I'm always yours

Господи, дай мне силу; Господи, дай мне слабость.

      Отливающий зеленью коридор оглашало мерное жужжание работающей звуковой отвертки, в показания которой Доктор вперил настолько напряженный взгляд, что устройству в самую пору было бы загореться. Однако отвертка героически выдерживала натиск. Тайм Лорд лихорадочно следил за данными — мертвые Ван Бейлены и ничуть не менее мертвая Клара были всего в десятке метров, но сейчас зомби нисколько не волновали его чувств. Единственное, что имело значение — суметь убежать от ощущения ее присутствия.       — Тихо! Там что-то есть! — внезапно выпалила Клара, в очередной раз выдергивая раздраженного Доктора из своих мыслей.       Вся группа немедленно замерла на месте, всматриваясь в мелькнувшую где-то впереди тень.       — Те… штуки. Они преследуют нас, — заключил Андроид.       Не успел он закончить, как девушка, поймавшая на собственной мочке глубокое дыхание его, фыркнула в ладошку и, чтобы скрыть смущение, резко обратилась к Доктору.       — Кто они? Ты снова что-то недоговариваешь?       Озираясь по сторонам, Тайм Лорд сглотнул и проговорил:       — Поверь, есть вещи, которые тебе знать не нужно.       Клара широко распахнула глаза и рот, намереваясь, видимо, отплатить Доктору за то, что тот подорвал ее авторитет при Ван Бейленах и опять заставил чувствовать себя несмышленым ребенком, нуждающимся в заботливой нянечке. Увы, выказать свое недовольство в полной мере ей не удалось — за спинами братьев раздался неприятный шорох.       — Они снова двигаются, — бросил Грегор, устремив проницательный взгляд в пустой коридор.       — Бежим! Шевелитесь, шевелитесь! — вскрикнул Доктор, и все они с редким, если не сказать, исключительным для незнакомых людей единодушием, бросились в дебри корабля. Ни Клара, удирающая первой, ни братья не заметили, как Доктор, предоставив им самим заботиться о себе, скользнул во тьму одного из поворотов.       Топливные ячейки, топливные ячейки… Тайм Лорд мчался к отсеку, без особого труда лавируя между цепких лап зомби. В конце концов, он видел трупы, которые выглядят и похуже. Что и говорить, он видел даже трупы Клары, которые выглядели куда хуже, чем эти симпатичные угольки, страдающие маниакальным желанием убийства.       — Они все в конце концов умирают, — бормотал под нос Доктор, воровато оглядываясь — меньше всего ему нужно было, чтобы кто-то из Ван Белейнов или, еще хуже, Клара, вдруг обнаружили свое присутствие. — Они все умирают, сегодня или завтра. Завтра или сегодня. Вчера или через месяц. Умрут все. Они все умрут. И пусть. Пусть, — приговаривал он, направив звуковую отвертку на резервуары с топливом.       Меньше секунды потребовалось для того, чтобы утечка пошла веселее. С маргинальным смешком Доктор прислушался — все, что ему было нужно — удостовериться в том, что поглощающие его предчувствия и эмоции — плод старого, больного и изношенного воображения. Покачиваясь с носка на пятку, Тайм Лорд закрыл глаза и обострил все чувства до предела — ничего. Ни малейшего признака присутствия. Доктор вперил взгляд в пустоту, набрал воздуха, дабы тяжело вздохнуть, но тут же поперхнулся им — сбоку донесся его собственный ворчливый голос.       — Ты не могла пройти сквозь стены просто так, Роуз. ТАРДИС специально стравливала будущего, кем бы он ни был, назовем его условно Доктором, со временем так, чтобы этот отрезок проигрывался несколько раз.       Доктор замер, бегая глазами по стенам вокруг.       — Но это невозможно. Она создает парадоксы. Помнишь, когда мы виделись с моим отцом, ты говорил, что наши две пары создают уязвимость во времени? Это же брешь.       Жить с этим дальше немыслимо. Одно дело — увешивать себя напоминаниями об утраченной любви и в ноющей непрекращающейся боли найти теплую, древнюю колыбельную, петую ему каждым атомом окружающего пространства ее голосом, но совсем другое — пробудиться от комы, увидеть снова, как наяву, и глаза ее, и лицо, и руки смешные, округлые и нежные, увидеть и знать, что все то — лишь игривый взмах ресниц Времени. Все это «возможно». Когда-нибудь, если оно подтвердится, если Вселенной будет угодно. Нет, нет. Нет. Доктор не смог бы ждать этого, зная, что за плечами у него опыт коллекционирования и препарирования тайн живых людей. Постыдный опыт. Да что там, он не смог бы и жить теперь с этой неопределенностью.       Ее голос оросил выжженное пространство и иссяк. Тщетно Тайм Лорд стоял, навострив уши. Эхо исчезло, словно его и не было. «Это брешь, — ликуя, шептал он, переходя на легкую рысцу, — это брешь, моя умница, это разрыв континуума!». Доктор, нужно отдать ему должное, мчался во весь опор, не понимая, куда бежит и зачем. «Она в ТАРДИС», — восторженно колотило в виски. Она в ТАРДИС. Все остальное почему-то перестало существовать.       Очень скоро, однако, его бег прервался неожиданной, но ничуть не желанной находкой — не разлом, с помощью которого можно было бы найти Роуз и наконец увидеть ее живой, взрослой и невредимой, не разлом, но Клара, пытающаяся вызвать на разговор одну из его теней.       Доктор оглянулся в поисках обходного пути, но, тут же сообразив, что подобная тактика едва ли послужит ему хорошей рекомендацией в глазах Роуз, неохотно поплелся на звуки голоса.       Клара, к которой Доктор подкрался со спины, и в самом деле занималась тем, что с требовательной настойчивостью вызывала на словесный поединок эхо.       Происходящее теряло четкость и значимость по мере того, как разворачивалось. Доктор отчетливо помнил только то, как, не заботясь об убедительности, рассказал Кларе о том, что ТАРДИС протекает (умолчав, разумеется, о своей скромной роли в этом пустячном дельце). Где-то на поверхности недавней памяти маячили раненный Андроид, оказавшийся Трики; поучительная сентенция, отпущенная с заоблачной высоты Тайм Лордом в сторону Грега; Око Гармонии; Клара, кажется, узнавшая, что снова умрет; он сам, хватающий ее без особой надобности за щеки; глаза, преисполненные и страхом, и оскорбленным чувством собственного достоинства; искривление временных линий, необходимое для удачного побега от зомби; и в самых экстремальных обстоятельствах безупречная прическа Клары; смерть последних Ван Бейленов; попытка что-то выяснить у девушки… припомнить бы еще, что именно.       От слепой, но чрезвычайно деятельной дремы Доктор очнулся только в тот момент, когда инстинктивно бросился за готовой вот-вот упасть Освальд. Все в ней, даже самое нелепое, вдруг обрело осмысленность и жизнь — пусть кривое, но отражение. Пусть перевранная, но мелодия. Клара — не была ею и никогда не могла бы стать, но сейчас, на пару минут, только она могла, сама не ведая того, притвориться Роуз Тайлер. Побыть для Доктора единственно доступным аппаратом жизнеобеспечения.       — Ты действительно ничего не понимаешь, да? — спросил он, и лоб его, недоверчиво сморщенный, разгладился.       — Ты пугаешь меня больше всего того, что находится в ТАРДИС, — честно заверила Клара.       Изумительное это заявление, к испуганному удивлению Клары, привело Тайм Лорда в еще больший восторг. Пыльный взгляд его будто немного прояснился.       — Ты всего лишь Клара, да? — на выдохе осведомился Доктор и принялся быстро и радостно лепить из ее черт лица что-то, ведомое ему одному. Неприятное чувство, что он смотрит сквозь нее, встало поперек горла.       — Черт его знает, что здесь происходит, но обниматься очень мило, — выдохнула Клара, когда Тайм Лорд порывисто прижал ее к себе. Неприятное чувство усилилось, когда она отметила, что прежде Доктор не выказывал ни такой отстраненности, ни такой горячности в излиянии эмоций. Из недр живота его поднялся боязливый смешок.       В следующий миг, казалось, они уже летели в туманную бездну. Не прошло и секунды, как Доктор выпрямился, ощущая себя на твердой поверхности:       — Сердце ТАРДИС. Двигатель уже взорвался, — с опаской произнес он. — Наверное, это из-за столкновения…       — Мы не мертвы, — заключила Клара, в очередной раз обнаруживая присущую ей наблюдательность и талант подмечать незначительные детали.       Ценное и неоспоримое это умозаключение дало Доктору возможность спокойно отвесить самому себе мысленного подзатыльника и напомнить, что от простого столкновения не произошло бы и сотой части всех тех бед, свидетелем коих он явился сегодня.       — Я не могу ее спасти, — удрученно заметил он, соединив подушечки пальцев. — Она всегда была со мной, заботилась обо мне. Сейчас моя очередь, но я ничего не могу поделать.       В уме огненной чечеткой скакали то золотые глаза, то такие же золотые волосы, которые он ожидал найти здесь, но, увы, в очередной раз обманулся. Бессвязные слова Клары за спиной, само ее присутствие, плотно охватывали и леденили внутренности.       Внезапно рука его оказалась в суховатых и проворных пальчиках. Лишнее, ненужное прикосновение. Ее желание тактильного контакта ни разу еще не совпало с его. Тайм Лорд аккуратно, чтобы не обидеть лучших чувств эрзаца, освободил ладонь и, делая вид, что что-то внимательно изучает, поднес руку Клары к расширившимся глазам. Вдруг скучающий и разочарованный взгляд его стал цепким и внимательным, брови дрогнули в недоверии, по губам заструилась почти счастливая ухмылка — Она дала ему знак. Живой, наглядный, неоспоримый.       — О, Клара, — просипел Доктор почти севшим от радости голосом, — ты прекрасна. Прекрасная, хрупкая человеческая оболочка, — продолжил он и, чтобы не выболтать, оболочкой для чьего знака была девушка, сухо приложился губами к выжженному на ладони посланию. — Спасибо! — выдохнул он, не зная толком к кому обращается, и извлек звуковую отвертку из брюк.       Клара недоуменно уставилась на длань, подвергнутую столь изысканному обращению, какого она никогда не видела у Доктора ни по отношению к людям, ни по отношению к вещам (что, если честно, было еще более странно).       — Раскол во времени! — возвестил Доктор. — Я должен найти момент, когда мы разбились. Я должен найти…       В ушах его тягуче и мерно текла бесконечная и безначальная песня Злого Волка.       — …музыку! — спешно закончил он, побледневший и растерянно улыбающийся, и, схватив руку Клары, ринулся навстречу песне.       Показания отвертки, необходимые для подстраховки, привели Доктора, опаляемого звуками, и едва поспевающую за ним Клару в очередную консольную комнату. Песня становилась громче и громче, кое-где перемежаясь протяжным воем.       — Рифт! Недавнее прошлое! — воскликнул Доктор, словно не веря, что действительно нашел то, что искал последние… то, что искал очень-очень давно.       Остановившись за его спиной, Клара в ужасе наблюдала за происходящим.       — Возможное будущее, — продолжал Тайм Лорд, и голос его на этих словах отчего-то по-мальчишески дрогнул.       — Что ты собираешься делать? — подскочив ближе, спросила Клара.       — Переписать настоящее, надеюсь, — бросил Доктор.       Пальцы его подрагивали от нетерпения и страха. Что, если Она не примет его? Что, если он просто снова вернется в сегодняшнее утро? Что тогда? Что? Тогда он снова все переиграет — очевидный ответ. Отмахнувшись от этих дум и мазнув ладонью по лицу, он принялся что-то выжигать на пульте от магнитного захвата почивших братьев.       — Я уже бросал его сквозь рифт раньше, — добавил Доктор, задумчиво отметив, как легко пристращивался к переписыванию времени в этом теле. — Но в этот раз я должен быть уверен… Наверное, я буду орать.       — Будет больно? — с беспокойством поинтересовалась Клара.       — Вещи убивающие, как правило, причиняют боль, да, — подтвердил Доктор и, развернувшись на каблуках, двинулся прочь.       Окрик остановил его, решительно направляющегося к рифту:       — Подожди! То, о чем ты рассказывал, о наших прошлых встречах, о моих смертях…       — Клара, не волнуйся, — нетерпеливо выдохнул Доктор, возвращаясь на прежнее место. Время напрасно утекало сквозь пальцы — он чувствовал это чрезвычайно ясно, но бросить ее просто так не мог. Не теперь. — Ты все забудешь.       — Я не хочу забывать, — серьезно произнесла Клара, в очередной раз ощущая себя бессвязно агукающим младенцем в глазах Доктора. «Это моя жизнь! Мои смерти! Мои!» Но промолчала. Струсила. — Не все, по крайней мере. — Настало время для козыря, после которого этот чертов Тайм Лорд поймет, что она уже большая и тоже смыслит в делах взрослых. — Библиотека. Я видела кое-что. Тебя упоминают в книге.       — Обо мне говорится во многих книгах, — согласился Доктор, одарив Клару снисходительно-умиленным взглядом, который она так ненавидела.       Пение в затылке набирало мощь и звало. Тайм Лорд, рассудивший, что больше не может терять ни секунды, бросился к расколу.       — Ты называешь себя Доктором. Зачем? — последовал вопрос.       Раздраженно сжав зубы, Доктор обернулся, жестом приказывая Кларе замолчать. Распаленная его отношением Клара предпочла сделать вид, что подобные взгляды всегда синонимичны самому дружескому поощрению к продолжению беседы.       — У тебя есть имя. Я видела его в уголке…       На губы ее с силой надавил указательный палец.       — Я перепишу время, и ты ничего не вспомнишь, — с глухим нажимом произнес Доктор, сдерживая нетерпение.       — У тебя будут секреты.       — Так лучше, — заверил он Клару, скроив судорожную гримасу, и, рассеянно потрепав по щеке, вошел в рифт.

—

What if the storm ends and I don't see you As you are now ever again? The perfect halo of gold hair and lightning Sets you off against the planet's last dance

      Коридоры ТАРДИС были темны и прозрачны, как дождливые летние ночи. Казалось, множество коридоров наслоено друг на друга, и все они по-призрачному просвечивают.       — Ты постоянно меняешь лица… — задумчиво констатировала Роуз, когда спина Доктора перед ней несколько раз изменила очертания.       — Так работает матрица, — хмыкнул Доктор, аккуратно ступая по запыленному полу, — она как… ну, как свалка, что ли. С каждой регенерацией старое лицо, отправленное на матрицу, присовокупляет свой опыт, воспоминания и эмоции к предыдущим. Так и выходит, что один снежный ком моей сущности может облачаться в Матрице в десяток лиц за секунду.       — То есть, это только внешность? Как и в жизни?       — Не совсем. В жизни меняются не только лица, но и привычки, и… и вкусы в одежде, например. Здесь же все мое прошлое размешано до такой однородности, что разницы в лицах вообще нет.       Роуз кивнула, и несколько минут они шли, погрузившись в сосредоточенное молчание, прислушиваясь к напряженному лязганью под полом.       — Почему ты не хочешь ему помогать? — наконец выпалила Роуз, когда они с Доктором тенями скользнули за один из поворотов.       Доктор, шедший на полшага впереди, замер на мгновение, затылок мгновенно посерел короткой стрижкой, и спина утопла в кожаной броне, но быстро вернулся к прежнему ритму.       — Помогать? В данном конкретном случае, помощью будет только эвтаназия, Роуз Тайлер. А ты просишь длить мучения следующего меня. Не очень-то милосердно, — торопливо произнес он, и Роуз с щемящей грустью осознала, как ей не хватало именно этого голоса, именно этого северного акцента. — Он будет только благодарен мне, если все кончится как можно раньше.       — Мир не может существовать без Доктора, — с упрямой улыбкой в голосе пропела остановившаяся Роуз, складывая руки на груди.       Обернувшиеся на нее голубые глаза улыбнулись, но рот остался неподвижным.       — Мир Пита неплохо справлялся, верно? — иронично заметил Доктор. — Мое следующее лицо — последнее.       — Знаю. Доктор мне рассказал.       Спутник ее остановился, словно подошвы ботинок внезапно отяжелели, повернулся вполоборота и внимательно глядя перед собой, не на нее, начал:       — Какой Доктор? Что он тебе рассказал, Роуз? Что он мог тебе рассказать? Может быть, он рассказал тебе, что я чувствовал тогда, когда Каан вещал про смерть самого преданного компаньона? Может быть, это он думал, что, останься ты со мной, я не смогу тебя уберечь от еще одной смерти? Одно-то пророчество уже сбылось! Он рассказал тебе, что я чувствовал, когда ты взяла меня за руку, и мы смотрели, как дом умирает в сердце Крусибла? Рассказывал он, почему я боялся моргнуть тогда, в ТАРДИС, после регенерации, когда дотронулся до тебя впервые за три года? Может быть, он знает, каково это — наблюдать, как ты целуешь кого-то другого? Знает он, каково это — разворачиваться и уходить? Знает, каково, когда стены между мирами затягиваются, почувствовать в уме твое «нет!», видеть, как ты бежишь за ТАРДИС и быть бессильным сделать что-нибудь? Он, может быть, расскажет тебе, как это, прятаться от смерти, зная, что тебе все равно постучат? А как умирать от радиации? Вероятно, он знает, что это, издыхать в тени, в полной безвестности, увижу ли я тебя перед смертью? Знает он, каково, когда ты поворачиваешься и убегаешь так, словно меня и в мире не существует? Он это тебе рассказал, Роуз Тайлер?       — Нет, — едва заметно покачала головой та.       — И никогда не расскажет, потому что он — не я. Этот счастливчик никогда не узнает, каково стягивать с себя вымокший пиджак в пустой ТАРДИС. Он никогда не узнает, как это, видеть твои губы, прижимающиеся к чужим. Он никогда ничего не узнает, потому что ему будет ради кого…       Роуз, закусив дрожащую губу, не отводила взгляда от полубезумных глаз Доктора.       — Я совершила ошибку, знаю, — произнесла она быстро и четко, расправив плечи по старой торчвудовской привычке.       — Ошибку, Роуз? Ошибку? Ты поцеловала его! — проговорил Доктор, сжимая, как-то рьяно напрягая ладони в карманах кожаной куртки так, что, будь они настоящими, давным-давно рассыпались бы на кости.       — Да, я поцеловала его, — выкрикнула Роуз, чувствуя, как по спине вниз катится липкий холод. — И в моей жизни нет ни секунды, когда бы я об этом не жалела!       Глотку скребнуло горьким чувством вины, и Доктор, сизый, обожженный ее словами, молча вытянул руки из карманов.       — Прости.       — Посмотри на нас. Орем друг на друга, как в начале двухтысячных, — Роуз снова прикусила нижнюю губу, слегка обнажив зубы. — У тебя даже лицо то же.       Рот его тронула крошечная, едва заметная улыбка, а чувство, бескрайне эгоистичное и счастливое, родилось где-то среди рассеянного тумана. Она улыбнулась в ответ, и взгляд ее обвил плечи, спину и грудь, закованную в зеленый джемпер. Так она улыбалась сидя на полу ТАРДИС, перед самой его регенерацией.       — Ты ведь его не ненавидишь, верно?       — Нет, — с шумом выдохнул Доктор. — Да и зачем? У моей ненависти есть цель получше.       — Мастер? — спросила Роуз, подозревая подвох.       — Я сам, — просто ответил Доктор, снова облачаясь в смокинг, на этот раз красный. — Я, если ты не заметила, сам причина всех своих бед. Наших бед, в сущности.       Коридор тряхнуло, по полу пробежала мощная дрожь, через стопы отдающаяся в самом горле и снизу донесся деланно оптимистичный вопль, в котором Роуз с ярким, колючим, ни на что не похожим трепетом, узнала интонации Доктора. Сопровождающий ее оглянулся, и в тусклом взгляде заплясали крохотные злые искры.       — Это он, — равнодушно кивнул он в ответ на вопросительный взгляд Роуз. — В ТАРДИС сейчас множество изолированных друг от друга и рассинхронизированных уровней реальности, мы на одном, он — на другом. Мы прошлое — бесплотное эхо, он — будущее и потому живой.       Не успел Доктор договорить, как свет в коридоре из беспечно медного стал огненно-красным.       — Включилась тревога, — радостно сообщила Роуз. Она страшно скучала по этим огням — ТАРДИС в мире Пита отчего-то всегда сохраняла невозмутимость. Даже на катастрофически сожженную Доктором яичницу Старушка отреагировала стоическим спокойствием и обильным поливом плиты и горе-повара ледяной водой. Не откажись она наотрез вентилировать кухню, Роуз вряд ли бы вообще узнала о случившемся.       — Через мед-отсек! — гаркнул Доктор и, убедившись, что никакой опасности, кроме уничтожения всего пространственно-временного континуума ей не угрожает, бросился бежать.       Что-то, спящее на темных доньях зрачков Роуз, приоткрыло золотой глаз и, лениво потянувшись, вздыбило шелковую шерсть. Стоило ей сделать шаг, как Что-то Злое и Большое недовольно ощерило кремовые острые зубы и, вытянув лапы, упрямо и твердо отказалось двигаться.       — Роуз! — крикнул Доктор, обернувшись, но слова его утопали в красном свете сирены.       — Нет, — задумчиво протянула Роуз. — Нет. Нет. Это бессмыслица. Нелепость! Какой толк изолировать протекающее время? Вероятность, что кто-то сумеет устранить неисправность, вырастает в разы, если каждый ты сможешь помочь. Измерения просачиваются друг в друга. Ты же чувствуешь это?       Опустив голову, Доктор прикрыл глаза и прислушался ко Вселенной. В самом деле, пространство и времена на борту смешивались, становясь все более и более однородными и тягучими. Странно, но и сама ТАРДИС этому нисколько не противилась. Однако, кое-что привлекло его внимание куда сильнее, чем необычайная покладистость машины времени. А именно — все это происходило не в первый раз. Этот участок времени уже был переписан дважды, и только теперь в нем появилась Роуз.       — Что такое? — поинтересовалась она, наблюдая за выражением нарастающей тревоги на прозрачном лице Доктора.       — Ты не могла пройти сквозь стены просто так, Роуз. ТАРДИС специально стравливала будущего, кем бы он ни был, назовем его условно Доктором, со временем так, чтобы этот отрезок проигрывался несколько раз. Роуз нахмурилась и задумчиво зашагала вглубь коридора.       — Но это невозможно. Она создает парадоксы. Помнишь, когда мы виделись с моим отцом, ты говорил, что наши две пары создают уязвимость во времени? Это же брешь.       — Именно, — подтвердил Доктор, бросив на нее сквозящий гордостью взгляд. — Трещина во времени и энергия парадокса — и все это для того, чтобы вернуть тебя на борт. Сумасшедший корабль! — крикнул он в сердцах. — Это просто саботаж!       Что-то хитро и довольно прищурило опушенные веки. Из-под вздернутой губы донесся тихий вибрирующий рык.       Лицо Тайм Лорда снова перекроилось. Теперь рядом с Роуз шагал сухопарый, высокий и седой мужчина, сосредоточенно смотрящий под ноги во время ходьбы.       — Хм, — протянул он звучно и, сделав по-театральному длинную паузу, собирался озвучить глубокомысленное замечание, но ТАРДИС, будто не желая его слушать, в мгновение ока схлопнула стены узкого коридора, и Роуз с Доктором рухнули в обвалившийся пол.       Верх, низ, право и лево моментально смешались в одно неясное плавающее понятие. Их кружило, вертело, кидало из стороны в сторону и единственное, что можно было бы сказать наверняка — загадочную парочку, так недавно и так своеобразно воссоединившуюся на борту машины времени, стремительно тянуло в одном направлении. Доктор, забыв о своей бестелесности, напряженно моргал, безуспешно пытаясь схватить спутницу за руку.       Закончилось все так же скоро, как и началось. Их вышвырнуло на сырую землю и обоим стоило огромных трудов не потерять равновесия во время этой приятной посадки. Не успели Доктор и Роуз обменяться недоумевающими взглядами, как перед ногами их прочертилась тонкая линия, полная яркого плавленого золота.       Навострив уши и отбивая хвостом нетерпеливую чечетку, Что-то упруго поднялось на передние лапы.       — Очень остроумно, — брюзгливо заметил Доктор.       — Что такое? — осведомилась Роуз, отступая от полоски света, поднимающейся из разлома.       — Это один из порталов. Мы у самого сердца, — ответил тот. — Она дразнит нас трещинами.       Роуз присела на корточки и зачарованно протянула пальцы ко свету.       — Нет! — быстро одернул ее Доктор. — Не надо, не делай этого.       Обернувшись на голос, Роуз вопросительно вскинула брови, но лицо ее быстро светлело, по мере того, как происходящее обретало осмысленность.       — Не делай этого, — повторил Доктор. — Я понятия не имею, что будет, если ты снова впитаешь Энергию Вихря в себя. Мы найдем консольную, и ты сейчас же отправишься в мир Пита. Сию минуту! Больше мы ничего не сможем сделать.       Попытка сжать ее плечо снова провалилась — пальцы прошли сквозь тело, не встретив ни малейшего сопротивления. Встретив его досадливый взгляд, Роуз поднялась на ноги, и уверенно произнесла:       — Я могу. Вселенная Пита немного опережает наш мир. Я не эхо прошлого, я — будущее и я существую. Это единственный способ его спасти. Спасти тебя.       — Я — это не он, — раздраженно проговорил Доктор сквозь плотно сомкнутые челюсти. — Он был мной, но я никогда не был им.       — Не имеет значения, — отмахнулась Роуз. — Его нет в тебе? Отлично. Я знаю, что ты есть в нем — и этого довольно.       Гул под ногами усилился, и Роуз несколько раз успокаивающе шикнула на ТАРДИС, изучая колеблющийся взгляд Доктора.       — Знаешь, что мне нравится в тебе, Роуз Тайлер? — наконец задумчиво произнес седовласый мужчина, уперев руку в бок. — Мы с тобой на краю гибели всего, буквально всего, и вместо того, чтобы искать выход, обсуждаем отношения.       — Именно это и мне нравится в тебе, — кивнула она.       — А в нем?.. — несмело поинтересовался Доктор, волосы которого посветлели и спрятались под старомодную панаму, а тело обросло длинным кремовым сюртуком.       Роуз закусила губу и отвернулась. Мысль лихорадочно кружилась над языком, но никак не желала приземляться. Наконец, после бесконечно долгого молчания, подходящая, а главное, правдивая формулировка пришла сама собой.       — Он — один из самых дорогих для меня людей, — выдохнула она спокойно.       — О, — ответил Доктор, и образ его болезненно побледнел, став по краям прозрачным и дрожащим, — вот как.       — Ты не человек, — напомнила ему Роуз и, оглянувшись, чтобы убедиться, что Доктор понял ее слова именно так, как стоило, прыснула: — Сельдерей?       Образ, в мгновение ока ставший плотным и почти осязаемым, сунул руку в карман.       — И шар для крикета! — радостно объявил он, подбрасывая на ладони упругий бордовый мячик. — Роуз Тайлер, и почему я не встретил тебя в этом теле?       Под внимательным взглядом Доктора Роуз сделала шаг к трещине.       Что-то вздыбило шерсть и напружинило тело, изготавливаясь к прыжку в бесконечность.