Часть 1
21 июля 2014 г. в 03:06
В машине царит полный бардак, так что контейнер доктор Розалин находит далеко не сразу, копошась в куче хлама и буквально выкидывая ненужные предметы куда-то себе за плечо. Запах дохлой белки просто омерзителен, а потому Ева только и мечтает поскорее разделаться со столь экзотическим поручением и зайти в дом, в котором пахнет чаем и старыми книгами.
Когда контейнер удачно заполнен невидимым невооруженному глазу зловонием и Ева делает шаг от машины, под ее ногой что-то неожиданно громко и возмущенно скрипит. Этим "чем-то" оказывается сине-белая баночка с лекарствами, на которой написано длинное название, явно придуманное случайным ударом колена по клавиатуре компьютера.
Это обезболивающее. Очень сильное, дорогое и опасное в больших дозах. У Евы внутри все холодеет.
"Откуда это в машине?"
Из леса доносятся шаги, Ева спешит им навстречу и уже меньше, чем через минуту натыкается на своего коллегу, доктора Уоттса. Неприятная находка буквально физически жжет руку, как если бы заполнена она была не продолговатыми белыми таблетками, а как минимум кипятком. Впрочем, взгляд Нила, попеременно направленный то на нее, то на ту, кто ее держит, жжет не менее болезненно.
- Нил, скажи... Ты ведь не наркоман?
Вопрос звучит скорее как попытка внушить себе, что не все так плохо. Но в глубине души Ева прекрасно понимает, что случись у кого-либо из корпорации "Зигмунд" подобное опасное увлечение, этот человек моментально лишился бы работы.
- Нет, конечно!
Нил натягивает на лицо привычную маску дурачка, да только его выдают по-детски испуганные глаза. Доктора Розалин это задевает - она предположить не могла, что этот глуповатый парень будет что-либо от нее скрывать. А ведь эти двое работают вместе далеко не первый год.
Правда звучит, как приговор - страшный диагноз, который поставили ее напарнику, звенит в ушах, как колокола в церкви. И свой голос кажется чужим, такой твердый и непроницаемый.
- Сколько еще осталось?
Ответ словно переворачивает нарисованные сознанием песочные часы.
- Максимум - полгода.
И первая мысль, которая приходит в голову, странная и почти не подходит под ситуацию.
"Кто был нашим последним клиентом?"
Ева пытается отогнать этот бесполезный и назойливый вопрос, но он все равно лезет в мозги, порождая массу других вопросов, не менее назойливых и бесполезных.
Кто был последним клиентом?
Чем они с Нилом занимались?
Чем они с Нилом вообще в последний раз занимались вместе?
И когда в последний раз хоть что-либо они делали именно вместе, кроме как подкалывали друг друга?
Лицо доктора Розалин абсолютно каменное, оно не выдает никаких эмоций, но ноги подкашиваются и она падает на колени, пустым взглядом вперившись в горшок с фикусом.
Они вообще хоть что-нибудь делали вместе?
- Нил, хотя бы раз ради исключения ты мог бы выйти на корпоратив.
- Я занят! И вообще, женщина, научись стучаться!
Ева вздыхает. Этот полудурок вечно валяет дурака на работе, но, когда приходит время немного отдохнуть - он "занят".
- И чем же ты занят?
- Выйди! Это сюрприз. Потом покажу.
Сюрприз у Нила выходит отменный - с первой же секунды Ева испытывает мощнейшее желание врезать придурку кулаком промеж четырех глаз. Но глаза в этот момент напоминают щенячьи - и Еве ничего больше не остается, кроме как со вздохом продолжить играть в вырвиглазный набор пикселей - если это, конечно, можно назвать "игрой". Насилие над зрением и мозгами продолжается недолго, буквально через пять минут эпическое мигание всех цветов радуги оповещает о том, что начался "босс-левел". В этот момент сердце Евы пропускает один удар. Конечно же, она помнит этих зомби. И помнит, как долго Нил еще дулся на нее за это.
- Эй, Ева.
- М?
- У тебя новый клиент.
Все бы ничего, да только словосочетание "у тебя" вместо привычного "у нас" режет слух похлеще визга Роксаны при виде таракана, а странная полуулыбка Нила заставляет напрячься каждую клеточку тела.
- У меня? А что насчет тебя?
- Ну... - доктор Уоттс виновато чешет затылок. - Проблема в том, что в этот раз я при любом желании не смогу участвовать.
Вопросительно изогнутые брови Евы в полной мере выражают ее непонимание. Нил торжественно прокашливается.
- Клиент - это я.
- Я не знаю, получится ли у меня одной, особенно с учетом того, что у тебя наполовину меньше воспоминаний, чем у обычных наших клиентов. И, кстати, если ты не в курсе, то мы используем эту махину незаконно.
Доктор Розалин читает нотации больше по привычке, чем ради поучения бывшего теперь коллеги. Нил смеется сквозь кашель.
- Жаль, прямо сейчас я не могу встать с кровати, иначе я поклонился бы в благодарность за уроки нравственности.
Ева незаметно сжимает губы. Хоть Нил и скрывает это, она знает, что встать с кровати он не может не только прямо сейчас, но уже и неделю как.
Нудный процесс настраивания программы подходит к концу, хотя Ева тянет время, как только может. Уоттс этого не замечает, или делает вид, что не замечает - в любом случае он лишь насвистывает какую-то дурацкую мелодию, вертя в руках шлем. Наконец, компьютер радостно пищит, программа загружается до конца и доктору Розалин остается лишь задать сокровенный вопрос для начала работы.
- И какое же у тебя желание, Нил?
Тот перестает свистеть и хихикает, глядя Еве в глаза.
- Пообещай, что не будешь бить меня за это. А также сбрасывать с маяков, ставить ловушки, натравливать зомби и...
- Поняла, не буду, говори уже.
Ева пытается подавить в себе все эмоции и даже неплохо справляется с этим, но фраза Нила все равно застает ее врасплох.
- Я бы хотел на тебе жениться.
- Ха-ха! И какую жену ты бы себе хотел?
- Ну, я не знаю... Красивую! И умную!
- Помни мое слово, Нил - умные женщины приносят только проблемы.
- Тогда глупую! Но красивую!
Ева наблюдает за неугомонным мальчишкой в очках, который без умолку болтает со своим дедушкой, параллельно не отрываясь от телескопа. У нее создается такое впечатление, что взрослый Нил и Нил-ребенок практически не отличаются друг от друга, разве что взрослый Нил намного выше.
"Он всю жизнь был ребенком."
На слове "был" компьютерный мир вокруг вспыхивает красным и система тревожно сигналит. У доктора Розалин осталось мало времени.
Где-то две минуты Ева собирается с мыслями прежде, чем нажать на нужную кнопку. Она испытывает смешанные эмоции, удаляя и, одновременно, перезагружая саму себя в памяти Нила. Она неожиданно для себя задается вопросом: какую реальность из этих двух предпочла бы она, будь у нее выбор?
Система жужжит, послушно рисуя в голове Нила абсолютно новую картину, но Ева считает выше своих сил смотреть вместе с ним то, чего на самом деле никогда не существовало. Она лишь наблюдает за счастливой улыбкой, поблескивающей из-под массивного шлема.
Еще спустя минуту шлем перестает мигать и доктор Розалин снимает его с головы осоловело моргающего "пациента". Он ловит взглядом мерцающие экраны оборудования для генерации памяти и уголки губ ненадолго опускаются, но вновь ползут вверх, когда он смотрит на Еву. Та тоже не отрывает от него глаз, будто видит впервые. Голос Уоттса звучит тихо и становится еще тише с каждой секундой, как и его пульс.
- Даже несмотря на то, что это было лишь иллюзией, я все равно буду любить тебя.
Ева молча наклоняется и робко касается губами его губ, закрывая глаза, но продолжая чувствовать его улыбку. Нил из последних сил мягко проводит рукой по ее голове, но в следующую секунду рука, словно тряпичная, падает на белую простыню вместе с горячей соленой каплей.
- Никогда не понимал, почему на могилах умерших людей ставят камни. Это так скучно!
- А что бы поставил ты?
Они стоят перед свежей могилой Джонни и разглядывают серое надгробие. Земля еще совсем рыхлая, ее насыпали всего несколько часов назад, но обоих не покидает ощущение того, что Джонни мертв уже как минимум год.
- Я бы поставил что-нибудь эпическое! Громадное! На каждую могилу по колоссу!...
- А если серьезно?
Нил несколько смущенно затыкается и пару мгновений стоит в раздумьях.
- Я бы... Я бы, наверное, сажал деревья.
Доктор Розалин задумчиво наблюдает за тем, как с молодой яблони падают лепестки. Она пытается вспомнить, почему выбрала именно яблоню, но в результате лишь списывает все это на свою тягу к банальности. Наверное, будь Нил на ее месте, он бы выбрал какую-нибудь экзотическую африканскую шипасто-колючую и зелено-пушистую гигантскую секвойю, которая не пережила бы и двух месяцев на радость рабочим кладбища, но Ева никогда не забывает о логике своих поступков.
Яблоня цветет буйно, изо всех сил, будто бы в последний раз - и тем самым безумно походит на того, кто лежит под ее корнями. Пока что крошечное тоненькое деревце тянет свои ветки-палочки к солнцу, и Ева буквально видит, как оно жмурится от удовольствия и тепла. И тоже подставляет лицо ласковому весеннему светилу.