Академия

      Вечерком Эйшиту надо было забежать в одно местечко по одному делу – по крайней мере, именно так он сказал Ромнеру. Тот только покивал со значительным видом… кретин. Нет, в общем-то, приятно, когда люди признают твоё превосходство, но некоторые вещи лучше не выпячивать. Эйшит давно, ещё пацаном, заметил – вот везёшь в кармане тридцать галактов и трясёшься, как бы не потерять: так наверняка какая-нибудь мелкая гопота слямзит, да так, что пропажу обнаружишь, только когда придёт пора расплачиваться за покупку. Но можно с лёгкостью сунуть в карман сотню или даже три – и ни одна сука не тронет, если сам не чувствуешь, что при тебе значительная сумма. Ну вот так и тут – надо забежать, и всё; а что делаешь нечто, не вполне вписывающееся в понятие о законности... да чьё понятие-то? – так вот, об этом даже думать не следует, и тогда… тогда ты словно бы невидим, и удача – на твоей стороне.       Но и о технике безопасности забывать незачем. Он каждый раз осматривал помещение – даже если приходил к проверенному клиенту. А уж в прошлый раз, обнаружив, что с Дарой чужая девица, а не Байма, и вовсе чуть не отменил сделку. Незнакомая тёлка была устрашающе некрасива – с торчащими из-под низко посаженных джинсов костяшками таза, по-мужски широкими плечами и плоской грудью. Таких его бабка обзывала – «стиральная доска»; что именно и откуда можно стирать доской, она, правда, объяснить не бралась. Ну так вот – эта самая доска, то есть девка, уж больно не походила на привычных подружек Дары. И к тому же была старше лет на десять. Эйшит успокоился, только когда она, по-хозяйски приобняв девчонку, так, что её ладонь оказалась у той на животе, с этакой хрипотцой спросила: «Есть проблемы, сынок?»       А Эйшит до того даже и не думал, что Дара из этих! На вечеринках они с Баймой, что одна, что другая, исправно липли к парням – ну, может, это у них было для перчинки в отношениях, кто их разберёт. Эти дела Эйшита не касались. Лишь бы Дара не вздумала к нему в гости эту «мамочку» таскать. Как-нибудь обойдёмся без предков. В этот раз страхолюдины было не видать, и лишь когда курсант, уже пройдя по комнатёнке, сдвинув и опустив обратно шторы, заглянув в кухню и ванную, подёргал дверь сортира, оттуда раздалось хрипловатое: «Занято!»       Эйшит вернулся в комнату – больше тут смотреть было нечего. Дара уже достала весы, они у неё были выпендрёжные, сверху типа квадратная пудреница, а как откроешь – дисплейчик на внутренней стороне крышки и металлическая пластина в нижней части. Из сортира донёсся звук спускаемой воды, и уродина прошла в комнату. Даже рук не помыла. Эйшит достал из-за пазухи запечатанный пакетик и положил на пластину. Восемь грамм – всё по уговору, но Дара всегда перевешивала, и всегда на своих весах. Хоть и покупала у него уже третий год. Ну, правильно – так многие делали. Именно поэтому неудобно бывало передавать товар в кафе или на улице.       – Точно, как в аптеке, – хихикнула девчонка. Но не потянулась лапками, знала порядок: сначала расплатись.       Её… подружка? Чёрт, слово «подружка» к этой селёдке совсем не подходило!.. тоже глянула на зелёные циферки, сунула руку под дурацкую розовую кофточку, туда, где у нормальных женщин титьки, и достала деньги. Курсант проверил, спрятал их в карман и только после этого протянул ей покупку.       В последнее – длинное, длиной в пол-удара сердца – мгновение он почувствовал, как кишки скручивает ужас. Потому что глаза девки стали жёсткими, как у сержанта в фильме «Космический десант», там, где тот отключает силовое поле над базой. А затем пальцы, неожиданно-твёрдые, скрутили запястье, и пакетик полетел на пол… чёрт! Больно же! Но хуже всего было то, что в комнате откуда-то оказались другие, двое, и один из них уже подбирал пакетик, да не просто так – пинцетом. А затем поместил в пакет побольше, запечатал и наклеил этикетку.       И только тогда Эйшит услышал, что ему давно что-то говорят – а Дара заходится в истерике, как будто это для неё, а не для него полная неожиданность и крах всего.       Сука.

***

      Левый монитор показывал стоянку с противоположной стороны здания. Сейчас было видно, как небольшой флайер, покружившись над ней, занимает свободное место.       – Ага, вот и смена, – сказал Роб и включил защищённый канал. – Привет, Джей.       – Это не Джей, это я, – произнёс женский голос. – Что у вас?       – Тихо, как в гробу, – пожаловался Роб. А Алекс добавил:       – Опять впустую.       – Тогда валите отсюда со своим фургоном. Всё, «пост сдал – пост принял». Роб, там Ксения уже освободилась. А Джареду кто-то в комп влез. Кто-то из своих, он прямо рвёт и мечет.       – Да? А что сделали?       – Заставку к программке. Он не говорит, какую.       – Да ну? – удивился Роб. – «Весь мир – Закон, и люди в нём – потенциальные правонарушители», не иначе…       Всё. Можно было уходить. Оставалось только проверить, не поступало ли от начальства каких ЦУ. Роб открыл почту.       Сверху лежала короткая записка:       «Не смешно».       И чуть ниже – стандартное:       «С уважением – Д. ЛаВендер».       Роб фыркнул и отбил ответ:       «А я при чём?»

***

      Джаред ЛаВендер, мимолётно поморщившись, закрыл окно почты и перевёл взгляд на парня, сидящего напротив. Из-под чёрной косой чёлки на следователя смотрели чёрные же глаза с лёгким прищуром. Без особой, нарочитой наглости, но уверенно, словно собеседник заранее знал, что всё обойдётся.       А ведь Джаред успел просмотреть видеозапись задержания – ещё полчаса назад парень выглядел оглушённым, растерянным, и казалось, что дальнейшее будет просто. Как бы не так. Паршивец успел прийти в себя: вошёл в кабинет словно к себе домой, снял куртку – следователь обратил внимание, что та была не из дешёвых, стильная, со встроенным подогревом – поискал глазами, куда пристроить, повесил на плечики в углу, рядом с хозяйской, и свободно сел на стул для посетителей. И пока искин зачитывал стандартный текст-разъяснение прав задержанного, делая паузы после каждого пункта для того, чтобы курсант подтвердил, что понимает услышанное, тот продолжал, не отрываясь, изучать ЛаВендера.       – Мне кажется, произошло недоразумение, – заявил он, когда искин наконец умолк. – Конечно, при мне был пакетик с чем-то, что, вероятно, ваши сотрудники сочли незаконным…       – Вы правы, – согласился ЛаВендер. – Совсем незаконным. Возможно, это будет для вас новостью, но в пакетике была марихуана.       – Вот так я и знал, что тут нечисто! – на лице парня мелькнула улыбка. – Понимаете, иду это я по улице, а впереди меня – девушка. Хорошенькая такая, фигуристая… знаете… аж засмотрелся. Ну и – остановилась перед витриной и начала в сумочке копаться. И вот – выронила эту самую штуку. Она – в магазин, а я – за ней. Окликаю – мол, девушка, обронили! А там толпа… в общем, потерял я её из виду.       – В таком случае, как же получилось, что вы, придя сегодня в девятнадцать ноль-ноль в квартиру к вашей знакомой, Дары Гросс, взвесили вашу «находку» в присутствии оной и на её же весах, после чего приняли деньги у находившейся здесь же сотрудницы Отдела по борьбе с наркотиками и передали этот самый пакет ей?       – К Даре зашёл, точно! – охотно подтвердил парень. – Да я к ней и шёл, если честно. Ну и отзвонился, что иду, мол, заодно говорю – вот, такую странную штуку нашёл, любопытно. А она говорит, а вдруг наркотики, неси сюда, у меня как раз подруга по этому делу работает, если наркотики – ей и сдашь, по закону. Ну я и пришёл, Дара говорит – взвесить надо, ну, взвесили, я этой вашей сотруднице и передал.       – А деньги? – терпеливо напомнил Джаред.       – А Дара мне должок отдать обещала, я думал, это подруга за неё расплачивается. Удивился, правда. Ну а тут она мне руки крутить начала. Может, ей галочку поставить надо, а может, Дарку ревнует.       – То есть, вы утверждаете, что у нашей сотрудницы была личная заинтересованность в том, чтобы произвести ваше задержание? – уточнил ЛаВендер.       – Да не знаю я, – с выражением искреннего отчаяния выпалил Эйшит, видимо, решивший сменить тактику. – Только ведь я же вижу – влип по полной! Тут что угодно в голову придёт.       – Однако данные видеосъёмки не согласуются с вашим рассказом, – с лёгким сожалением произнёс Джаред, уже возмечтавший было присоединить к списку прегрешений паршивца статью сто двадцать восьмую, часть первую, «О клевете».       – Да, меня потом предупредили, что съёмка была. А разве не должны были сразу сказать? Но ведь того, что на камеру пошло, я не отрицаю, пакетик доставал, на весах взвешивал, вашей сотруднице передал. А вот что мне теперь делать? Слушайте, может, можно это как-то решить?       – Как именно? – нейтрально поинтересовался Джаред. Насчёт съёмки этот субъект не врал, точно – ничего другого там и не было.       – Да не знаю же, – снова повторил парень. – Я в такую ситуацию в первый раз попадаю. Ну будьте человеком, подскажите, как быть!       «Надо бы проверить, в первый или всё-таки нет, – отметил ЛаВендер. – Ну, артист!» Вслух же сказал другое:       – Думаю, вам стоит рассказать всё ещё раз, подробно и по порядку.       – Знаете, наверное, мне всё-таки надо позвонить адвокату, – словно бы решился парень. – Вы позволите?..       – Конечно, – скрепя сердце, признал следователь. Ну да ладно, будет день – будет пища… в смысле, вот придёт завтра ответ из лаборатории, тогда и посмотрим.

***

      Ещё позже – совсем вечером – у Роба было свидание.       Это было даже не кафе, а маленький клуб – аккурат между территорией Полицейской Академии и Управлением. Музыкальный автомат наигрывал что-то негромкое, и на свободном пятачке уже танцевали. Роб занял столик и теперь смотрел, как Ксения проходит через вращающуюся дверь, на ходу доставая из сумочки маленький дамский бластер-«пчёлку», и как охранник, не моргнув глазом, прячет его в ячейку рядом со своим пультом. Это было клубное правило. Своеобразная декларация – «здесь все свои, и мы не на службе». И местная шутка, понятная тоже только своим – этажерка с ячейками заменяла гардероб. Для курток же при входе были установлены три разлапистые металлические конструкции, символизирующие проникновение искусства в массы.       Ксения пристроила пальто на одну из них и на секунду задержалась у зеркала. Высокая, поджарая, в брючном костюме почти мужского кроя, но с острыми концами ворота блузы, разлетающимися по плечам. И двигалась она так же – плавно и быстро, как будто летала. Молодой человек встал и отодвинул стул.       – Демонстрируешь остатки воспитания?       – Где уж мне! А ты как, уже вышла из роли? Эх, жаль, я тебя не видал! Хотя засмотрелся бы и сорвал всё дело.       Девушка хмыкнула, и воодушевлённый парень добавил:       – И повезло же тому, кто с тобой в сортире сидел!       Ксения сделала ему страшные глаза. Робу нравились её глаза, карие с искорками. И со смешинкой. Но, кажется, лимит фривольности на ближайшие двадцать минут он выбрал.       Официант поставил перед ними первое.       – А где ты эту свою девчонку подцепила?       – В баре, – ответила Ксения, рассеянно разворачивая салфетку со столовыми приборами. – И не я, а патрульный, и не её одну. Их там человек пять было. Представляешь, пытались разбить аквариум… Ох, погоди… есть охота!       Ксения ела аккуратно, как кошка. Да и вообще слегка напоминала кошку неведомой породы – посадкой головы, пластикой движений. Когда-то она занималась лёгкой атлетикой, это было видно и сейчас.       – Аквариум? – напомнил он, когда дело дошло до второго.       – Ну да. Здоровый такой, во всю стену. Они, видите ли, поспорили – бьющееся стекло или нет, а проигравший должен был платить за всё веселье. В том числе за аквариум, если что.       Роб понятливо кивнул.       – И у неё с собой было, как я догадываюсь?       – Угу. А она на переводчицу учится. Там если и не выпрут из заведения, то о хорошем распределении можно забыть.       Ксения пожала плечами. Действительно, дальше понятно: «либо мы пишем протокол и сообщаем в учебную часть, либо…» Не очень законно, но работает.       – В общем, испугалась девочка. На дилера указала почти сразу, с контрольной покупкой слегка поломалась, но мы её убедили. А дальше – знаешь, что интересно? Стали наблюдать за ним и его квартирой… он её снимает пополам с приятелем. Так вот, в ней…       – Постой, дай, угадаю!       – А если угадаешь, то что?       – Ты со мной станцуешь.       – Шулер. Ты наверняка в управлении слышал.       – Я не был в управлении, – честно заявил Роб. – Я сюда прямо с дежурства!       – Ну давай, – молодая женщина откинулась на спинку стула и ехидно прищурилась. Всё-таки она была уставшая, но теперь, после еды, за необременительным трёпом, оживала на глазах.       – Брошь «Звёздный дождь» из Музея прикладного искусства?       – Мимо! – а вот теперь она уже улыбалась, предвкушающе – что он ещё отчебучит? И Роб постарался оправдать ожидания.       – Пульт связи с неизвестной и враждебной цивилизацией разумных вирусов?       – Опять мимо! Ну… третья попытка – последняя!       Роб сделал вид, что задумался. Дважды он открывал рот и тут же захлопывал, словно не решался впустую потратить драгоценный шанс.       – Неужели... гроубокс с травкой? – драматическим полушёпотом возгласил он наконец.       – Ты всегда угадываешь!       – А то! – довольно, как кот, которому досталась плошка со сметаной, объявил парень. – От меня ещё ни одна нетанцованной не уходила!       Она смеялась… это, наверное, было хорошо, да?       А потом они танцевали – и Роб старался не прижимать партнёршу к себе, а, наоборот, позволить откинуться назад, обеспечивая свободу движению. Ему и правда нравилось, как она двигается.       – Она же «пограничница», – неожиданно сказала Ксения, когда они сели на место.       – Кто? – парень успел уже переключиться и не понял сразу. – И что это значит?       – Дара. Ну, та. Это называется «пограничное расстройство личности». Долго объяснять… Она думает, что будет переводчицей у богатого босса, и что эта работа – что-то вроде эскорта.       – Ну-ну…       – Вот именно.       А теперь Ксения снова смотрела без улыбки, скорее – с горечью. Это надо было срочно поправлять.       – Персонализация жертвы, – серьёзно сказал Роб, словно ставил диагноз.       – Че-го?! Я по-твоему что, маньячка?       – Конечно. У тебя, когда ты работой занята, такой специфический маньяческий блеск в глазах.       И с облегчением увидел, что она снова улыбается.

***

      Кир проснулся за минуту до звонка будильника, протянул руку и отключил зловредный механизм. Ещё не открывая глаз, он понял, что находится в комнате один – по тому неуловимому отсутствию мельчайших шорохов и звуков дыхания, которые обычно сопровождают даже самый тихий сон другого человека. В этом не было ничего необычного: случалось, что незабвенный сокамерник приходил лишь незадолго до начала занятий, успевая только принять душ, переодеться и залпом выхлебать кружку кофе. А иной раз и вовсе заваливался спать, поставив будильник на двенадцать часов.       «Сессия на носу, а его опять носит где-то», – в этой мысли были и досада, и некоторая озабоченность. Тед искренне полагал, что – да, вот опять подработки, но уж на следующей неделе он… но у Кира на этот счёт было другое мнение: уж слишком острое шило сидело в пилотской заднице, и слишком много существовало веских причин не делать нудных вещей.

***

      – Как вы объясните тот факт, что на изъятой вчера у вас упаковке марихуаны не было найдено отпечатков пальцев, иных, кроме ваших? Эйшит даже не оглянулся на третьего, присутствовавшего здесь же – полноватого, кругленького, сидящего сложив короткопалые ладошки на брюшке, которое вырисовывалось даже под хорошо пошитым пиджаком.       – Не знаю, – без запинки сказал он. – Зима же, та девушка могла быть в перчатках. Да и вообще – какая разница?       – Действительно, никакой, – согласился Джаред. – Но вот что интересно. Две недели назад у Дары Гросс был изъят пакетик с марихуаной. Мы сравнили эту марихуану с той, которая была изъята у вас вчера. Согласно результатам анализа состава растительного сырья, а так же микропримесей, эти два образца полностью идентичны и являются частями одной и той же партии. Это же подтверждается анализом ДНК: все образцы представляют собой высушенные и измельчённые части растений конопли одного сорта. Что вы можете сказать об этом?       – А Дара курит марихуану? Вот тебе и раз! – удивился Эйшит. – Ну, не знаю… Вероятно, та девушка покупает у того же дилера, так ведь получается?       – Получается, – подтвердил следователь. – И знаете, что самое занятное? Точно таковы же результаты анализов той самой марихуаны, которую обнаружили в вашей квартире в кухонной вытяжке. Более того, совпадает даже материал упаковки.       Эйшит тяжело вздохнул.       – Говорил я Крабу, что доиграется, – сказал он наконец. – Краб – это Рей, тот мужик, с которым мы квартиру пополам снимаем. В одиночку это дороговато. Дара, бывало, забегала к нам в гости вместе с подругой, Краба обе хорошо знают. Значит, они вместе у одного продавца затаривались!       Полный согласно покивал.       – Вполне возможно, что продавцы были разные, и это части какой-то более крупной партии, – светским тоном предположил он с таким видом, словно обсуждал чисто умозрительную задачку, головоломку из литературного журнала.       – Точно, – оживился курсант. – Так что же это, тут в городе, выходит, целая мафия?       – А тепличка?       – А из-за теплички этой мы с Крабом вообще чуть не поссорились, – сообщил паршивец. – Я его отговаривал-отговаривал, а он ни в какую… Он ведь только на первый взгляд тихий такой, покладистый. Но уж если упрётся!.. Я ведь уже и съезжать надумал, чтобы ничего общего с этим делом не иметь. Да вы у него самого спросите.       – Непременно, – заверил Джаред. – И, может, хоть он объяснит, как так получилось, что во всех перечисленных случаях на упаковке находили ваши генетические «пальчики». Я имею в виду ПЦР. Знаете, что это такое? Это метод сравнения небольших количеств ДНК с образцом, например, взятым у подозреваемого. Кроме того, ваши отпечатки пальцев были обнаружены на внутренней поверхности крышки весов, изъятых в вашей квартире. А также – на этих весах были обнаружены микрочастицы того самого растительного сырья, о котором идёт речь.       Теперь адвокат смотрел на Эйшита горестно, как добрый дядюшка на шалопая-наследника.       – Я прошу вас сделать перерыв, – мягко произнёс он. – Мне необходимо обсудить эти печальные обстоятельства с моим клиентом. Вы ведь позволите?

***

      Ближе к вечеру, когда позади были физподготовка, общая ксенология, теория свёрнутого пространства и матан, к Киру подошёл Онгой. Чёрные раскосые глаза щурились озабоченно, а губы сжимались в ниточку, отчего староста двести одиннадцатой приобретал сходство с ожившим идолом.       – Привет. Теда не видал?       А вот это уже было странно – целый день приятель всё-таки обычно не пропускал.       Кир высидел половину последней пары, но дальше уже не утерпел – вернулся в общежитие и засел за компьютер.       Поиск по больницам ничего не дал, и курсант вызвал полицейскую открытую сводку. Среди задержанных за мелкое хулиганство, драки, курение анаши и появление в нетрезвом виде фамилия Лендер также не фигурировала.       Следовало, наверное, позвонить Кэри, но в последнее время напарник вёл себя, мягко говоря, странновато – может, конечно, он и завис у девушки, да только наверняка не у той; уж Кэри-то не стала бы задерживать у себя парня почти на сутки. А если она ничего не знает, то будет только зря беспокоиться или там ревновать… в общем, не стоит. Кир встал, прошёлся, сдвинул дверцу шкафа. Ага… Тедова форма, только недавно выданная со склада взамен прошлогодней, вусмерть убитой непрерывным ношением, висела на месте, курсантский значок с электронной начинкой бронзово поблескивал на лацкане. Значит, скорее, не у девушки. Во всяком случае, не у Кэри. Кэри не хуже Ахремовича, без наглаженной формы до занятий не допустит, а уж если вовсе без формы…       Коротко пискнул сигнал вызова, и в вирт-окне нарисовалась непривычно-мрачная физиономия пропащего пилота.       – Где тебя носит? – выпалил навигатор ещё прежде, чем заметил круги под глазами приятеля и мятую неровно застёгнутую рубашку в красную клетку.       – В полиции, – коротко ответил парень. – Которая по наркотикам. Разрешили сделать звонок.       Кир уже раскрыл было рот, но тут же захлопнул и даже сжал губы, чтобы не спросить лишнего. А то этот недоумок ведь брякнет, как есть. Будет от этого хуже или нет, Кир не знал – ну а значит, нечего зря языком молоть.       – Ладно, – сказал он. – Когда вернёшься?       – Через день-два, – Тед подтвердил опасения соседа. – Ну или… попозже.       – Ребятам что сказать? А то тут уже Онгой беспокоился.       – Скажи как есть, – сумрачно разрешил пилот. – Чего уж теперь. Следите за нашими репортажами, наш специальный корреспондент решил испытать полное погружение в криминальную среду и всё такое прочее.       – Тьфу. Тебе чего-нибудь нужно? Ну, не считая мозгов?       – Не-а. Тут всё есть. Ну, из того, что можно. Пива нет. Инфранета нет. Комм отобрали. Зато из окна чудесный вид, свежий воздух из всех щелей, приятная ненавязчивая компания и великолепные бытовые условия.       – Да ну?       – Точно тебе говорю. Я, может, вообще сюда перееду. Буду закалять дух и тело, обтираться холодной водой, соблюдать диету и размышлять о вечном.       – Тебе полезно, – Кир поневоле подстроился под интонации приятеля. – Особенно о вечном.       – Ладно… Бывай.       – Угу, – и изображение отключилось.       Кир подумал, снова подсел к терминалу и вбил в поисковую строку: «новости, наркотики, задержание». Может, Тед про репортаж просто так брякнул. А может, и нет. Во всяком случае, с новостями-то он и не ознакомился. Упущение. Через пару минут будущий навигатор любовался на тщательно «прикрытые» расплывчатыми шашечками лица задержанных, один из которых был одет в красную клетчатую рубашку, и выслушивал дифирамбы их талантам растениеводов. Кое-что становилось понятнее.       Новый сигнал вызова прозвучал со стороны терминала соседа. Кир, не долго думая, ткнул в клавишу, разворачивая вирт-окно.       – Мне Теда.       – Здравствуйте. Его сейчас нет, – вежливо отвечал навигатор. – Что-нибудь передать?       – Слушай, парень, будь другом, передай, чтобы он срочно вышел на связь. Дело есть.       – А на его комм вы звонить не пробовали? – глубокомысленно спросил Кир.       – Пробовал, не отвечает.       – А, ну, значит, они уже ушли с орбиты, – не моргнув глазом, соврал курсант. – У него тренировочный полёт. Дня через три вернётся. Он сам не мог бы сказать, почему «придержал» информацию. Лицо на вирт-окне было знакомым, этот человек звонил Теду и раньше – обычно передавал сообщения о ночной работе. А космопортовская компания Теда Киру не нравилась.

***

      На следующее утро Кирилла вызвали в учебную часть.       Войдя, курсант поздоровался сразу со всеми: куратором курса Дином Темиле, чьё лицо напоминало старинный негатив – тёмная от «загара ста звёзд» кожа и белый короткий ёжик волос, доктором Вайнером, одетым как на лекции – в белый халат поверх форменного кителя, и третьим, незнакомым и каким-то серым: серый костюм, серые глаза, серые прилизанные волосы. Несмотря на то, что он сидел молча, всем своим скромным видом давая понять, что является всего лишь наблюдателем, казалось, что главный тут – именно он.       – Согласно пункту 29-б договора о предоставлении образования, при поступлении вы давали письменное согласие на предполётные, а также выборочные глубокие проверки на наличие в организме наркотических веществ, – сказал Темиле. Канцелярские обороты плохо вязались с дружелюбной улыбкой и мягким тоном.       – Да, – согласился Кирилл. Этого следовало ожидать – после вчерашнего.       – Основанием может являться решение куратора курса, то есть моё.       – Да.       – Присядьте, – пригласил доктор. – Снимите китель и закатайте рукав.       Он протёр кожу остро пахнущим дезинфектантом, приложил к предплечью Кира медпарализатор, а затем поднёс к «замороженному» месту нечто, напоминающее миниатюрный пистолет-инъектор. Кир ничего не почувствовал. Доктор залепил место укола кусочком пластыря.       – Повернитесь, пожалуйста.       На этот раз доктор срезал небольшую прядку волос – на затылке, там, где они были длиннее.       – Ну вот и всё, – казалось, Вайнер извиняется за что-то. А ведь Кир и правда давал письменное согласие. И вообще прилетел с такой планеты, где подобными реверансами не заморачивались.       Доктор поколдовал над небольшим приборчиком – тот пискнул и дважды мигнул зелёным.       – Результат обоих тестов отрицательный. Вайнер даже сделал шаг в сторону, чтобы незнакомому мужчине был лучше виден дисплей анализатора.       Киру показалось, что Темиле посмотрел на серого с каким-то оттенком торжества.       – Спасибо, курсант, – спокойно сказал он. – Это всё. Вы свободны.       Когда Кир вышел, доктор вытянул из принтера распечатку, поставил подпись и передал Темиле.       – Господин ЛаВендер, вы удовлетворены? – нейтрально спросил тот, ставя закорючку на нужной строке.       – Я понимаю ваши эмоции, – так же нейтрально ответил серый. – Но я должен проверить… многое. А этот ваш курсант – с Новой Аквитании.       – И что? – в голосе Темиле прибавилось холода. – Если с Новой Аквитании – то обязательно наркоман? Прежде всего – он мой курсант.       – А Лендер? Он ведь тоже ваш курсант?       – Да. Не сочтите за праздное любопытство: что показали тесты Лендера? Или это тайна следствия?       – Его тесты отрицательные, – было непонятно, что вызывает неудовольствие ЛаВендера: сдержанная враждебность Темиле или отрицательные результаты.       – Ну вот видите.       – Ваш курсант подозревается в культивировании наркосодержащих растений и сбыте наркотических веществ, – с ядовитой вежливостью пояснил ЛаВендер, убирая документ в кожаную папку, блеснувшую металлическим ромбиком с несколькими выгравированными на нём словами. – С точки зрения закона, это куда круче, чем немедицинское употребление. А между тем, его отрицательные тесты говорят скорее против него, чем за него. Если он сам не употреблял эту траву, зачем тогда её выращивал? «И самое интересное, – закончил он мысленно, – почему его подельник так старательно берёт вину на себя?»       Действительно. Этот простоватый грузчик клялся и божился, что «тепличка» – дело его рук; в то же время, он не мог ответить на простейшие вопросы, касающиеся агротехники. А Лендер свободно объяснял, чем система «одна треть» лучше других, и почему он выбрал лампы ЛЭ-43, а не Л-115. Чудеса!       ЛаВендер попрощался и вышел. Начался перерыв, и по коридору туда и сюда сновали курсанты – большинство в форме. Спутать было легко, и всё же следователь мог бы поклясться, что одна из удаляющихся спин в синем сукне принадлежит тому пареньку, соседу Лендера по общежитию. Подслушиваем, значит? Так-так…       Следователь шёл по расчищенной от снега дорожке, выложенной цветной плиткой, и размышлял о том, что, возможно, пристрастность мешает ему видеть. Чтобы сохранить холодную голову, надо разобраться в причинах своих эмоций. На этот раз причина была самая заурядная. ЛаВендера выводил из себя снобизм в любом его проявлении. Вот и сейчас – подумать только, «мой курсант»! За этим стояло то ли «мой курсант не может быть виновен», то ли «а если виновен – разберёмся сами». А скорее, и то, и другое. Астролётчики – особые люди, а ты, Джаред, всего лишь коп, космический мусор, и в наши дела не суйся. Только ведь и от болтающейся в Великом Вакууме консервной банки может быть большая неприятность, если влететь в неё на субсветовой.       Навстречу попались две девушки – обе в ярких зимних спортивных костюмчиках, обе в легкомысленных шапочках с помпонами, из-под которых выбивались слегка завитые чёлки, одна светлая, а другая – медно-рыжая. Ничего снобистского в их облике не было. Рыженькая развернула конфету – по виду, простенький леденец – смяла фантик и бросила в урну. Порыв ветра отбросил пёстрый шарик в сторону, и девушка наклонилась, чтобы всё-таки подобрать и переправить куда надо. Аккуратная. Такая и в Космосе не намусорит.       А Темиле… ну что Темиле. Ветеран. Заслуженный человек. Почти реликт. Наверное, у них тогда вот так вот и было. Астролётчики – особое братство, да. А теперь всё иначе. Вот этот, третий, Эйшит – его показания, конечно, проверять и проверять, но понарассказал он достаточно. Вероятно, адвокат пришёл к выводу, что пора уже начинать оказывать помощь следствию. Скользкий тип, но вот ему-то на суде и будет поблажка. Вот вам и Академия. Люди-то разные.       Как это бывало всегда, стоило только проанализировать причину, как душевное равновесие вернулось. Он не станет причинять неприятности только потому, что может. Иначе и впрямь превратится в этот… мусор.       Джаред был не лишён определённого, слегка извращённого чувства юмора. Представив себе консервную банку, озлобленно мстящую гордо пролетающим мимо кораблям за то, что один из них выкинул её за борт, он фыркнул и прибавил шагу. Соль шутки – для Джареда – заключалась в том, что перед поступлением в Полицейскую Академию он пытался поступить в Лётную, и не добрал пары баллов. И это же, как он понимал сейчас, было истинной причиной его реакции на поведение Темиле.       Какая чушь, в самом-то деле!       Следователь фыркнул снова – на этот раз особенно глумливо – и поудобнее перехватил папку с латунной табличкой. Надпись на табличке гласила: «Двадцать лет безупречной службы». Он снова был спокоен. Академия там или нет, а он эту задачку расщёлкает.

***

      «Да-а… А Темиле силён! Вот это я понимаю, – Кир услышал совсем немного, но подумать было над чем. – И – у Теда отрицательные тесты. Если точно так же брали волосы и гиподерму, то…»       Он свернул в компьютерную аудиторию – в ней по случаю обеденного перерыва было пусто. Можно было сделать запрос и с наручного комма, но – лучше с учебного. Тогда уж точно не вычислить, у кого из курсантов возник срочный интерес к методикам определения каннабиноидов в биологическом материале.       По всему выходило, что непутёвый пилот не курил марихуану и не потреблял ТГК в каком-либо ином виде по меньшей мере три месяца. Более раннее употребление определить было сложнее, не исключался ложноотрицательный либо недостоверный положительный результат. Который на суде приравнивался к отрицательному.       Кир покинул аудиторию, спустился на два этажа, изучил расписание и нахмурился. У него возникла ещё одна мысль, но проверить её пока не было возможности. Потому что группа Эйшита почти на целый день улетела на орбитальную тренировку.