошло вчера. Она не знает, что он там сделал с ее сыном на прогулке, но вернулся к ней прежний Генри, которого Эмма давненько не видела. – Всем привет, – сказала блондинка, зайдя в участок. – Привет, шериф, – раздались голоса подчиненных. – Никто не видел Локсли? – Нет. И сегодня его не будет, – заявил один из копов. – Почему? – заинтересовалась Эмма. – С ним Джексон поменялся. У него смена в среду, а у жены день рождения. Вот он и поменялся с Робином. – Ясно все с ним, – улыбнулась женщина, заходя в кабинет. Но улыбка быстро сползла с ее лица, когда она взглянула на календарь. 17 августа. Прекрасный, который зашел к дочери насчет одного из дел, сразу заметил, как она побледнела. Хотя пару секунд назад точно была в приподнятом настроении. – Эмма? Эмма, что случилось? – Сегодня месяц, – Дэвид не понимал, о чем говорит его дочь. – Месяц? О чем ты? – Сегодня 17 августа, пап. 17 августа. Теперь Дэвид сразу понял, о чем говорит Эмма. Сегодня ровно месяц со дня смерти Регины. – Надеюсь, все будет в порядке, – сказал Дэвид, привлекая внимание. И он искренне уповал на то, что судьба сжалится над его другом и не будет к нему столь сурова сегодня. Он даже не мог себе представить, насколько больно потерять любимую женщину, а уж тем более дважды. Лишь бы Робин не натворил глупостей.***
Он помнил, как вчера завез засыпающего на ходу Роланда к бывшей жене, а потом и сам отправился домой и провалился в сон. Они отлично погуляли вчера. Но то было вчера. А сегодня он проснулся и осознал, что прошел целый месяц. Месяц, который он провел без нее. И сейчас, сидя у надгробия, Робин осознавал, как это много и в то же самое время чертовски мало, потому что он проведет еще много таких вот одиноких месяцев, лет, а может, и десятилетий. И даже если что-то и изменится, одно останется прежним – он будет без нее. А еще для него стало открытием то, что он пришел к ней в первый раз. С самых ее похорон он тут не появлялся, но, судя по белым розам на могиле, кто-то ее тут точно навещал. А он не мог. Не мог мириться с тем, что не будет больше ничего, что осталась ему лишь горстка воспоминаний да надгробие, на котором красовались лишь имя и годы жизни. Хотя мистер Хокинз и предлагал выбить что-то еще, но все это казалось ему не тем. Зачем давать эти пошлые и никчемные характеристики, которые все равно никому не нужны. Да и зачем писать то, что все и так знали? Да, она – великолепная мать и замечательная жена, но каждый видел ее по-своему и запомнил именно так. Она была Королевой. Она была ведьмой. Она была любовью всей его жизни. Но нет таких слов, которые могли бы выразить всё, которые были бы достойны вечно стоять рядом с ее именем. – Прости меня, – сказал Робин, сам не зная за что, хотя причин, как ему думалось, хватало. Он не мог простить себе тот факт, что не заметил, что не помог ей. Да, Регина умела скрывать свои чувства, но он должен был заметить. Остальные могли оставаться в неведении, но он… Уже не первый раз за месяц его посещает мысль, что где-то в глубине души он догадывался, что что-то не так, но просто не хотел замечать. И червячок сомнения медленно, но верно подгрызал сердце, словно спелое яблоко. День был пасмурный, дождь был готов вот-вот сорваться, налетел холодный ветер, и, на мгновение вернувшись в реальность, Робин почувствовал холод, который словно заполнял образовавшуюся внутри пустоту. И она так ясно ощущалась сейчас, что захотелось от всего этого сбежать и подальше. А бежать было некуда. И Робин прекрасно это осознавал, но решил попробовать. Всего на пару часов уйти из этой реальности, забыться и напиться. И сколько надежды было в этой попытке. Только вот виски уже не первый час так и стояло нетронутым в стакане, а Локсли так ничего и не выпил, а потом плюнул на все и отправился наверх. Завалившись на кровать, Робин вдохнул знакомый запах и зарылся в подушки. Так хотелось проспать весь этот день, и хоть завтра ничего не изменит, но… Но сегодня слишком тяжелый день после тяжелейшего месяца. На помощь, как ни странно, пришла Регина. Робин точно помнил, что у нее в тумбочке было снотворное. Достав сразу парочку таблеток и закинув в рот, мужчина вновь откинулся на подушки, ожидая, когда придет спасительный сон.***
– Робин… Робин, просыпайся, – послышался смутно знакомый голос сквозь сеть сновидений. Ответной реакции не последовало. Локсли натянул на себя одеяло, но человек по ту сторону сознания не собирался сдаваться. – Робин Локсли немедленно оторви свой зад от кровати. – Папа, вставай, – послышался знакомый детский голосок. Уже вырванный из царства Морфея мужчина вдруг неожиданно поднялся, схватил малыша и начал щекотать. Детский смех заполнил комнату, и маленький мальчик стал просить у отца пощады. – Робин, отпусти его, – попросила, стоявшая рядом Мэрион. – Что вы тут делаете? – Роланд попросился к тебе. – Да, папа, – энергично закивал малыш. – И не пошел в садик, – подметил Робин. Малыш лукаво улыбнулся и чмокнул родителя в щеку, зная, что за это все его шалости будут прощены. – А это точно была инициатива Роланда? – Нет. Мама хотела узнать, как ты себя чувствуешь, – сдал Мэрион малыш. – Роланд! – Я так и знал, – грустно улыбнулся Робин. – Все в порядке. Сейчас соберусь и отправлюсь в участок, а то я и так сегодня немного припозднился. Не волнуйтесь, все под контролем. И повторять эти слова Робину пришлось сегодня бессчетное количество раз. Каждый так и норовил справиться о том, как он поживает. – Достали уже? – поинтересовалась Свон у сосредоточенного Робина. – Еще как. – Эй, не сердись на ребят. Они просто волнуются. – Они ведут себя, как твоя мамочка, – поддел Робин Эмму, напомнив ей об одном веселом случае. – Не напоминай. Весь участок и так до сих пор надо мной подшучивает. А я, между прочим, шериф, – пожаловалась Спасительница. – Ты, кстати, как? Робин ничего не ответил, лишь метнул в шерифа отчет, который врезался в не успевшую удрать женщину. – Эй, больно. – Не ври. Я знаю, что не больно. И ты сама напросилась. – Ладно-ладно, признаю, – ответила блондинка. – Я вообще не за этим пришла. Я пришла поблагодарить тебя. Что бы ты ни сделал – это помогло Генри. – Всегда пожалуйста. – Кстати, в эти выходные выходит какой-то фильм, название которого я абсолютно точно и не вспомню, но вроде Генри обещал Роланду сходить с ним в кино. Ты вроде тоже был в деле? – поинтересовалась Эмма. – Да, но не знаю. Я не люблю все эти фильмы и мультики, но Роланду напомню. Я думаю им на пользу проводить время вместе. – Я тоже. Генри будто оживает после того, что произошло с… Прости-прости, я не хотела об этом, – начала извиняться Свон. – Ничего. Я справляюсь с этим. И Генри справится, – сказал Робин, в глубине души надеясь, что так и будет.***
Время шло, и что-то вокруг менялось. И только его жизнь словно стояла на месте. Робин не знал, что ему делать, как себя занять, что еще можно придумать, лишь бы не думать о Регине и письме, что она ему написала. Он вел себя как одержимый. Проверял почту каждый день, но надежда гасла, стоило ему только приблизиться к пустому почтовому ящику. Уже вторую неделю он, как собачонка, мечется каждый день в ожидании почты, но ничего нового. Он не может выбросить все это из головы. Думает об этих письмах, когда ест, когда работает, не вспоминает о них, только когда спит. Но все равно перед сном пытается представить, сколько же их будет. Даже сейчас, гуляя по парку с Генри и Роландом, он думает об этих чертовых бумажках. – О чем задумался? – раздался рядом знакомый голос. Робин повернулся и увидел рядом улыбающуюся Белоснежку, вокруг которой бегал двухлетний малыш Нил. – Привет. Рад тебя видеть, – искренне улыбнулся Робин. – Решили погулять? – Да. Этот маленький разбойник не дает мне покоя. – Ах ты, негодник, – подхватив малыша на руки обратился к ребенку Робин. – Да, дядя Робин. Папа говорит, что я весь в маму. – Не могу не согласиться с твоим папой. Когда-то твоя мама была самым настоящим разбойником. – Эй, не рассказывай ребенку о моем криминальном прошлом. Это непедагогично, – в шутку стукнув друга по плечу, попросила Снежка. – Боишься, что потом припомнит? – смеясь, ответил Робин, потрепав ребенка по голове. – Ну, не я, так кто-нибудь другой расскажет. – Уже рассказывают, – улыбаясь, «пожаловалась» Снежка. – Шапка и Прекрасный чуть ли не каждый вечер рассказывают ему сказки. – Поверь мне, еще годик другой и он сам побежит совершать какие-нибудь подвиги. И тогда тебе придется за ним побегать. – Как тете Регине за мамой? – поинтересовался малыш. – Почти. Хотя думаю, что бегает твоя мама быстрее, – грустно ухмыльнувшись, подытожил Локсли.***
Утро приветливо встретило мужчину, пригрев его своими лучами, и, ласково потрепав по голове, повело к выходу из царства Морфея. Открыв глаза, Робин по привычке перекатился на другую половину кровати. Но когда мужчина также по привычке уткнулся головой в подушку, на которой раньше спала она, то обнаружил там инородный предмет. Молниеносно сев на кровати, Робин увидел свернутый вдвое лист бумаги. Быстро схватив послание, он развернул лист и увидел там всего три слова: «Возьми сегодня выходной» Любопытство взяло верх, и мужчина поспешил исполнить «просьбу» Её Величества. Дотянувшись до лежавшего на тумбочке телефона, он сделал один звонок и стал абсолютно свободным человеком на сегодня. Откинувшись обратно на подушки, Робин закрыл глаза и поплыл по волнам прошлых дней. Вспоминая, как Регина всегда целовала его в нос, стоило ему обнять ее и прижать к себе, как ловко она выворачивалась из его объятий, отправляя его в душ, а сама исчезала за дверью, накинув на себя халат, Робин ощущал, словно она снова рядом. Словно сейчас из кухни потихоньку начнет расползаться по дому запах свежесваренного кофе. Понимая, что пора вставать, потому что, чем дольше он будет валяться, тем дольше не будет знать, что же Регина придумала для него на этот раз, Робин все же оторвался от постели и поспешил вниз. Приготовив привычный кофе, который он в последнее время заглатывал порой вместо завтрака, Робин уже собирался пойти и проверить почтовый ящик, когда наткнулся на пороге своего дома на корзинку для пикника. – Что за… – начал мужчина, но вдруг увидел рядом письмо. Схватив несчастный конверт, на котором красовалось его имя, Робин едва не забыл про корзинку, но потом опомнился и подхватил ее, радуясь, что кружку с кофе оставил на кухне, а не понес с собой. Бросив корзинку, до которой мужчине определенно не было дела на кухне, и подобрав немного остывший кофе, Робин направился туда, где, по его мнению, всегда будет жить частичка его Королевы – в ее кабинет. Поставив на журнальный столик кофе, Локсли подошел к столу жены, нашел там нож для бумаги и аккуратно вскрыл письмо, после чего сразу вернул одолженную вещь на место, все еще помня, как Регина чуть не убила его, когда не нашла свою ручку. Ее аргумент: «Она моя любимая!» – был отвергнут чем-то вроде саркастического вопроса, не выдохлась ли вещица за тридцать лет. Это была их самая первая бытовая ссора и самое бурное примирение, которое навсегда заставило Робина запомнить, что лучше ничего тут не трогать. Вынырнув из веселых семейных историй обратно в реальность, мужчина опустился на диванчик, сделал пару глотков кофе, а потом, набрав в легкие воздуха, как перед прыжком в воду, развернул письмо. «Дорогой Робин, я не знаю, сколько времени прошло и получается ли у тебя потихоньку идти дальше, но одно я знаю точно – ты засиделся в городе. Нагрузил себя всем, чем можно, и позабыл о своей истинной натуре. Забросил ты свой лес, разбойник». Робин был готов поклясться, что за ним следят, потому что… Как она могла догадаться? «Я так и вижу, как ты пытаешься понять, откуда я знаю. Что ж не буду мучить тебя сомнениями – я всего лишь очень хорошо тебя знаю. В этом мы похожи. Когда что-то случается, мы ищем успокоения в работе. А ты теперь коп, милый мой, поэтому, вместо костров и свежего воздуха, сидишь в офисе, пишешь нескончаемые отчеты. Но сегодня все будет иначе. Сегодня ты все это бросил и теперь собираешься прогуляться как раньше. Возьми свой лук иль арбалет и иди в лес. Вспомни, кто ты такой и как меня приручил. Ты же меня вытаскивал в поход. Вот теперь моя очередь. Я никогда не забуду тот «замечательный» уикенд, Робин Локсли. Столкнул меня в воду и стоял улыбался. Я тебе еще это припомню. Ты же знаешь, что я особа мстительная. Так что, как ты там выражался? Поднимай свой зад и отправляйся в лес. Вспомни молодость». Регина в своем репертуаре. Надо снова отвесить Малышу Джону хороший подзатыльник за ту шуточку про старика на его дне рождении, подарившую его жене множество возможностей для подколов. «А зная тебя и то, как ты порой чрезвычайно внимателен к деталям, которые не так для тебя важны, корзинку с едой мой прекрасный помощник подготовил для тебя заранее. Надеюсь, ты еще не оправил ее куда подальше. Так что повеселись, отвлекись от всего, что у тебя сейчас на сердце, и просто вспомни те времена, когда ты был благородным вором, главной заботой которого было удрать от жаждущих вернуть имущество. Проживи этот день для себя. С неимоверным желанием быть рядом, Твоя Регина. P.S. Я люблю тебя, Робин И надо как-нибудь воспользоваться тем, что мой муж полицейский» Прочитав последние строки, Робин рассмеялся, припомнив, как женушка разыскала-таки в его шкафу определенно не ее размера полицейскую форму и каким-то неведомым образом (у профессионального-то вора!) украла наручники да так, что тот и не заметил. Хотя какой бы дурак следил за теми наручниками, когда рядом такие великолепно голые ножки, а в голове приятное знание, что, кроме не самой длинной части твоего гардероба, на этой прекрасной женщине ничего нет. Но стоило вспомнить ему лицо Регины, которая надеялась арестовать своего муженька, а в итоге сама оказалась в наручниках, как вновь накатывал смех. Такие моменты дорогого стоили, хоть и расплата была неминуема, но прощение он в ту ночь определенно себе обеспечил. Пробежав по строчкам еще раз, Робин решил не спорить с Региной, вспоминая, как в прошлый раз даже с того света эта женщина умудрилась вдохнуть в него вторую жизнь, доказав этим, что даже сейчас, когда ее уже нет рядом, с каждым днем он любит ее еще больше.***
«Ты пахнешь лесом», – часто говорила она. И каждый раз Робин неизменно переспрашивал у нее: «Тебе еще не разонравилось?» И каждый раз получал нежный поцелуй в ответ, который говорил сам за себя. Как ни крути, а лесом он сегодня пропах, как в старые добрые времена. Робин, кажется, и забыл, каково это – чувствовать себя свободным как ветер, увлечься обычным походом. Но сейчас, сидя у костра, Робин думал о том, что с радостью отдал бы эту свободу, лишь бы вернуть ту женщину, что забрала с собой в мир иной его сердце. Чтобы он мог прижать ее к себе, поцеловать, почувствовать, что она рядом, хотя бы раз. У него не было возможности сказать ей «прощай», подготовиться к тому, что он снова останется один. Так хотелось вернуть все назад, услышать хруст ветки где-то рядом, а потом увидеть ее, растерянную, можно подумать, не знающую, что она тут делает. Снова захотелось пообещать, что он вернет ее сердце, а потом почувствовать проснувшуюся в ней уверенность и решимость, с которой она притягивает его к себе. Только так уже не будет, что бы он там ни делал. Но он будет бороться и по возможности не впадать в уныние, зная, как бы она этого не хотела. Ведь не он один ее потерял. Мальчики, Снежка, Дэвид и даже Эмма, хоть она и не признает, насколько сильно их с Региной связала жизнь. Их отличало лишь одно – у них была жизнь, а его закончилась. И как он до сих пор просыпается по утрам, как заставляет сердце биться? Робину было стыдно, что он так думал, что забывал о маленьком, родном ему человечке, словно отгородившись от него своим горем. Он был рядом, но в то же время далеко, и иногда мужчине хотелось, чтобы пятилетний Роланд до конца осознавал, что происходит. А потом он вспоминал, как мучается Генри, и вновь искренне радовался, потому что если по кому-то это и ударило почти так же, как по нему, а может, и сильнее, то это определенно Генри. Её маленький принц. Ребенок, у которого было две матери. И они обе любили его, а он их. И ни одна не смогла бы восполнить потерю другой.***
Робин не знал почему, но за три прошедших недели на душе у него воцарился странный покой. И только в субботу вечером Робин Гуд понял, что через три дня у него годовщина свадьбы. Тогда стало понятно, что это было лишь затишье перед бурей, потому что потом сердце неприятно кольнуло так, как никогда до этого. И вновь остро ощущая ее потерю, он понял, что праздника быть не может, но потом в голове забилась шальная мысль, что в этот определенно тяжелый день, Регина не могла его оставить. Она написала ему письмо, просто должна была. Так что нужно пытаться думать о хорошем. И Робин справлялся с этой задачей. Все его мысли теперь занимало только это письмо. Он пытался догадаться, как Регина отвлечет его на этот раз. Это должно быть что-то грандиозное, чтобы перебить воспоминания о таком важном шаге в его жизни. Только вот в голову ничего не приходило, ведь чтобы он там не надумал – все равно замысел своей второй половинки не разгадает. Но за попытками понять самую загадочную женщину Локсли не заметил, как добился своей цели: он настолько увлекся, что очнулся лишь, когда понял – сегодня конец всем догадкам. Наступил день Икс – 22 сентября. И Робин, перескакивая через ступени, рванул вниз в поисках письма счастья. Осмотр дома занял всего пару минут и успехом не увенчался, но мужчина не сдавался. Забыв об обуви, Робин помчался по вчерашним лужам босиком к почтовому ящику, но и тут его ждало разочарование. Чувствуя, как отчаяние начинает захлестывать с головой, мужчина побрел обратно к дому. Добравшись до ванной, Робин отправился в душ, подставляя лицо под теплые струи воды. Как же так? Регина его всегда удивляла, но сегодня… Может, так она пытается научить его двигаться дальше? Но прошло слишком мало времени. Она нужна ему. Ему нужны эти послания – это его спасательный круг. С ними он не одинок, потому что она рядом. И даже с того света Регина не перестает ставить его в тупик снова и снова. Поняв, что сегодня ему грозит целый день заниматься самоедством, Робин покинул душевую кабину с желанием завалиться спать, а вечером забрать Роланда и поесть с ним мороженое, потому что когда его мальчик улыбается – отступают практически все невзгоды. Но планы Робина Локсли разрушила небольшая коробка на кровати. Мужчина сразу понял, от кого этот «подарок», и поспешил его открыть. Внутри лежало письмо и плеер. Регина когда-то научила его пользоваться этой штуковиной из нового мира, и, как бы ему не было интересно, что же она подготовила для него на этот раз, его внимание полностью захватил конверт в руках. Робин не стал томить себя и открыл письмо. Послание было коротким, но многообещающим: «Робин, сегодня уже два года, как мы поклялись быть вместе, пока смерть не разлучит нас. И мне так жаль, что ей это удалось. Сейчас больше всего я хочу быть рядом с тобой. Мои прошлые письма были призваны отвлечь тебя от того, что произошло, но сегодня я не буду этого делать. Сегодня я буду рядом с тобой и позволю тебе дать волю своим чувствам. Я поделюсь с тобой тем счастьем, что переполняло меня тогда, напомню, что ты для меня сделал. P.S. Я люблю тебя Просто слушай мой голос» Сразу стало ясно, зачем Регина оставила ему этот плеер. Она что-то записала для него. Он сможет услышать ее голос снова. Рождество в этом году для Робина Гуда наступило определенно раньше, чем следовало, и он поспешил распаковать свой подарок. Мужчина взял в руки оставленное ему устройство, включил и закрыл глаза, представляя, что Регина сидит рядом и рассказывает ему все это. Привет. Если честно, то я не знаю, как нужно начинать такой разговор и что вообще говорить, но мне определенно есть, что сказать. Так что я, пожалуй, не буду тянуть и просто начну рассказывать свою историю. Робин не мог сдержать улыбки. Голос его Королевы звучал так неуверенно. А это случалось крайне редко. Когда ты мне сделал предложение… Не знаю, увидел ли ты это в моих глазах, но на самом деле я была в ужасе. Ты в этом был не виноват. Все было просто замечательно, но на тот момент представления о браке у нас были определенно разные. И поэтому я тогда убежала. Кто же знал, что свидетелями моего побега стала вся наша семья и близкие друзья. Я еще никогда не видела Тинкербелл в таком состоянии. Когда она нашла меня в лесу на том самом бревне, где ты наглейшим образом украл письмо Румпельштильцхена, то я честно думала, что она меня убьет. Но она просто на меня накричала, оттащила обратно к особняку и буквально затолкала в мой собственный дом. Робин представил эту картину и с его губ сорвался смешок. Что-что, а Динь в гневе он прекрасно помнил по своему опыту. И когда я зашла внутрь, я увидела, что ты меня ждешь. Только ты. Я была так рада, что все остальные ушли, потому что я бы не вынесла всех этих взглядов. Я хотела многое тебе сказать, но не успела. Ты подошел ко мне и поцеловал, а потом ушел. Я минут десять просто стояла и смотрела на закрытую дверь, а потом поняла, что все… Это конец. Я действительно не знала, что делать. Робин Гуд, это были десять самых страшных минут в моей жизни! А потом ты вернулся. Любопытство сгубило кошку, но спасло одного вора. Одно твое «почему?» дало нам шанс. Шанс, который мои падчерица и сын чуть не сгубили, хотя это не было самым страшным. Когда встал вопрос о свадебном платье… О том, что придется уехать ради этого из Сторибрука, я не волновалась, но когда мой автомобиль меня подвел и мне пришлось ехать с Эммой, вот тогда начался самый настоящий ад. По возвращении я пообещала себе, что больше никогда и ни за что не сяду в это желтое недоразумение. Хотя найти это платье было куда проще, чем спрятать от тебя. «Я не верю в приметы», – как же ты меня достал этой фразой после очередной порции моих возражений. Но я же все-таки ведьма, чем и воспользовалась. Гости. Я готова была пригласить хоть весь Сторибрук в конце обсуждений, но с одним лишь условием. Когда я сказала Белоснежке, что согласна, только если Эмма одолжит мне бензопилу и обеспечит абсолютную неприкосновенность после массового убийства, то мою падчерицу чуть не хватил удар. Но сработало. И празднество резко сократилось в масштабах. Эту сторону организации свадьбы я бы пожелала познать лишь врагу. Если Снежка меня доканывала не много, но постоянно, то Генри чуть не убил меня за пять минут до встречи у алтаря. Ты должен помнить тот проход. У тебя был самый непередаваемый взгляд. О, да. Тогда эта выходка чуть не лишила его чувств. Не каждый день любовь всей твоей жизни ведет к алтарю Темный. Ты не видел мое лицо, когда Генри привел Румпеля ко мне и сказал, что к алтарю меня поведет этот старый чёрт. Я даже спросить не успела, что за бред тут начинается, как мой ребенок испарился. А Румпель… Тоже хорош. Стоял и смотрел на меня таким невинным взглядом, заливал что-то про идею моего сына. Я была на грани, но сожжение Темного на собственной свадьбе не входило в мои планы. И ведь я могла отказаться, послать его к праотцам, но… Я просто представила его самодовольную улыбочку и сама потащила его к выходу. Эффект от нашего прохода был ошеломляющим. Если бы только это… Если бы. До инфаркта Робина скорее чуть не довела шуточка владельца ломбарда, когда тот вложил руку Регины в его собственную. «Береги мою дочь», – сказал мужчина, прежде чем удалиться к своему месту в первом ряду. Слава Богу, Регина потом объяснила ему, что это все присущая Румпельштильцхену доля сентиментальности, а так же тот факт, что она его последняя и на данный момент единственная живая ученица. Я так любила тебя и в тот момент думала, что невозможно влюбиться еще больше. Но после того, как мы произнесли свои клятвы, мне не нужны были слова «объявляю вас мужем и женой», весь остальной мир… Только ты и наши дети. В тот момент я поняла, что полюбила тебя еще больше. Я не могу представить мир без тебя, а ты, если слышишь это – не можешь представить его без меня. И как бы мне ни было жаль, что так произойдет… Маленькая, эгоистичная моя часть рада тому, как сильно ты меня любишь, потому что… Потому что я люблю тебя. И всегда буду любить так, как никогда и никого не любила. Тут он услышал шаги и запись оборвалась. Но даже если Регина и не смогла что-то еще сказать ему… Главное он услышал. Он целый день перематывал эту несчастную запись, выучил ее практически наизусть, радуясь тому, что у него есть, достал свадебный альбом, с горем пополам вспомнил, как включать проигрыватель, пересмотрел записи с их свадьбы, где они такие счастливые… К чему же они пришли теперь?***
Прошло несколько недель, и Робин почувствовал, как ему полегчало с тех пор, как пришло первое послание. На дворе был ноябрь, но Роланд уговорил его и Мэрион пойти погулять. Они шли по дорожке в парке, когда она решилась начать разговор. – Больше писем не было? – спросила женщина. Она знала. Она была единственной, кому он рассказал, вернее, кто застал его на месте преступления за перечитыванием строчек и прослушиванием записи, но ничего не сказала, а лишь понимающе посмотрела. И вот впервые она вспомнила об этом. – Нет. И я думаю, что до дня рождения я его вряд ли дождусь. Осталось меньше месяца, – пнув небольшую кучку листьев, сказал Робин. – Я рада, что у тебя есть все это, – сказала Мэрион, но наткнулась на не понимающий взгляд и пояснила. – Когда погибла я… Обстоятельства были другие, но у тебя не было всего этого. Она… Я вижу, как ты порой злишься, когда вспоминаешь о ней. Тебе обидно, что она не сказала, не дала тебе время, но она о тебе заботится даже сейчас. И мне жаль, что я когда-то не предвидела, что такое случится, что я могу тебя оставить. Мне не хотелось бы этого знать, но я знаю теперь, насколько тебе было больно. И я действительно рада, что она помогает тебе отпустить ее, отпустить эту боль. Надеюсь, что у нее получится. Бывшая жена тихонько сжала его руку, улыбнулась, а потом отступила и стала нагонять их сына, давая ему время переварить эти слова.***
И все-таки Робин ошибся. Его жена прислала ему письмо за 3 недели до его дня рождения. Вернее оставила записку, куда идти. Семейный склеп Миллс. Робин не понимал, как туда попасть, ведь именно то, что никто не смог туда войти, стало причиной того, что Регина покоится не в семейном склепе, а под несколькими метрами земли на кладбище. У судьбы ужасное чувство юмора, потому что всего в паре десятков метров от этого места покоится другой родитель Генри. Нил Кессиди. Человек погибший ради спасения своей семьи. Человек, с которого начала разрушаться вера маленького мальчика в счастливый конец. Несмотря на тот факт, что письмо было действительно долгожданным и ему хотелось поскорее узнать, что придумала Регина, Локсли решил заглянуть на могилу к давнему знакомому. Он ничего не говорил. Он лишь стоял и смотрел на слова, выбитые на плите, а потом перевел взгляд в сторону другой, более свежей и направился к ней. – Привет, – сказал мужчина, встав напротив до боли знакомой плиты. – Знаешь, я не планировал сегодня к тебе заходить, поэтому без цветов. Ухмыльнувшись, Робин развел руками так, словно она стояла рядом и смотрела на него. – Я скучаю, – сказал мужчина. – Я так по тебе скучаю, но почему-то начинаю привыкать, и это меня пугает. Я не хочу мириться с тем, что тебя нет. Я все еще люблю тебя. Робин провел рукой по буквам ее имени на могиле, а потом отправился к склепу, даже не пытаясь угадать, что его ждет. Двери склепа на удивление легко поддались, а проход, что скрывал под собой лестницу, был уже открыт. Спустившись вниз, Робин оглянулся по сторонам, но ничего не обнаружил, поэтому стал бродить по склепу, пока не наткнулся на зеркало в конце коридора. К раме была прикреплена записка: «Протяни руку своему отражению» Робин сначала искренне недоумевал, что от него требуется. Он смотрел на свое отражение пару минут, а потом все-таки решил попробовать сделать то, что от него требовалось. Он протянул руку, но каково было его удивление, когда вместо гладкой поверхности Робин почувствовал, как его рука проходит сквозь стекло, словно его там и нет. Локсли не стал медлить и переступил через раму. По то сторону его ждала огромная освещенная комната, в которой по кругу располагалась чёртова куча манекенов. На каждом красовался небольшой конверт. Робин подошел к первому платью, сорвал прикрепленный конверт и замер. Он узнал это платье. Именно в нем больше трех лет назад он впервые увидел Регину, когда на нее напала обезьяна. Вспомнил тот день, вернее тот вечер, когда она приклеила его к полу, чтобы он не помешал ей наложить проклятье на себя. Скинув с себя оцепенение, Робин открыл конверт, достал оттуда лист бумаги и принялся читать. «Дорогой, ты, я надеюсь, узнал это платье. Вспомнил нашу первую встречу. Сегодня мы с тобой не раз вспомним и Зачарованный лес, и Сторибрук. Знал бы ты, как раздражал меня при первой встрече. Но насколько ты был невыносим, настолько же и привлекателен. Тогда я была не готова признать это. Только тебя это не волновало. Ты не сдался тогда и не сдавался никогда после, когда я была готова опустить руки». Когда небольшое послание закончилось, Робин еще раз окинул взглядом платье, а после отправился к следующему экспонату своеобразного музея-гардероба и едва сдержал смех. О, да, этот наряд забыть было очень и очень трудно. Замечательный синий костюм, в котором она его опустила, как выразился Генри, «ниже плинтуса», вместо благодарности за спасение жизни. Ему очень хотелось схватить ее тогда, закинуть на плечо и что-нибудь вытворить. Скинуть в реку, к примеру, встряхнуть хорошенько или просто утащить в лес, прижать к какому-нибудь дереву и целовать, пока не попросит пощады. Вспомнив теперь это с улыбкой, Робин взял следующий конвертик, открыл и начал изучение строчек на бумаге. «Робин, сказать, что ты меня тогда взбесил – это промолчать. Поверь мне, будь у нас тогда время, я бы вывалила на тебя весь свой запас уничижительных выражений. И плевать, что ты меня спас. Даже сейчас ты «спасибо» не услышишь. Обойдешься, вор». Робин не смог сдержаться и засмеялся. Он представил, как его тихая, угомонившая свои злодейские таланты жена, превращается в Королеву, облаченную в этот наряд, и говорит ему, что благодарности его поступок не заслуживает, ибо его за тем и взяли с собой.***
Прошло три с половиной часа и Робин уже отчаялся добраться до конца этой выставки, когда дошел до того самого платья, которое он увидел на ней в тот самый день, когда сказал «да» у алтаря. Тогда он мало его разглядывал. Его больше волновало, как его снять с возлюбленной да побыстрее. И сейчас ему представился шанс рассмотреть платье как следует. Платье было простым. Это было одно из условий, которое она поставила перед Белоснежкой. Он помнил, как принцесса расстроилась и пыталась уговорить Регину, но после комментария про то, что у нее уже была пышная свадьба с замечательным платьем, которое она еле надела, и кому, как не Снежке, лучше знать, чем брак тогда закончился, принцесса ретировалась. И теперь, глядя на это тканное произведение, Робин вспоминал, как светилась Регина в тот день, и все больше понимал, что на платье он тогда смотрел определенно мало. Все его внимание занимали прекрасная улыбка и как никогда счастливые глаза. Мужчина аккуратно коснулся ткани, словно боясь, что платье сейчас растает, и стал изучать каждую деталь. Он внимательно разглядывал струящийся шелк, кружева, покрывающие плечи и руки, дошел до любимой части этого наряда, которую отлично помнил. Спина, которую почти ничего не прикрывало. Робин помнил, как Регина чуть ли не била его по рукам, когда он в очередной раз пробегал по ней пальцами. Робин даже не знал чего ждать в этом небольшом письме, когда его открывал. И вот вновь замелькали строчки, в которые стал вглядываться мужчина. «Робин, это платье хранит мои самые счастливые воспоминания. Оно хранит те прекрасные и бесценные слова, которые мы сказали друг другу. А еще оно помнит, какое ты животное, Локсли. Спасибо хоть, что не порвал». Робин рассмеялся ее последним словам. О, да, снять это платье уже со своей жены он хотел в кратчайшие сроки. И все еще смеясь и улыбаясь, Робин перевел взгляд на следующий наряд. Это платье тоже было белым, но значительно отличалось от предыдущего. Он никогда не видел его на Регине, но оно казалось ему смутно знакомым, хотя платье было определенно из королевских нарядов. Решив, что гадать тут бесполезно, Локсли сорвал, как оказалось, с уже последнего манекена конверт, вскрыл его и достал сложенный листок. «Дорогой Робин, это единственный наряд, который ты вряд ли узнаешь, потому что никогда меня в нем не видел. Но даже он связан с тобой. Он был на мне во время нашей первой «встречи». Той самой, когда я испугалась и убежала от тебя. Убежала в первый раз. Так что теперь ты можешь представить, что было бы, если я бы вошла тогда в эту таверну. Люблю тебя, Регина» Робин действительно мог представить свою любимую в этом наряде, сомневающуюся и испуганную. Он ее уже видел такой, когда она убежала от него из дома ведьмы. А вот смелую и отпустившую свою ненависть… Сначала Робин сомневался, но потом вспомнил их первый поцелуй. Она пришла к нему, он начал сыпать извинениями и обещаниями, а спустя пару секунд уже ощущал ее губы на своих. Да, эта женщина могла найти в себе силы отпустить себя, но кому, как не ему, знать, как трудно отпустить свою первую любовь. Сбросив с себя все очарование фантазий, Робин собрал все послания и аккуратно сложил, чтобы по приходу домой положить их в шкатулку, которую он облюбовал для хранения писем. А после прошлого подарка он хранил там еще и запись ее голоса. Хотя на самом деле он даже самому себе признаться не мог, что там лежали не исписанные ее аккуратным почерком листки бумаги, а его разбитое сердце.***
Он видел такой замечательный сон, когда его покой бесцеремонно кто-то нарушил. Робин до последнего отбивался от негодяя, посмевшего вмешаться в его сон, но тут этот самый негодяй подал голос. – Папа, вставай, у тебя день рождения. – Именинник изъявляет желание спать, – ответил Робин, натягивая на себя одеяло. – Ну уж нет, – послышался второй голос, хорошо знакомый Робину. Не успел гуд одуматься, как добрый друг «не такой уж и маленький» Джон, буквально стащил его с кровати. – ДЖООООН! – раздался вопль на весь дом. – Какого… Робин хотел выбрать словечко покрепче, но уши сидевшего на кровати, смеющегося ребенка не должны были это услышать. – И я тебя рад видеть, – улыбаясь в свои два ряда, ответил Джон. – С днем рожденья, дружище. Робин не успел ничего ответить, как был стиснут другом в крепких объятиях. И тут Робин окончательно проснулся. День рожденья! Письмо. ПИСЬМО! Должно быть письмо. Вырвавшись из объятий друга, Робин рванул вниз по лестнице, предварительно чуть не упав в объятия пола, запутавшись в одеяле, которое лежало у него в ногах после выходки друга. Робин как раз крушил гостиную в поисках письма, когда его «будильничек» соизволил показаться. – Эй, ты чего, – спросил Джон. – Папа, что ты делаешь? – поинтересовался ребенок, сидевший на плече у мужчины. – Ищу кое-что. – Что? Вдруг мы поможем. – Письмо, – ответил Робин, не прерывая поиски, но тут его осенило. Где искать письмо, как не в почтовом ящике? Джон словно прочитал мысли подорвавшегося вдруг друга и притормозил его у самых дверей. – Джон, я сейчас вернусь. – Мы с Роландом уже забрали почту из ящика. Оно на тумбочке возле двери. Робин, молча, направился к указанному месту, там он увидел кучу различных ненужных рекламок, но покопаться в них стоило, потому что под грудой ненужной яркой чепухи лежал он – простой конверт с аккуратно выведенным на нем именем. Джон стоял рядом с мужчиной и смотрел, как на его лице появлялась счастливая улыбка, которую лично он давно не видал. От кого бы ни было письмо – очевидно, там было что-то определенно хорошее. Робин быстро расправился с конвертом, аккуратно положив его на тумбочку, и стал читать прямо на том месте, на котором стоял. «Любимый Робин, сегодня у тебя праздник. И как бы много мне хотелось тебе сказать, как много твоих желаний исполнить… Единственное, чего я сделать не могу – это быть рядом. И, к сожалению, это именно то, чего бы ты хотел в этот день. Но без подарка я тебя сегодня не оставлю. Поэтому сейчас ты соберешься, пойдешь на вечеринку, которую тебе устроят друзья, и будешь веселиться. И не смей отказываться. Сделай это ради себя, ради них и ради меня. И хоть это и не честно, но теперь ты точно не откажешься. С любовью, Регина» Все то время, что его глаза блуждали по строчкам, что Джон, что Роланд не отрывали от него глаз. Роланд пока еще не понимал, что происходит, но ему нравилось, как папа счастлив сейчас, А Джон... Заметив, что друг начал читать сначала, подошел ближе, чтобы вернуть Робина в реальность. Он не планировал вмешиваться в личную жизнь друга, но глаза сами собой наткнулись на две последние строки. Регина? Он не мог понять, что происходит, но решил, что спросит об этом у Робина в другой раз. – Эй, друг, ты так и будешь тут стоять? – А, да… То есть нет. Я сейчас, – сказал Робин и отправился собираться, все еще держа письмо в руке. Когда Локсли скрылся на втором этаже, Роланд подошел к Джону и слегка дернул за рукав, привлекая внимание взрослого. – Ты что-то хотел, малыш? – Ты знаешь, кто это прислал? Я хочу его попросить писать папе почаще. Он всегда такой счастливый, когда читает эти письма, – улыбнулся ребенок. – А они часто приходят? – недоумевал Джон. – Нет, но папа часто достает какую-то шкатулку и читает их в кабинете Регины, когда я играю в гостиной. – А откуда ты это знаешь, если играешь в это время в гостиной? – подловил мальчика мужчина. Роланд лишь лукаво улыбнулся в ответ на это и ничего не сказал. Джон подхватил малыша и начал щекотать, и в тот же миг дом наполнился смехом. Спас от огромного монстра щекотки Роланда приход Робина. Ребенок вырвался из хватки и спрятался за спиной у родителя. Мужчина лишь улыбнулся на это, взял Роланда за руку, погрозил другу пальцем и пошел к выходу.***
– Вечеринка-сюрприз? Серьезно? – Робин, сделай хотя бы вид, что удивлен. Снежка и Мэрион действительно старались. И если тебе не жалко их труда, то пожалей хотя бы Крюка и Прекрасного, которых привлекли. – Ладно, Джон, – сдался на милость празднования Гуд. – Вот и замечательно, а теперь заходи внутрь и делай удивленное лицо, – подтолкнув друга, сказал мужчина. Вздохнув и навесив на себя улыбку, Робин открыл дверь бара и услышал крик «Сюрприз!», раздавшийся со всех сторон. Его осыпало какой-то разноцветной странной штукой, а потом Локсли почувствовал, как его кто-то обнимает и поздравляет с днем рождения, и, судя по голосу, это была Белоснежка. – С днем рождения, – занял место своей жены Прекрасный. И тут понеслось… Сам того не замечая, Робин отвлекся от гнетущих его мыслей, когда его закружила череда поздравлений. Объятия, поцелуи, множество пожеланий. А потом подошел Прекрасный и передал ему небольшую коробку, к которой был аккуратно прикреплен небольшой конверт. Увидев знакомое «Робин», аккуратно выведенное на бумаге, мужчина понял, от кого этот подарок. Аккуратно встряхнув и услышав внутри какой-то гремящий звук, Робин не смог сдержать любопытство и открыл коробку. В ней лежали ключи, которые Локсли опознать не смог, поэтому поспешил открыть прикрепленный конверт. «Милый Робин, помнишь один из самых больших наших споров? Я сказала, что это железное нечто появится в нашем гараже, да и вообще в твоей собственности, только через мой труп. Мне кажется, что сейчас самое время об этом вспомнить. С днем рождения, любимый мой. P.S. Выгляни на улицу» Робин свернул записку, положил в карман, взял ключи и вышел наружу. И чуть поодаль, где еще час назад ничего не было, теперь стоял мотоцикл с красным бантом на руле, который говорил сам за себя. Да, шутку Локсли оценил. Регина чем ему только не угрожала. Дошло до того, что она ему чуть ли не на развод обещала подать, если он притащит этот драндулет. – Воу, Робин. От кого это? – послышался позади голос Прекрасного. – От Регины, – улыбнувшись, ответил мужчина.***
Кто-то предлагал тосты, кто-то рассказывал истории, а потом Робин понял, что что-то не так. Первой мыслью было отсутствие его жены, но потом до него дошло, что и свою бывшую жену он тоже сегодня не видел. Локсли обвел взглядом помещение и обнаружил ее рядом с Руби. Она сидела напротив Шапки, а Роланд что-то им рассказывал. Робин смотрел, как Мэрион перебирает пальцами волосы на немного растрепанной голове их сына, и не мог не улыбнуться. Заметив, что к нему направляется Свон, явно отправленная Снежкой, Гуд поспешил ретироваться в сторону столика, за которым наблюдал. – Всем еще раз привет. Руби, могу я возложить на тебя ответственную миссию – присмотреть за моим сыном? Да? Спасибо, – сам спросил и сам ответил мужчина. Не успел никто опомниться, а Робин уже вел бывшую жену к танцполу. – Что это было? – спросила Мэрион. – Между твоей компанией и компанией очередного шпиона Белоснежки, я с огромным перевесом выберу твою. – Значит вот так? – Да, – улыбнулся Робин. – Именно так. Почему ты избегаешь меня весь вечер? – Я не избегаю. Просто так получается, – вздохнула Мэрион. – Получается? Серьезно? И ты думала я на это куплюсь? – Нет, но попытка того стоила. Просто… Я тебя знаю. Ты еще не отошел от событий этого года. И я все понимаю, но сегодня мне не хотелось видеть печаль в твоих глазах. – Хэй, я в порядке. Сегодня точно. Что, кстати, странно, потому что я никогда не забуду поздравление Джона в прошлом году, – немного скривился Робин. – И что же он сделал? – спросила женщина. – Он скинул меня в реку. И это было бы даже смешно, если бы мой день рождения был 1 июня или июля. Но оно 1 декабря, – в ответ на свою жалобу Локсли услышал лишь смех. – Ах, так? – Признай, это смешно. – Возможно, – не сдержал смешок Робин. – Ладно, ситуация забавная, но только со стороны. Не хочешь выпить? Сначала Мэрион не хотела соглашаться, но что-то внутри подсказало не отказываться, и поэтому она согласилась, но после добавила: – Только если немного. Ох, знала бы она, во что это немного выльется и что последует за этим. А знал бы Гуд… Может быть, все сложилось иначе.***
Голова трещала, в глаза бил свет, и Робин в сотый раз поклялся себе, что больше не будет пить. Никогда. И эта мысль как никогда окрепла в его голове, стоило лишь мужчине осознать, что лежит он в постели явно не один. А после того как бывший вор еще и разлепил веки, стало ясно, что лежит он не в своей постели точно. Почему-то сердце подсказывало, что лучше бы ему не знать, кто лежит рядом, но Локсли все же перевел свой взгляд немного в сторону и увидел ее. Из всех раскладов, что могли сложиться, проснуться в постели с бывшей женой – далеко не самый худший вариант. Но он не хотел так. Да, когда-нибудь хочет он того или нет, ему пришлось бы двигаться дальше. Возможно, как и в прошлый раз за этим последовала бы череда девушек, много выпивки, но… Но начинать с бывшей жены он не хотел. И не потому что она его не привлекает. С этим в принципе все как раз было в норме. Только вот каждый в Сторибруке, включая самого Робина, знал, что у нее все еще были к нему чувства. И совесть Гуда была явно не намерена ему прощать абсолютно бесчестный поступок. Мирно спавшая рядом Мэрион зашевелилась, открыла глаза и замерла на пару секунд. В глазах женщины читался шок. Но как только она пришла в себя, то первым делом натянула одеяло до самого подбородка. – Ты серьезно? Чего я та… – но Гуду не дали закончить мысль. – Заткнись, Робин, – ответила явно знающая, что хочет сказать ее бывший муж, женщина. – Ладно, что будем делать? – Я лично собираюсь в душ, а потом будить Роланда. И к этому моменту тебе лучше придумать, как объяснить ему твое здесь присутствие. – Вообще-то он в курсе, что я здесь. Эмма подвезла нас вчера сюда после праздника. Я уложил Роланда спать, а потом… Слушай, насчет того, что произошло… – Робину было крайне неловко начинать этот разговор. Видя, как сложно мужчине подобрать слова, Мэрион решила упростить ему задачу: – Просто давай забудем об этом, пока разговор не стал еще более неловким. А еще я просто не хочу об этом говорить. – Если ты так хочешь, – немного неуверенно сказал Робин. – Да, хочу, – ответила Мэрион, скрываясь за дверью, но потом вспомнила о чем-то и вернулась. – Сделай доброе дело и разбуди нашего малыша, раз уж ты здесь. И стоило только женщине отправиться в душ, как Робин быстро поднялся, пытаясь отыскать свои вещи. Процесс увенчался успехом, и через пять минут Локсли пробирался к комнате сына. Открыв ее, он застал милейшую картину. Роланд спал, свесив свою маленькую ручку с кровати, а под боком у него лежала его любимая плюшевая обезьянка. Улыбнувшись, Робин сделал несколько шагов, потрепал сына по кудрявой голове и, легонько тряся малыша за плечо, сказал: – Роланд, пора вставать. На это ребенок лишь немного покрутился на кровати, сильнее запутываясь в одеяло и отказываясь вставать. Но благородный разбойник и не думал сдаваться. Ухватив торчавшую из-под одеяла маленькую ножку, мужчина без всякой жалости принялся щекотать мальчика. Ребенок засмеялся, начал вырываться, но Робин был беспощаден. – Папа! Папа, хватит! Но он и не думал прекращать, пока Роланд не смог выбраться и не побежал из комнаты. Раздался топот ножек по лестнице, потом громкое «мама, помоги!», но хитрый Робин Гуд и не думал сдаваться и вновь нагнал свою маленькую жертву. Несколько минут они гонялись друг за другом по дому, пока всю эту шумную процессию не остановила та самая мама. – Папа, – воскликнул ребенок, когда сильные руки сомкнулись на его маленькой талии. – Попался. От меня не так просто сбежать, – покрепче обнимая сына, сказал Робин. – Мальчики, пора завтракать.***
Прошло почти три недели со дня рождения разбойника. Близилось Рождество, и его Робин ждал, словно ребенок Санту, хотя у него и были свои на то причины. По расчетам мужчины именно в этот день он должен был получить письмо от Регины, но она его удивила. До Рождества оставались считанные дни, когда, разбирая почту, Робин нашел очередное письмо. Это было крайне удивительно, но медлить он не стал и поспешил узнать, что ему поведает любимая женщина на этот раз. И стоило ему прочитать первые несколько строк, как стало ясно, почему письмо пришло раньше. «Любимый Робин, не знаю, когда ты получишь это письмо, но надеюсь, что не на Рождество. Поэтому если сегодня все-таки этот замечательный праздник, то ты положишь это письмо обратно в конверт и не будешь его читать до самого его окончания. Но если же нет… Знаешь, я сегодня действительно первый раз столкнулась с последствиями того, что со мной происходит. Руки онемели – я уронила чашку кофе. И вдруг, в этот миг показалось, что времени действительно осталось очень мало. Я уверена, что ты не раз задавался вопросом, что же со мной случилось. И я решила, что уже самое время на него ответить. Это случилось, когда мы столкнулись со Снежной Королевы. Мы ее победили, но я не знала, что будет после. Она хотела лишить меня магии, но у нее, как я тогда думала, не вышло. И лишь спустя многие месяцы после ее гибели проявились эффекты заклятия. После того, как мы победили, я не применяла магию так часто и в таких количествах. И в один прекрасный день, когда я случайно задела статуэтку на тумбе и та разбилась, я не смогла ее восстановить с помощью магии. Прошло пару дней, но ничего не изменилось. Я все так же не могла применить магию. Я пошла к Румпелю, и именно он с помощью нехитрых манипуляций узнал, что со мной происходит. У нас с Румпелем в жизни были различные этапы. Мы искренне ненавидели, хватались порой друг за друга, как утопающий за соломинку, но в тот момент я увидела в его глазах то, чего никогда раньше не встречала, – искреннее сожаление. Как оказалось, чары Снежной Королевы не заблокировали мою магию, а стали ее постепенно уничтожать. И я могла это сделать… Я могла отказаться от магии, если бы уже не было поздно. Если бы это сразу обнаружилось, можно было бы что-то предпринять, но теперь моя собственная магия меня убивала, потому что в отличие от многих колдунов, что постигают магию, как это когда-то делала моя мать, я родилась с этим. И умирала не просто моя магия – умирала часть меня, и процесс был необратим. Но мы не сдавались. Мы искали решение. Искали его в светлой магии, в темной, но ничего не находили. И я бы смирилась. Спустя пять месяцев я приняла тот факт, что осталось мне на этом свете недолго находиться. И так могло продолжаться очень долго, если бы не ты. Именно ты. Генри… У него семья. У него есть те, кто защитит его, будет рядом, когда меня не станет. А вот тебя мне придется покинуть и вновь оставить одного. И мне невыносима сама мысль, что я с тобой так поступаю. Знай, что я люблю тебя сильнее собственной жизни и ни капли не жалею о том, что я ничего тебе не сказала, потому что, как бы эгоистично это ни прозвучало, я не хотела видеть в твоих глазах эту печаль, надежды, которые не сбудутся. Ты – мое сердце. Ты – моя родственная душа. И так будет до последнего моего вздоха. Навеки твоя, Регина P.S. Надеюсь, что рождественские подарки вам понравятся» Робин плакал. Слезы текли по щекам, и мужчина даже не пытался их сдержать. Чтобы ни случилось в будущем, одно он знал точно: так, как он любил ее, а она любила его, Робин уже никогда не полюбит. – Я люблю тебя. Я все еще люблю тебя и никогда не отпущу, – прошептал он в пустоту, надеясь, что Регина его услышит.***
Сегодня было Рождество, и так вышло, что в этот праздник Робина вытянули из дома. Утром, как и полагается, он с сыном распаковывал подарки. Под елкой их собралась приличная кучка, но первым Робин кинулся распаковывать ранее не замеченный подарок. Стоило вишневого цвета обертке остаться в стороне, как перед его глазами предстал действительно замечательный подарок в стиле его возлюбленной. Набор инструментов и прочей нужной чепухи для его железного коня, которую он видел в первый раз. Да, если эта женщина что-то начинала, то доводила до конца. Роланда же ждала какая-то игра, которой мальчик очень обрадовался, а Робин даже название ее понять не смог. И они продолжали открывать свертки, читать пожелания. Утро было замечательным, но вся «прелесть» совместной опеки состояла в том, что после завтрака малыш должен был отправиться к маме. Они могли бы встретить праздник и все вместе, но с того самого злополучного дня, оба старательно избегали друг друга. И это значило, что Робин останется один. Но призрак оптимизма Белоснежки, видимо, преследовал его в тот день: стоило только мужчине переступить порог пустого дома, как в кармане зазвонил мобильник. Звонок стал спасительным. Не думая ни секунды, Робин принял предложение принцессы присоединиться к празднованию в кафе. Почему-то сегодня не хотелось оставаться одному в этом красивом, но таком пустом доме, который вряд ли когда-нибудь станет таким уютным, как прежде. А ведь раньше его бы не вытащили в такой день из дома, потому что и без детей в доме ему было чем, а главное с кем заняться. А сейчас он спешит убраться подальше, лишь бы не умереть там с тоски. Тем более сегодня есть место, где его ждут, где будет весело и одиночество отступит. Так и случилось. Парочка крепких объятий, радостные приветствия действительно отогнали мрачные мысли. Атмосфера праздника по настоящему втянула его в свои сети. И когда все сюрпризы, кажется, исчерпали себя, неожиданно Робин был вовлечен в подготовку еще одного. – Дружище, мне нужна твоя помощь, – начал Крюк. – Сегодня… Через пять минут Робин был посвящен во все детали плана и занял свою позицию согласно инструкциям. Оставалось только ждать знака от Киллиана. И как только музыка в заведении стихла, Локсли понял, что пора начинать. Прекрасный как раз разговаривал с Лероем, когда Робин его обнаружил и включился в беседу, стараясь отвлечь от происходящего. И как только удивленный вздох присутствующих раздался в кафе, стало ясно, что план удался. Теперь Дэвид никак не мог помешать происходящему, а именно предложению руки и сердца. Даже он не был настолько глуп, чтобы сейчас, когда все, затаив дыхание, ждали, что же скажет бывший пират, сорвать весь план. – Эмма, когда-то я признался, что ты помогла мне поверить, что я могу любить. С каждым днем я убеждаюсь в правдивости этих слов все больше и больше, потому что с каждым днем люблю тебя все больше. И больше всего на свете я хочу быть с тобой так долго, как отмерит нам судьба, – улыбнулся, стоя на одном колене и доставая кольцо, Киллиан. – Поэтому, Эмма Свон, окажешь ли ты мне честь и выйдешь за меня замуж? Все вокруг замерли и уставились на Спасительницу, ожидая ответа, а она и слова вымолвить не могла первые секунды. – Да, – еле слышно ответила Эмма, а потом повторила громче. – Да, я согласна. Джонс, не теряя драгоценного времени, надел кольцо на палец возлюбленной, поднялся на ноги и притянул к себе для поцелуя. Все начали поздравлять пару, и когда очередь дошла до Локсли, то он заключил Эмму в объятия и пожелал не влипать им больше в истории. Спасительница на это лишь рассмеялась и сказала, что с ее предназначением не все так просто. Крюк же обнял и поблагодарил за помощь с отвлекающим маневром, потому что чуяло его сердце, что Прекрасный может ему помешать. И в это Робин мог легко поверить, особенно после того, как Киллиан заикнулся на эту тему в последний раз. Принц из него душу чуть тогда не вытряс. После он заявил, что Крюк женится на Эмме только через его труп. Он и так скрепя сердце выносил тот факт, что его дочь живет с Джонсом, поэтому Дэвид кидал на своего будущего зятя не самые добрые взгляды, которые однозначно намекали, что на эту тему они еще поговорят. И две недели все было тихо, спокойно и без кровопролитий.***
Снежка была готова летать после того, как Эмма согласилась выйти замуж. И ее воодушевление подкупило Принца. Он часто видел, как Снежка вспоминает о Регине и порой грустит целыми днями, поэтому такой энтузиазм не оставлял ему никакого другого выхода, кроме как благословить молодых. И будь воля Мэри Маргарет, уже через три дня молодых бы поженили, но тут Эмма сказала свое слово невесты, которое требовало беспрекословного исполнения, и заявила, что хочет свадьбу летом, потому что в любое другое время года погода в Сторибруке крайне гадкая. Поэтому теперь шла глобальная подготовка к свадьбе. Крюк, следуя главной пиратской традиции, начал всю эту заварушку, а потом тактично спихнул по максимуму свадебные хлопоты на невесту. Та бы обиделась, но от него действительно не было проку, а так можно было хотя бы по-тихому выбрать жениху смокинг и не слушать долгие препирательства на тему «я это носить не стану». И теперь спасительница сидела, засыпанная различными вариантами приглашений, которые, как она сама думала, были абсолютно ни к чему, но Белоснежка настояла на том, что все должно быть по правилам. – Мне нравятся эти, – сказал Генри, показав на вариант, который Эмма и сама минут пять назад хотела назвать окончательным, и, решив, что это знак, взяла карточку в руки. – Знаешь, малыш, они действительно хороши. И раз уж у меня уже глаза разбегаются, то я с тобой соглашусь, – ответила Свон, улыбаясь. Но когда женщина перевела взгляд на сына, то увидела, что тот ее радости не разделяет. – Что-то случилось? – Нет, просто… Ты уверена, мам? Тем более так скоро. – Эй, с чего вдруг такие вопросы. Ты… Ты против? – спросила Эмма. – Нет, просто хочу убедиться, что ты этого хочешь, – Спасительница вздохнула с облегчением после этого ответа. Он просто за нее беспокоится, ведь в прошлый раз парень сделавший ей предложение был летучей обезьяной. – Малыш, мне перевалило за тридцатку. Поверь, я уверена в том, что хочу замуж. Да и, зная Киллиана, не думаю, что что-то принципиально изменится в наших отношениях. – Тогда не буду отвлекать от дел, – сказал парень и, подхватив рюкзак и поцеловав мать напоследок, отправился в школу. И только спустя три часа выяснилось, что до школы Генри так и не добрался. Эмма решила не паниковать и позвонить Дэвиду. Вдруг парень с ним в участке, как прошлый раз, когда спасал кошку и чуть не сломал себе ногу. Главное успокоиться. Вздохнув, Эмма набрала номер отца, но тот не ответил. Когда она набирала номер четвертый раз, то уже не надеялась, что он ответит, но случилось чудо. – Привет, Эмма. Дэвид забыл телефон в участке. Ему что-то передать? – поинтересовался Локсли. – Привет, Робин. Не знаешь, Генри не с ним? – все еще надеясь, что все так просто, спросила Эмма. – Нет, он уехал с утра в шахты и пока не появлялся. Что-нибудь произошло? – Генри не было сегодня в школе, и я не знаю, где он сейчас. Наверное, стоит его поискать по Сторибруку, но… – Ни слова больше. Я помогу тебе. Бери территорию до дома Мэри Маргарет, а я поищу на улицах, что следуют после. Мы его найдем, – успокаивал мужчина. – Спасибо, Робин, – поблагодарила Эмма, вызвавшегося помочь друга. – Пока не за что.***
На старой площадке Генри по словам Эммы не оказалось. На кладбище парня тоже не было. Куда же он мог пойти? Робин знал, что ответ где-то на поверхности, пока не вспомнил небольшой пруд в парке, возле которого они часто прогуливались все вместе. Решив проверить версию, Гуд попал в точку. В дальнем уголке в полном одиночестве сидел Генри. – Эмма, я его нашел, – позвонив Спасительнице, сказал Робин. – Нет, не надо сюда приезжать. Я поговорю с ним и привезу домой. Не волнуйся. Послушав еще пару секунд причитания Эммы, Робин положил трубку и направился к мальчику. – Хэй, Генри. Парень повернулся и увидел подошедшего к нему мужчину. – Позволишь? – поинтересовался Локсли, на что получил утвердительный кивок. Присев рядом, Робин ждал, пока Генри начнет разговор, что он и сделал: – Как вы меня нашли? – Ну, ты не так уж и сильно прятался, – ответил мужчина. – Слушай, я не знаю, что у вас там произошло, но Эмма за тебя волнуется. И думает, что это ее вина, что ты сбежал. – Нет. Нет, она тут не причем. Почти. Я не сбежал. Мне просто нужно было подумать, пояснил Генри. – Так объясни, что происходит, потому что я хочу понять. Тебе не нравится Джонс? Ты не хочешь, чтобы она выходила замуж? – Нет, почему все сразу думают, что это связано с Киллианом? Я просто боюсь, что история опять повториться. – О чем ты? – не понимал Робин. – В прошлый раз стоило только всему наладиться, стоило мне только поверить, что у нас все будет хорошо, мама умерла. Каждый раз, как только все становится хорошо, то следом все было просто ужасно. Я почти обрел свою семью, но мой отец умер. Я поверил в то, что у нас может быть семья, у меня появился младший брат и, кто знает, может, в будущем появилась бы сестренка, но мама умерла. Осталась только Эмма. Мне повезло, что у меня две такие замечательных мамы. Но я не хочу в скором времени остаться один. Словно на нас надвигается очередное проклятье. И я не хочу из-за него терять и ее. Я люблю ее. Она моя мама и единственный близкий человек, что у меня остался. – Все наладится. Тебе нужно просто в это поверить. Кто, если не ты, истинноверующий. Так вышло и этого не изменишь, но не жить же теперь все время в страхе. Поэтому собирайся. Я отвезу тебя домой и, если хочешь, сам объясню все Эмме, – сказал Робин, встав и похлопав его по плечу. Генри поднялся со скамейки и, ничего не сказав, подошел к разбойнику и обнял его, как когда-то в прошлой жизни. На мгновение он растерялся, но потом заключил ребенка в свои объятия. Пару минут так постояв, они все же решили, что пора возвращаться. И стоило только Генри и Робину переступить порог квартиры Свон, как она тут же обняла сына и потребовала ответа: – Что произошло? Робин и Генри неуверенно переглянулись, но после мужчина кивнул, и мальчик вывернулся из объятий. – Эмма, я все объясню. Пусть идет, – на эти слова Локсли Эмма слегка нахмурилась, но сына все-таки отпустила, и стоило тому скрыться в своей комнате, как она повернулась к Робину. – Это из-за меня? – И да, и нет. – Я так и знала, что он против свадьбы, – запуская руку в свои длинные волосы, заключила Эмма. – Нет, это не так. Он просто боится и очень тебя любит, – ответил Робин. – Присядь, я все объясню. И Робин рассказал обо всем, что тревожило Генри. Ее глаза наполнились слезами от осознания того, как он ее любит. Ей так хотелось пойти к нему, обнять и пообещать, что она его не оставит, но статистика была не на ее стороне. И Спасительнице оставалось лишь верить и надеяться на лучшее, но, собравшись, она вспомнила еще кое о чем. – У меня есть для тебя подарок, – неожиданно сказала Эмма. – Я сейчас вернусь. Робин не успел ничего ей на это возразить, как Эмма уже направилась к небольшому шкафу в углу комнаты. Открыв его, она достала оттуда маленькую коробочку и конверт. В душу Гуда закрались сомнения, которые тут же преобразовались в уверенность, когда он увидел свое имя на конверте, выведенное знакомым почерком. – Ты? Все это время? – спросил Робин, получая из рук Свон протянутые ему вещи. – Да. Она знала, что если ты решишь искать, то на меня вряд ли подумаешь, – ухмыльнулась блондинка. – Ты знала? Знала все это время, что она умирает, и не сказала мне! – Стой. Я узнала только после. Незадолго до случившегося она оставила мне приличных размеров коробку, в которой были все письма тебе и Генри, а также инструкции. Сказала открыть, когда пойму, что настало время. И когда она умерла, то я вспомнила про эту коробку, в которой обнаружила послание мне, объяснявшее, что мне предстоит сделать. Остальное ждало меня в склепе, открыть который было самой сложной задачей. – Но почему сейчас ты мне об этом говоришь? – спросил Робин. – Потому что это последнее письмо тебе. Осталось еще одно для Генри, но его она четко сказала отдать в день рождения. Больше не будет посланий, но, что бы там внутри ни было, она решила подстраховаться и не давать тебе ложную надежду. Поэтому я и отдала тебе его, – объяснила Эмма. – Но почему сейчас? – Не знаю. Она четко не формулировала, когда отдать письмо, поэтому, раз выпал шанс, я сделаю это сегодня, – улыбнулась Эмма. – Об одном прошу: скажи мне потом, что в этой чертовой коробочке. Рассмеявшись детскому любопытству Спасительницы, Робин положил эту самую коробочку на стол и открыл письмо. Разворачивая листок, он вздохнул поглубже, словно перед прыжком в воду, и начал читать. «Дорогой Робин, мы с тобой прошли долгий путь даже друг без друга. И я хочу дать тебе шанс начать все сначала. Вряд ли ты поверишь в третий шанс, ведь я бы уже не надеялась, но это наш маленький сказочный мирок, а за его пределами огромный мир возможностей. И я хочу, чтобы ты его увидел. Да, за границей города ты можешь потерять воспоминания, но мы решили с Голдом эту проблему. Теперь нужно всего лишь выпить зелье, а не как это представлялось раньше. И в небольшом свертке, что тебе передала Эмма именно это зелье, которого хватит на троих: тебя, Роланда и, возможно, Мэрион. И если ты действительно этого хочешь, то у тебя есть все необходимое. Деньги и необходимые документы в моем сейфе. Комбинация – день рождения Генри. Надеюсь, что ты обретешь свое счастье и найдешь место в новом мире, если решишь туда отправиться. P.S. Я люблю тебя» Робин аккуратно сложил письмо, положил в конверт, взял коробку и распаковал. И там было именно то, о чем говорилось в письме – три небольших пузырька. – Что это? – спросила Эмма. – Зелье, чтобы пересечь границы Сторибрука. Билет в новую жизнь.***
Прошло два года. На дворе стояло 1 февраля. Лил сильный дождь, и все прятались в своих домах. Все, кроме одного человека – Робина Локсли. И это был уже не тот Робин, которого здесь помнили многие. Это был не разбойник и не коп из Зачарованного леса или Сторибрука. Теперь это был обычный житель большого города, у которого было свое дело, который колесил порой по штатам со своим уже подросшим сыном, и лишь в одном он был прежним. Сердце его было разбито, но он уже свыкся с этой болью. И лишь два раза в год позволял ей взять над собой верх. Сейчас он стоит на могиле женщины с букетом красных роз. И это та самая женщина, которая всегда будет в его сердце, которую он любит и которая была его судьбой. Повелительница его бренного тела, королева его души и любовь, какой уже не будет. Осталось лишь надеяться, что он сможет найти кого-то, с кем обретет покой. А возможно, уже нашел в лице симпатичного доктора из Майами, где они с сыном решили недавно обосноваться. Как знать…