Фиктивные отношения

       Когда звенит звонок с урока, душа любого нормального подростка ликует. Моя - нет. Там шумно, нет дисциплины, которая хоть как-то, но поддерживается во время уроков. После нашей вчерашней прогулки Стивен не пришёл в школу - приболел, как он сказал. Надеюсь, это правда, учитывая, что учителя надавали мне для него работ за пропущенные уроки. Там немного, но всё равно я должна отнести это именно сегодня, именно я! Ну почему?! У него есть друзья, не только "девушка". Вогрузив за спину рюкзак, посылая некоторым улыбки, мысленно их проклиная, я вышла из школы, стараясь идти как можно быстрее.        Вышла из здания школы и свернула в обратном от своего дома направлении. На улице было весьма прохладно, ветер задувал под воротник, заставляя кутаться в шарф поглубже. Ускорив шаг, я прошла несколько кварталов и остановилась у знакомой двери. На часах было почти три, благо, закончилась учёба не поздно. У меня были свои дела, которые хотелось сделать. Ну, как дела. Меня ждал прекрасный мир художественной литературы, в который я погружалась с головой, когда уставала от настоящего. Сейчас это происходит всё чаще. Поколебавшись немного, но вспомнив вовремя о том, что тело человека не может долго стоять на морозе, оправдываясь странным чувством, испытываемым к этому дому, я постучалась и стала ждать, пока откроют, облокотившись о стену рядом. Ветки деревьев гнулись под напором ветра, редкие в такую погоду прохожие были в основном наряжены в мрачные тона, спеша укрыться по домам - зрелище не самое воодушевляющее. Наконец послышался звук открывающегося замка, дверь открылась и на пороге возник Стивен во всей своей больничной красе: домашняя одежда, свитер, тапки, платки, распиханные по всем карманам. Даже несмотря на своё состояние, он улыбался, то и дело шмыгая носом. Я не могла не улыбнуться в ответ, проходя в дом. - Ты один что-ли? - спросила я, погружаясь в тишину дома. - Ага, - он слегка гнусавил, - а чего? - Да ничего... - я раскрыла рюкзак и начала доставать всё, что ему было передано. Небольшая папка с заданиями прилетела на журнальный столик с громким хлопком.        Я осмотрелась вокруг: куча тарелок и мисок, бумажных платочков и плед, скомканный на краю дивана. Да, кто-то явно веселится на больничном. - Пируешь? - спросила я, указывая на горы посуды. - Отец наготовил всяких бульонов, ну, ты понимаешь, - я кивнула, а он начал собирать тарелки периодически чихая и кашляя. Это вызывало что-то вроде сочувствия даже у такого толстокожего существа, как я. - Помочь? - Да нет, я, наверное, потом приберусь, как приду.        А вот тут я не поняла. - То есть? Куда собрался в таком состоянии? - я не то, что волновалась о его здоровье в такой дубак на улице, просто не горела желанием быть посредником между учителями и Стивом в их учебно-больничных делах. - Сегодня заходил курьер и принёс отцу какое-то там важное заказное письмо, мне нужно ему его отнести, - он что, серьёзно?! - Там же жуть, как холодно! Ты позвонить ему и попросить забрать не можешь? - Он не успевает.        Судя по всему это было что-то важное, но я не могла же его вот так пустить! И почему вдруг я такая добрая, какая мне-то разница?! Немного подумав, я всё таки выдавила: - Давай письмо и адрес, я отвезу.        Сначала он не понял, послышалось ли ему, может я это не вслух сказала? - Дава-ай! - его шокированный взгляд меня бесил. Смотрел на меня так, словно я на порывы доброты душевной не способна по природе своей.

***

       В автобусе было тесно, особенно стоя. Своё место, занятое ещё не при полном транспорте, я уступила милой пожилой женщине, назвавшей меня милым дитя. Да, знайте все, я милая! Но что-то иногда чересчур, как иначе объяснить моё здесь присутствие вообще. Каждый раз, когда в автобус пропихивалась очередная группа людей, через двери в салом прорывался холодный ветер. Когда стоять стало совсем тяжело, та самая пожилая миловидная леди ухватила меня за пальто и протащила ближе к себе, в проём между сидениями, где было свободнее, и придерживала меня, не давая упасть, на что я улыбнулась ей с благодарностью. Позднее оказалось, что она выходит всего на одну остановку раньше меня, и я решила помочь ей хоть немного донести сумку, которую она засунула под сиденье, чтобы та не мешала мне стоять.        Конечно, на улице было холодно всё так же, я немного завидовала тем, кто остался в автобусе, но тем не менее проводила женщину до дверей и спросила направление, в котором мне идти до университета, где работал мистер Кроуди.        Пока я шла туда, я думала о том, зачем вообще это делаю. Стивен пообещал принять лекарства и лечь спать. Надеюсь, он быстро поправится. Не люблю я все эти болезни, они самых сильных могут сильно подкосить. Вспоминаю, как болела серьёзно в последний раз. Не помню, что именно со мной было, а спрашивать особо толку нет. Это было давно, еще при отце. Он с мамой приходил навестить меня. Помню, как рассказывала им об ужасах больниц, как боялась чужих детей, как просила их забрать меня домой, но они говорили, что нужно уметь терпеть. До сих пор боюсь больниц.        Когда дошла до большого серого здания с довольно примечательным фасадом, не стала сравнивать ни название на табличке, прикрученной у входа, ни адрес. И так было понятно, что это то, куда мне надо. Недурный университет. Помню, кажется, читала что-то о нём. Платный ВУЗ, обучение в котором весьма не дешевое, зато там есть грант. Но всё равно, даже если бы я смогла туда попасть за счёт хорошей учёбы (а по деньгам не хочу напрягать маму), то не выдержала бы там больше месяца в окружении пижонов и детишек богатеев, которым на обучение плевать. Открыв тяжёлую дверь и очутившись в большом холле, я вежливо вытерла ноги о ковёр, чуть не протерев в нём дыру от усердия, и прошла к стойке, за которой стояла немолодая, но приятной внешности женщина. - Здравствуйте. - Добрый день, - в ответ на моё мямленье она озарила меня улыбкой. Видимо, она здесь давно, учитывая, что улыбка плотно въелась ей в лицо и невозможно было определить: она искренне улыбается, или это на автомате - настолько бесчувственной она была. - Мне нужно срочно кое-что передать мистеру Кроуди, он ведь здесь работает? - я решила поинтересоваться сразу, а то вдруг уведу разговор далеко, а потом окажусь дурой. - Да, да, только, боюсь, я не смогу его сюда вызвать, по громкоговорителю сейчас нельзя говорить, в некоторых аудиториях идут тесты, а телефон в его кабинет пока не проведен, там только что был ремонт, - она наиграно расстроилась, и у меня не осталось никаких сомнений в квалификации набираемого сюда персонала. Интересно, мистер Кроуди умеет так же?        Спросив у этой мадам разрешения найти отца Стивена самой, я получила указание подниматься на третий этаж и блуждать в недрах этого заведения в лабиринтоподобных коридорах. Ну, в её устах это звучало иначе, как множество "налево, потом направо, один километр и двести метров прямо, тринадцать поворотов налево, вниз и по возможности развернуться". Я, конечно, мысленно записала все её указания, но боялась, что моя ОС полетит от такого набора информации.        Поднимаясь наверх, встретила несколько тех самых пижонов. пара молодых парней оценила меня взглядом. Один явно был не удовлетворён, ну, а второму я сама всё обломала, завернув в обратный от них коридор. Поблуждав немного, посмотрев на множество диванов, столов, цветов и даже на фонтан (а вот тут я была сконфужена, да), я всё-таки нашла, что искала. Аудитория номер триста восемьдесят три пряталась за новой деревянной дверью, на которой было окошко для имени лектора, которое пока пустовало. Я могла бы, конечно, поколебаться, засмущаться и все дела, но я тащилась сюда по морозу и в наполненном автобусе, а это так просто не может остаться без внимания. Так-то! Я постучалась в дверь и подождала немного прежде, чем дверь открылась, а мистер Кроуди, возникший передо мной, не удивился от увиденной персоны. Немного потупив, он улыбнулся в своей привычной манере и отошёл, пропуская меня вперед. Жаль, что у него не было никаких лекций или тестов, можно было бы просто отдать ему письмо и свалить, ссылаясь на нежелание ему мешать. Но, пройдя внутрь, я поняла, что здесь никого. Аудитория была абсолютно новой: новые столы, свежевыкрашенные стены, от которых даже немного пахло краской ещё, новые доски и прочее. Мистер Кроуди закрыл дверь и прошёл к своему столу. - Чем обязан такой чести? - он стоял, облокотившись о стол и разглядывая уставшую и замершую меня, выглядывающую из-под шарфа. - Университет присматриваешь? - Боюсь, не потяну, - я сказала это с долей издёвки и с долей истины одновременно. Не желая продолжать этот разговор я сразу перешла к теме: - Ваш сын собирался больным сюда ехать на морозе, я согласилась привезти вам это, - я протянула ему письмо, - вместо него. - Да, он звонил мне, говорил, что это что-то очень важное, - он взял письмо, покрутил его в руках, удивился, увидев отправителя и поспешил раскрыть. Любопытная сторона меня дала мне мысленный подзатыльник за то, что не залезла своим длинным носом в это дело и не посмотрела, от кого оно. Пробежав глазами по письму, он ухмыльнулся, положил его на стол и устало сказал, помассировав переносицу: - Ясно, почему он не хотел ждать.        Он посмотрел на меня, зная, что увидит. - Это от его матери, - пояснил он в ответ на мой заинтересованный взгляд. - Она выходит замуж и приглашает нас на свадьбу.        Я хотела уже сказать, что это отлично или что-то в этом духе, но омрачённый вид Мистера Кроуди не подходил под подобное. Спустя полминуты молчания он более весело продолжил, словно отмахнувшись от этой новости: - Прости, ты, должно быть, замёрзла, может, сделать тебе чаю? - он снова начал улыбаться своей привычной улыбкой, это заставляло верить, что так ему спокойнее, не хотелось снова заставлять его думать о плохом, хоть я и понимала, что за улыбкой он всё равно прячет задумчивость. Я кивнула и села на стул напротив его кресла за столом. - Да, кстати, - подал он голос из небольшой комнаты вроде лаборантской, которая примыкала к его аудитории. - Я могу подбросить тебя домой, как-никак на улице холодно, а я всё равно уже собирался уезжать, только закончу кое-что.        Я немного подумала о его предложении, а когда он вышел с двумя чашками горячего напитка, согласилась. Снова быть сдавленной в общественном транспорте не хотелось. Мы посидели и немного поговорили об университете: мистер Кроуди расписывал его плюсы, говорил о том, что я могла бы попробовать получить грант, на что я кивала головой, делая пометочку в голове. Мне и правда надоело не иметь никакого представления о том, что я хочу делать после школы. Может и правда попробовать? Хотя у меня есть еще полтора года на раздумья, не нужно так цепляться за первый попавшийся вариант. Мистер Кроуди показывал мне работы студентов на разные темы, которые он сейчас проверял. Некоторые из них были довольно интересными. Иногда я даже просила его мне что-то объяснять, потому что о некоторых исторических событиях, деталях или произведениях искусства я понятия не имела, ну, или имела, но очень смутное. Тогда он устраивал мне небольшие лекции с картинками и весьма занимательными рассказами. Было очень весело смотреть, как он показывал часть генеалогического древа семьи Медичи на карандашах и ручках, лежащих на его столе, а потом красочно описывал сражения, о которых писали некоторые студенты. В такие моменты я понимала, что он, должно быть, отличный лектор. Может, конечно, он так и не каждую пару заводится, но объясняет от отлично, с этим не поспоришь. И он забыл о письме, которое теперь было погребено под папками с работами, хоть я и понимала, что Стивен затронет эту тему, как только мистер Кроуди зайдёт к ним в дом. Неужели Стив так хотел поехать? А мистер Кроуди что, против? Ладно, это не моё дело. Но мне было как-то не по себе, когда я видела его реакцию на эту новость. Может, он её еще любит? Да, я верь в искреннюю любовь, она встречается среди тех, кто воспитывался по другим принципам, нежели современное поколение.        Мы опомнились, когда пошёл седьмой час. Мистер Кроуди, продолжая что-то рассказывать, дополняя это собственными комментариями, вызывающими у меня смех, сложил все работы в стол, убрал чашки, взял ключи и письмо и, пропуская меня вперёд, вышел из аудитории, закрывая её на замок. Во всём здании было тихо. Все разошлись, кроме нас, иногда нарушающих тишину смехом, вспоминая глупости, которые мы находили в работах, которые читали. Один студент перепутал имена, когда гуглил готовый доклад, и написал абсолютно про другое событие, произошедшее в другое время в другой стране. Я даже попросила мистера Кроуди передать мне потом в самых ярких красках лицо этого студента, когда он узнает об этом. Пройдя мимо той самой женщины с автоматизированной улыбкой, мистер Кроуди и я попрощались с ней, вышли из корпуса и прошли к автомобильной парковке. У мистера Кроуди была белая ауди, модель я, конечно, не знаю, но выглядит симпатично. Мы сели, включили музыку и отъехали. У него были диски с классикой и с чем-то блюзовым и джазовым. Звучало довольно приятно, и я сказала, что переключать на радио не нужно, когда он предложил. За окном почти никого не было, потому что всё так же сурово дул ветер, да и вечер как-никак. Мы доехали почти молча, редко вставляя небольшие комментарии о том, что творилось вокруг, а я всё думала, стоит ли спрашивать о письме. До сих пор было не по себе, но лезть в их отношения всё так же не хотелось.        Когда мы доехали, я взяла рюкзак с заднего сиденья, открыла дверь и вышла. Не закрывая дверь я поблагодарила его за вечер и за то, что довёз. Учитывая прошлые с ним встречи, это был настоящий прогресс. Огромный прогресс. - Тебе спасибо, и извини, что пришлось ехать ко мне из-за простого письма.        Он улыбнулся так по-доброму, заставляя думать, что всё хорошо, что он и не помнит о содержимом письма. Странный он. Слишком искусно умеет врать. Как только я закрыла дверь в его машину, направилась к двери, доставая ключи, и повернулась что-бы убедиться еще раз, что он в порядке, я увидела, как за рулём отъезжающей машины сидит уже совсем другой человек: уставший, подавленный, без намёка на улыбку.