Let It Go

      – Стилински! – вскрикивает рыжеволосая девочка.       На белом красивом платье, что было подарено на ее недавнее шестилетие, постепенно разливаются алые пятна краски. Лидия с ужасом осознает, что мама будет очень расстроена, а папа, возможно, даже отругает ее, хотя и делает он это очень редко. Но еще хуже приглушенные смешки, что слышит Мартин в свой адрес. Еще бы, самую симпатичную и одновременно с этим надменную девочку в классе поставили в такую неудобную ситуацию.       Стайлз смотрит на нее снизу вверх и не понимает, как же так вышло. Он же ведь просто одолжил у Скотта баночку красной гуаши, потому что его отцу некогда было покупать сыну такие мелочи. И шел обратно к своей парте. А затем все так быстро завертелось. И вот он уже на полу, перед ним стоит Лидия, и он не может отвести взгляда от прекрасного лица девочки с покрасневшими от злости щеками и блестящими большими зелеными глазами.       – Идиот, Стилински! Ты и-ди-от! – по слогам выговаривает Мартин, и весь класс смеется над этими двумя.       – Подожди, Лидия! Мы все сейчас отмоем! Стой!       Но девочка уже стремительно покидает кабинет рисования, гордо выпрямив спину и сжимая руки в кулачки.       – Стилински! – сквозь зубы цедит Лидия.       Стайлз приветливо машет рукой и глупо улыбается, в то же время пытаясь незаметно ногой захлопнуть дверцу шкафчика.       – Какого черта ты крадешь из живого уголка хомяка, а меня, как старосту, из-за тебя песочат учителя? – встав напротив своего одноклассника, Мартин недовольно поджимает свой накрашенный розовой помадой рот и скрещивает руки на груди.       Ее не ругают за косметику не смотря на то, что ей всего двенадцать, но постоянно делают выговоры за этого наглого неугомонного мальчишку. Хотя, лучше бы, как порой думает Лидия, вся проблема была в помаде и туши – их можно спокойно смыть с лица. Стайлза Стилински же с лица Земли так просто не сотрешь.       – Я… Я не… Лидия, кстати, очень красивое платье. Тебе так идет темно-синий цвет! Хотя, тебе любой цвет идет… – все так же нелепо улыбается он.       Лидия молчит.       Стайлз неловко переминается с ноги на ногу.       И сломанная дверца его шкафа раскрывается, чтобы оттуда выпрыгнул перепуганный хомяк по кличке Томас и со всех лап бросился бежать по школьному коридору.       – Стилински? Какой еще Стилински? – изящно приподнимает бровь Лидия Мартин, первая красавица старших классов школы Бикон-Хиллз.       – Как же? Друг Скотта, – напоминает Элисон.       Лидия лишь пожимает плечами. Ловко орудуя кисточкой, Мартин покрывает свои ногти еще одним слоем лака. У нее в жизни есть абсолютно все, что ей нужно: любимый Джексон, новая лучшая подруга Элисон, успехи в учебе и популярность в школе. Зачем ей запоминать какого-то там Стамински? Или как его там…       – Стилински, – голос Лидии дрожит и это явно заметно даже по телефонной связи.       Дрожит не только голос. Руки и ноги, все внутренности. Мартин с трудом сдерживает подступающую к горлу тошноту… Или это очередной приступ безумного крика?       – Лидия? Что случилось? Ты в порядке? Где ты? – тут же засыпает ее вопросами Стайлз.       – Я… – телефон едва не выскальзывает из вспотевших рук. – Я снова, – Лидия сглатывает ком в горле. – Снова нашла труп. Сти… Стайлз, мне страшно. Мне так страшно.       – Скажи, где ты, я сейчас буду!       – Стилински, – шепчет Лидия.       Закрывает глаза и качает головой, словно пытается выбросить из нее все эти тяжелые мысли. Но, хоть учеба и помогает отвлечь разум, но в груди все равно что-то неприятно жжет каждый раз, когда Мартин видит Его.       С другой.       Школьные коридоры еще никогда не были такими длинными и извилистыми, и одновременно такими узкими, сдавливающими. Наверное, она просто сходит с ума. Или же слухи верны, что давно блуждают в стенах этого здания, верны, и она давно уже не в своем уме.       Лидия осталась одна, хотя ее по-прежнему окружает множество людей.       Притупившаяся боль от потери Элисон временами дает о себе знать. Мартин нарочно сыпет соль на эту рану, чтобы не думать и о другой своей потери, которая не так страшна, но тем менее болезненна.       Она навечно потеряла все права на своего Стайлза.       Он, теперь уже совсем чужой, все так же рядом, но при этом Лидия уже не чувствует ту нить, что связывала их. И нет больше этих нелепых и неуверенных улыбочек, глупых комплиментов и забавных раздражающих ее когда-то ситуаций.       Стайлз нежно смотрит на Малию и проводит ладонью по ее щеке, а та льнет к нему, словно преданное домашнее животное. По крайней мере, так сравнивает Лидия, с ревностью наблюдая за этими двумя.       – А помнишь то мое белое платье, что ты заляпал краской?       – Эм, нет. А с чего это ты спрашиваешь? – удивляется Стайлз.       – А когда ты украл из живого уголка хомяка, потому что его там якобы плохо кормили?       – Хм, помню лишь то, что за это мне ой как досталось… С чего это ты предалась воспоминаниям? – он улыбается.       – Ничего, – сухо бросает Лидия и на этом разговор прекращается.       Перед сном Лидия чувствует себя несчастной влюбленной дурочкой, но все равно, закрывая глаза и медленно проваливаясь в сон, невнятно бормочет:       – Если бы можно было вернуться назад…