И это все о них!

      Раннее утро, студия. Теплая и солнечная погода, да и вообще все просто замечательно и располагает к творчеству. Тем более, что пора бы уже вплотную заниматься новым альбомом, а то фанаты уже начинают нервничать. Ну как нервничать... Кто-то думает, что личные проблемы съели ребят с потрохами, кто-то считает, что они, видимо, поисписались, а есть еще категория людей, которая считает, что их просто нужно чем-нибудь тыкнуть или стукнуть, чтобы вспомнили, что пора бы же людей чем-то порадовать.       Одна за другой к мрачноватому зданию подъезжают машины, из которых вальяжно выходят представители великолепной четверки. Вот уже Эйкка вылезает из своего беленького "Лексуса". И куда смотрела Кирси, когда выпускала его из дома в спортивных штанах, в которых он похож на высокоинтеллектуального финского гопника. Из машины он вытаскивает какие-то сумки, явно не напоминающие виолончель...       Из припаркованного рядом фургона появляется Пааво с не проходящими следами очков для горнолыжного спорта на лице и бородой финского лесоруба. Тоже с сумками, которые совершенно не напоминают виолончель.       А вот и Микко, подозрительно подвижный, улыбчивый и гиперактивный. Его сумки и так не должны напоминать виолончель, но вот почему-то именно у него лежит нечто наиболее ее напоминающее. Он постоянно болтает по телефону и крутится вокруг машины, и кажется, забыл, где у студии парадный вход.       Ну и конечно же Пертту, одетый в строгий костюм и безупречную белую рубашку (можно мне такую же, только с перламутровыми пуговицами?) и о чудо! Он с виолончелью! Неужели не все еще потеряно?!       Под эпичную музыку, играющую в головах читателей, группа заходит в студию и начинает... а вот что они начинают - это очень большой вопрос. Потому что Топпинен по привычке поплелся к ударной установке, не замечая Сирена, у которого от такой наглости полезли глаза на лоб. Но ударник не растерялся и полез в свои сумки, а там у него гитара, кое как запиханная в футляр для виолончели. А у Пааво с собой были только лыжные палки и фотоаппарат. И по всей логике Кивилааксо просто обязан был спасти ситуацию... если бы не начал чинно играть Бетховена, не замечая всей возьни, происходящей вокруг.       - Что-то тут не то... - прозвучал бас блондина, но от барабанов он решил не отходить.       - Ты занял мое место! - возмутился Микко, и поняв, что играть ему нечем, полез в другую сумку, в которой оказался концертный костюм кенгуру, наспех прихваченный у вокалиста детской рок-группы.       - Я. Забыл. Виолончель... - в голосе Лотьенена прозвучал ужас. - Я забыл ее в Альпах! Вся группа с надеждой в глазах взглянула на Пертту.       - Сыграй что-нибудь из нашего репертуара! - нервно проговорил Эйкка.       - Ну могу "Psalm", могу "Farewell", ну или "Nothing Else Matters"... - с видом самого законсервированного музыканта из всех выпускников консерватории ответил виолончелист.       - А еще что-нибудь? - все еще не терял надежды Пааво.       - Ну если вы мне фортепиано прикатите, то еще смогу чего-нибудь... из классики... Тут у присутствующих округлились глаза, началась паника, ужас и апатия. Отдых - это очень хорошо, но пора бы вернуться в Apocalyptica!