Стенка на стенку (Другой Дом, Жираф)

Вот оно и случилось. То, чего так боялись и не хотели приверженцы мира. То, чего так активно добивались сторонники войны. Мы стоим двумя жалкими кучками друг напротив друга. Две стаи. Два лагеря. Две стороны одной медали. С ножами, дубьем и голыми кулаками. Кто во что горазд. Когда же все это началось? В какой момент друзья стали врагами? И где те дети, которые бегали по двору Дома не так давно с выструганными из деревяшек мечами и неуклюже пытались фехтовать? Игры кончились. Самая Длинная Ночь заставила всех нас взять в руки настоящее оружие. Не ради веселья. Чтобы убивать. Я почти физически ощущаю, как и в «красных» и в «черных» головах со скрипом проворачиваются шестеренки тех же мыслей. «Как? Когда? Почему?» Лишь двое не задаются подобными вопросами. Для них вражда и война – в порядке вещей. Ловлю взгляд спрятанных под яркие линзы глаз. Мы оба знаем ответы. Шалфей – еще и на вопросы, до которых я пока не додумался. Черт, хватило бы ему ума уйти с передовой. Не хватит. Знаю это лучше других. Значит, придется следить не только за своими, но и за ним. Не самая легкая задача, когда в твоем распоряжении не хватает одного из органов чувств. Прокручиваю маленькое пластмассовое колесико на слуховом аппарате до максимума. Что я надеюсь услышать? Крик «Умри!» над самым ухом? Это – не кино. Пафосных выкриков не будет. Будет молчаливая сосредоточенная бойня. Но так все равно спокойнее. Красные с искривленными от злости лицами выплевывают обвинение за обвинением. Подколки и оскорбления сыплются градом. Хочется, стряхивать их с одежды. Догадываюсь, что поток двусторонний, но, увы, к своим я стою спиной. У стенки, в стороне, прижав к груди колени, сидит, съежившись, Война, спрятав лицо в рукава. Наблюдает исподлобья за делом рук своих. И почему-то меня никак не покидает мерзкое ощущение, что тихо посмеивается. Что за нелюдь? А ведь какими громкими словами бросался. Впрочем, его тоже жаль. Не хватает его одного на весь Дом, не тянет он роль хозяина на одних лишь своих плечах. Дом раздирает его на части, создавая ему незримых помощников. Не успеваю додумать эту новую мысль. Взгляд выхватывает быстрое движение. Бита красного вожака. Призыв к бою. Началось. Я знаю, что первым они попытаются вырубить меня. Как самого сильного. Я понимаю это с пугающей ясностью и еще более пугающим отсутствием всяких эмоций. Просто нужно успеть обменяться любезностями. Вывести из строя и их основную ударную силу. Ту самую, которая с воинственным оскалом кидает себя мне навстречу, занося биту. Шагнув вперед, ставлю блок, гася удар, и сразу же обвиваю рукой лакированное дерево, выворачивая его вместе с запястьями противника. Свободной рукой бью красного вожака под дых. И когда тот выпускает из рук биту, отшвыриваю ее в дальний угол. Кто-то пихает меня в плечо. Это оказывается Шкура, на котором повис Паразит, пытаясь кусаться. Неподалеку Лишний со Счастливчиком сцепляются в почти боксерском захвате. А Вавилон отшатывается от трости Длинного, держась за разбитый нос. И только синих волос нигде не видно. Черт! Пропускаю удар Террора и моментально свирепею. Замахиваюсь для ответного удара, решая на этот раз бить в полную силу… и не бью. Потому что в ту же секунду бок прошивает огнем. Террор отшатывается, а я медленно оборачиваюсь, еще не понимая, что случилось. Цепляясь за мою косуху, на меня шальными глазами удивлено таращится Кобра. А за ее спиной сверкают изумрудные линзы Шалфея. Не успел, дружище. Кобра оседает на пол. И я с удивлением понимаю, что стена с потолком вдруг поменялись местами. Не поменялись. Это я завалился рядом с засланкой. Мир на мгновение плывет и лишь какофония кислотных пятен маячит между мной и потолком. Фокусирую взгляд. Шалфей что-то говорит, но я не разбираю слов. Никогда не видел, чтобы он так на кого-то смотрел. За мгновение до того, как провалиться в бессознательную черноту, мне кажется, что он словно блекнет, а контуры тела будто начинают расплываться, как дым. Дым… Так это был не сон…