Брошантитная змея

Мы жили в Лондоне, но отец часто ездил в Африку, привозя с собой новых представителей рептилий. Тогда я оставалась с няней, ведь моя мать умерла очень рано. Конечно, миссис Джонс была хорошей собеседницей, но что могло быть лучше встречи с папой? Каким же великим счастьем для меня был стук колёс, раздававшийся с улицы, который объявлял о приезде родителя. Особенно мне нравилось сидеть вместе с ним и наблюдать за животными - ящерками, крокодильчиками. Но самыми загадочными и чудесными для меня были змеи. Я восхищалась их блестящим и красивым окрасом , их пластичностью, гибкостью и даже не пыталась внять словам взрослых о жуткой опасности, скрывающейся за изумительным видом животного. "Чем красивей змея, тем смертоноснее последствия её яда", - замечал отец, а ему вторила моя няня, вообще не выносившая "заморских гадов". Тогда я только смеялась над ней и продолжала часами сидеть в кабинете отца, разглядывая этих чудесных существ. То, что змея может принести в дом смерть, я узнала совсем скоро. Однажды дождливым вечером я сидела у себя в комнате и разглядывала картинки в моей новой книжке про животных Азии. Вдруг ко мне постучались: - Мисс Роуз, ваш отец хочет видеть вас в своем кабинете, - обратилась ко мне няня. Я страшно удивилась. Отец никогда меня не звал, ведь в этом не было нужды - в силу моей некоторой испорченности я могла сама без стука посетить его рабочее место. Помню, к нему часто приходили гости (учёные и химики, среди которых я знала только мистера Грэйсива). Но и то обстоятельство не останавливало меня от беспардонных вторжений. А отец вместо строгого шлепка просто смеялся и даже иногда приглашал присоединиться. А коллеги только качали головами и восклицали: "Она же девочка!", "Синим чулком вырастет, Сэм!" "Найми ей приличную гувернантку, вот как у моих дочерей..." Поблагодарив миссис Джонс, я, приплясывая, спустилась на первый этаж и вошла в ажурную, из красного дерева, дверь. - Мелани, входи. Я хочу тебе кое-что показать, тебе понравится. Я подошла к рабочему столу. На нем стояло что-то похожее на стеклянный контейнер, с чёрной, влажной землёй на дне. Заглянув внутрь, я не смогла сдержать восхищенного возгласа. На дне ёмкости ползала красивая, блестящая змейка с изумрудной чешуей и чёрными прожилками. Глаза были темно-желтыми и блестели, словно два отполированных цитрина. - Какая красавица, - почти что пискнув, воскликнула я. - Наверное, редкая? - Да, ангелочек, очень редкая и уникальная змея. Перед нами брошантитная гадюка! - торжественно объявил отец. Я не могла отвести глаз от змейки. "Ничего себе! И правда - брошантитная!" - восхищенно думала я. - Папа, давай поскорее начнем её изучать! Мне так не терпится узнать о ней побольше! - Мне тоже, Мелани, но это очень прихотливое создание. Брошантитная змея живёт в Африке, в самом центре зоны экватора, во влажных, тёплых лесах. Настоящая противоположность Лондону, не так ли? Ей нужно отойти после поездки. Я буду добавлять ей влаги со специальными минеральными солями. Но не волнуйся. Скоро мы приступим к исследованию. - О, можно я?! Можно я попрыскаю ей воды? - не унималась я. Мне очень хотелось позаботиться об этом великолепном существе. - Нет, - покачал головой отец, - не получится. Минеральными солями нельзя злоупотреблять, а следующая доза намечена на полдвенадцатого ночи. А что ты будешь делать? Я нахмурилась. Мне не понравилось, что отец напоминает мне о порядке. - В такое время спать ложатся только сестры Блу, - слегка обиженно буркнула я и выразительно посмотрела на змею. - Как я усну при мысли о ней? - Дорогая, поверь, ты еще успеешь намучиться с этой гадюкой! - и папа шутливо потрепал меня по макушке. - Я не буду мучиться! Мне она нравится, и я надеюсь, что никогда с ней не расстанусь. - Говоришь, как будущий гений науки, - засмеялся отец. Но даже самые незаурядные гении, каким был мой отец, попадают в беду. Так нелепо и так страшно. Ночью я проснулась от чьих-то криков. Выйдя из своей комнаты, я, доверяясь слуху, пошла на шум. Шум доносился с первого этажа... из кабинета папы. В коридоре было не так холодно, чтобы ощутить дрожь, но в тот момент меня насквозь пробила лихорадка. Жуткие мысли уже начали овладевать моей головой. Я уже было зашла внутрь, как оттуда фурией вылетела заплаканная няня, чуть не сбив меня с ног. - Мисс Роуз! Почему вы не спите? - Я проснулась из-за шума, - ответила я, трясясь от непонятного предчувствия. - Что тут происходит? И где папа? При последнем вопросе няня громко всхлипнула и залилась новыми слезами: - Бедная девочка, - начала она, шмыгая, - так произошло, что... Ваш отец погиб, мисс Роуз. Его укусила змея. Эти слова были равносильны тому, если бы миссис Джонс взяла свои вязальные спицы и пронзила меня ими насквозь. - Что вы такое говорите? Как папа погиб? Какая змея? - Брошантитная гадюка, мисс. - Неправда, она не могла его укусить! Это невозможно! Его никогда никто не жалил! Он же... Он же лучший... - Это змея малоизвестная. Кто же знал... Друг вашего отца, мисс, Аллан Грэйсив, проведет исследование. Он говорит, что яд этой змеи содержит нечто, содержащее смертельные свойства, и никто пока не знает... Няня говорила что-то еще, но я уже не слушала. "Змея... Та самая змея убила моего папу! Как она могла? Как отец позволил? Как она выбралась из контейнера?" - безмолвно кричала я. На следующий день мне начали приходить куча писем с глупыми сожалениями и сострадательными словами соболезнования. Прочитав одно за другим, я в бессилии смяла и разорвала их в клочья. Увлёкшись зрелищем, как кусочки бумаги разлетаются по комнате, я вздрогнула от звука открывающейся двери, и ко мне в комнату зашли Аллан Грэйсив и няня. - Мелани, я был другом твоего отца и единственным, кто был с ним во время его кончины. Он доверил мне поговорить с тобой о всём твоём состоянии и имуществе. Понимаю, тебе еще рано решать эти вопросы, ведь тебе всего лишь восемь лет... - дружелюбно начал он. - И зачем вы это мне говорите? - спросила я с раздражением, - папы нет, какая разница, кому достается все? Раньше, может, вчера или позавчера, или даже неделю назад - мне нравился мистер Грэйсив. Он был высокий молодой мужчина, с каштановыми волосами, собранными в хвостик. Но самое главное, он сам чем-то был похож на змею - красивый, изящный и молчаливый. В этот момент я хотела отправить его восвояси, прибавив некоторые слова из тех, которые я порой слышала в кабинете отца, но никогда не замечала, чтобы их говорили при мне. - Дитя, это очень важно! Ваш отец владел огромным состоянием, которое доверил мистеру Грэйсиву, - подала робкий голос няня. Мне показалось, будто серо-зелёные глаза Аллана странно блеснули. - А доказательства есть? - едко поинтересовалась я. К моему удивлению, мистер Грэйсив ничуть не смутился. Наоборот, только улыбнулся, что ещё больше взбесило меня. - Вот, - он взял саквояж, стоящий неподалёку, и вытащил большой жёлтый лист, - там написано про нас обоих. Ранее я уже видела подобные документы, поэтому была разочарована при виде их. Выглядели они вполне настоящими. Но тут у меня возник новый вопрос: - О вас? - недовольно воскликнула я, забыв о вежливости. - Но почему вас? Вы не были самым близким человеком нашей семьи. У меня есть родственники, которые позаботятся обо мне и том, что у меня есть. - У тебя есть дядя, - спокойно ответил мистер Грэйсив, - который настолько слаб здоровьем, что вряд ли сможет обеспечить тебя, не пожертвовав средствами на медицину. Мне мало известно о родственниках миссис Роуз, да и неудивительно, почему. Слова Аллана неприятно задели меня. Папа много рассказывал о матери, но никогда не уделял внимания моим родным по её линии. Другие люди тоже обходили эту тему стороной. - Нет повода беспокоиться, дорогая, - заверила меня няня, - мистер Грэйсив возьмет на себя ответственность заботиться о вас. "Пока его интересует только денежный вопрос", - молча ответила я. - Начну с сегодняшнего дня, - мягко сказал он. - Я не с пустыми руками приехал. Мелани, внизу тебя ждёт подарок. "Если бы там стоял папа, это было бы для меня самым лучшим подарком", - у меня защипало глаза от подступающих слёз. - А я обрадуюсь ему? - неуверенно спросила я. Услышав мои слова, миссис Джонс прерывисто всхлипнула, обеспокоив меня ещё больше. Мистер Грэйсив не удостоил меня ответом и вышел, сделав знак следовать за ним. В гостиной стояла небольшая коробка. Я прикоснулась к ней и приподняла крышку. Мистер Грэйсив и плачущая няня безмолвно стояли сзади. Переборов непонятную тревогу, я заглянула внутрь. Траурное бархатное платье занимало большую часть коробки. На чёрной ткани уныло ютился маленький золотой медальон. Сбоку лежала фотография отца. Присмотревшись поближе, я поняла, что она выполнена в пост-мортеме. Не скажу, что она меня напугала. Папа спокойно сидел в кресле, как он обычно делал после чая, и держал в руке газету. Лицо было будто живым, на губах играла добрая улыбка. - Похороны назначены на среду, - раздался голос мистера Грэйсива. - Прими мои соболезнования, Мелани. Последнее мой измученный мозг из вежливого сожаления сделал веселое "поздравляю с кончиной папаши", заставив меня резко развернуться со злобой в глазах, но мужчина уже ушёл. *** Среди всех людей, собравшихся на похоронах, по-настоящему любили и уважали отца (как я позже заметила) только я и домашняя прислуга. Единственный брат родителя и мой дядя, Вилсон Роуз, сгорбившись и кашляя, стоял сбоку от толпы и пытался закутаться в свой тёплый плащ. С дядей мы почти не общались, да и папа с ним не особо ладил. Неудивительно, что обстоятельство, заставившее его явиться сюда, ничуть не беспокоило, и даже раздражало его. Коллеги отца (а их было больше всего) чёрной массой стояли в первых рядах рядом со мной. Многие громко перешептывались, рассматривая меня, другие стояли с потерянным видом, наверняка мечтая поскорее вернуться к тёплому камину. Аллан Грэйсив был около и молчал, лишь искоса поглядывая на меня. Миссис Джонс, как и остальной прислуге, позволили стоять поодаль от гроба. - М-да, положение у девочки плачевное, - протянул сзади чей-то голос. - Сэм ей всегда показывал этих змей, восхищался и получил своё... Настоящая травма для ребёнка. - Зато сейчас вышивать хотя бы учиться начнёт, - пробурчал в ответ Николас Блу. - Роуз слишком страстно загорелся идеей развить интеллект дочери в области наук. - Второй этот Вилсон тоже никакой, - добавил с насмешкой незнакомец. - Погубит племянницу. Опять на Аллана всю ответственность взвалили. - Грэйсив вроде не болван, справится и с этой ношей. Весьма сообразителен для своих лет, - участливо добавил Блу. Ему, видимо, нравилась подобная беседа. "А ещё говорят, что джентльмены выше интриг и сплетен", - фыркнула я. - Если вы про его сорвиголову-брата, - в голосе собеседника звучал едва заметное уважение, - то в люди он его вытащить сумел. Из Роберта выйдет отличный адвокат. - Отличные адвокаты не каждый день попадаются, - хмыкнул мистер Блу. - Но что касается Мелани Роуз, то я бы посоветовал отправить её в какой-нибудь пансион или школу. Ей нужно правильное воспитание. Я не понимала, как люди, находящиеся на похоронах человека, могут так легко (и громко) обсуждать его самого и семью. Из всего циничного разговора я выделила слова про пансион. "Что это такое? Как там живут?" Гроб уже относили в семейный склеп. - Папа, а ты бы отправил меня в пансион? - едва слышно прошептала я, за что получила вопросительный взгляд мистера Грэйсива. - Прости, ты что-то сказала? - Это я не вам, сэр, - как можно небрежнее ответила я. Собеседник хмуро посмотрел на меня и, задумавшись, промолчал. *** Не знаю, сам ли Аллан Грэйсив придумал эту идею или мистер Блу все-таки выполнил своё обещание по поводу совета, но спустя несколько дней после похорон опекун обратился ко мне с такими словами: - Мелани, твоё состояние беспокоит как меня, так и миссис Джонс: ты ничего не ешь, ничего не делаешь, ни с кем не разговариваешь. Думаю, бесполезно было говорить о том, что самого дорого человека, поддерживающего меня, уже не было в живых. Плакать я была уже не в силах, и мне ничего не оставалось, как погрузиться к одинокую апатию. Я промолчала, даже не повернувшись к мистеру Грэйсиву. - Я не в силах присматривать за тобой, - терпеливо продолжал мужчина. - Няня обо мне позаботится, - уверенно заявила я, ничуть не расстроившись от признания опекуна. - К сожалению, я не соглашусь с тобой. Миссис Джонс больше не будет получать жалованье и, соответственно, задерживаться не собирается. Эти слова поразили меня как удар молнии. Округлив полные ужаса глаза, я пролепетала: - Она не могла так со мной поступить. Куда она уйдёт? Что будет со мной? Что-то останавливало меня спросить мистера Грэйсива насчёт новой прислуги. Я чувствовала, что моё присутствие действительно ему в тягость. - Мы должны уважать выбор миссис Джонс, - пояснил Аллан раздражающей поучительной интонацией, - и надеяться, что её жизнь станет лучше после случившегося. Но на тебе её уход сильно не скажется, я тебя уверяю. Я подумал насчёт того, чтобы отправить тебя в местный пансион или, так называемую, школу. Что ты скажешь? Этот вопрос нёс в себе больше принудительный характер, нежели предложение. - Там будут твои сверстники, - воодушевленно продолжал опекун, - достойные тебя по уму и положению. В твои годы я сам учился в подобном заведении и, как видишь, многого добился. Я не знала тогда, о чем он, и лишь насмешливо повела носом. "Как я вижу, вы ничего особенного не добились. Папа лучше вас". *** Конечно же, моё согласие никого не волновало. И вот, на следующий день я уже стояла у дверей небольшого кирпичного убогого здания. Я думала, что увижу огромное белокаменное строение с колоннами у входа и великолепными садами. Внутри дом был не лучше, чем снаружи: стены были покрыты новой, но некачественной штукатуркой, деревянный пол неприятно скрипел под ногами. Ни в одном коридоре я не заметила никаких картин или других украшений. Было как-то на удивление тихо: ни смеха, ни веселых голосов. Несколько раз я слышала непонятные звуки, но они точно не напоминали детский лепет. Мистер Грэйсив ни разу не заговорил со мной, а увлёкся изучением обстановки. Казалось, общий интерьер удивил его, но не произвёл такое мрачное впечатление, как на меня. Мы вошли в просторную комнату. Обставлено было все как-то старомодно, да сама не помню, как. Я рассматривала только женщину, впоследствии оказавшейся управляющей этого заведения. Слегка полноватая дама с седыми волосами, собранными в пучок, была одета в темные тона, а воротник платья был туго застегнут на шее. В общем, она почти не отличалась от меня. На мне было платье из черного бархата, которое я надевала на похороны; серые чулки, черные ботинки со шнурками, а мои черные с легкой синевой волосы были собраны ободком. - Кого я вижу? Аллан Грэйсив! Вот вы и пришли. И кто это с вами? - Дочь моего друга, Сэма Роуза, миссис Голд, - Мелани Роуз. Я вам рассказывал о ней. - Но вы не говорили мне о другом. Отчего же вы не заберете это прелестное создание к себе, мистер Грэйсив? - с легкой издевкой поинтересовалась женщина. Её тусклые рыбьи глаза ядовито блеснули. Опекун повторил все, что до этого говорил мне. К моему удивлению, при упоминании о "пансионе" уголки губ управляющей иронично дернулись. - Вот как? - подняла брови миссис Голд. - А девочка хотела посетить наш... Как вы его назвали? Ах да, пансион. Я набрала в легкие побольше воздуха и уже была готова изложить свою точку зрения на происходящее, но мистер Грэйсив меня опередил: - Да, Мелани горела желанием попасть сюда и побывать среди сверстников. - Вы так уверены, что она хотела попасть именно сюда? - мне совсем не понравился тон миссис Голд. - Увы, в нашем "возвышенном пансионе" совсем не осталось мест. Могу предложить лишь небольшую каморку на первом этаже - раньше там жил смотритель. Дымоход уже насквозь прогнил, поэтому тепла от камина будет немного. Думаю, слишком отвратительно и вредно для маленькой девочки. Я с ужасом и мольбой посмотрела на мистера Грэйсива. Мне с самого начала не понравилось в этом месте, и я почти не сомневалась, что он наотрез откажется от жутких условий, предоставленных мне. Но, на удивление, я ошиблась. - Нет, это подойдет для нее. Я не выдержала и громко всхлипнула. Аллан сделал жалостливое выражение лица и сказал: - Не горюй, Мелани, ты же знаешь, это ненадолго. Я сразу же заберу тебя, когда у меня будет на это время. Я ничего не ответила, так как не видела в этом смысла. Мистера Грэйсива нельзя переубедить, но он обязательно вернётся за мной. Эта мысль грела мне душу, и я уже дала себе задачу полюбить это место, как вдруг в дверях я услышала тихие слова опекуна: - Заберу тебя, когда будет время... И желание. Миссис Голд будто не заметила этого и была погружена изучением каких-то бумаг, а я всеми силами пыталась внушить себе следующее: "Управляющая никак не откликнулась на это - ни словом, ни взглядом. Может быть, мне показалось?" - Странно, что у тебя нет опекуна, - неожиданно подала свой низкий голос женщина. Я вздрогнула, испуганно посмотрев на неё, но ответила: - Простите, мэм, но мистер Грэйсив и есть мой опекун. - Я слышала другое. Мистер Грэйсив теперь управляет имуществом Роузов в Лондоне, но не более того. Не помню, чтобы он брал ответственность за жизнь ребёнка... - Он слишком занят, чтобы ухаживать за мной, потому и отправил меня в пансион. - Вот опять! "Пансион"! Что за слово такое? Я ещё не настолько глупа, чтобы не понимать, что пансион - это школа для благородных детишек, чьё образование укладывается в солидную сумму. Она пренебрежительно фыркнула и неуклюже встала, зашуршав юбками. Не успела я и глазом моргнуть, как почувствовала цепкие, словно клешни, пальцы, сцепившиеся в моё плечо. - Дети сейчас работают в саду, я тебя провожу, - сухо сказала она и повела меня вон из комнаты в боковой коридор. На минуту мы остановились у небольшой, слабо держащейся двери. - Все комнаты расположены на втором этаже, но тебе, как благородной особе, - управляющая сдержала язвительный смешок, - позволено жить одной. Очаг никчемный, как и тепло, исходящее от него, но это все же лучше, чем ничего. Ты сможешь зайти туда после ужина. Путь продолжался до самого конца холла. Мы вышли на улицу, и пронзительный осенний ветер тут же проник мне под одежду, заставив задрожать от холода. Оглядевшись, я увидела небольшой заросший садик, огороженный забором. То тут, то там стали двигаться непонятные серые тени. Это оказались воспитанники заведения, сгребающие листья. Увидев нас, они тут же отложили грабли и выпрямились. - У нас пополнение, - громко объявила миссис Голд. - Знакомьтесь, это Мелани. Я не поняла, почему управляющая упустила мою фамилию. "Неужели всех детей представляют подобным образом?" - Майкл, - повелительным тоном обратилась женщина к рыжеволосому мальчику, - будь джентельменом, принеси леди инструменты и плащ. Мелани, будет лучше, если ты присоединишься к нам сейчас же. Ничто не объединяет людей так, как труд. Не сказав больше ни слова, она вышла и закрыла за собой дверь. Майкл отправился выполнять приказ миссис Голд, а остальные в молчании уставились на меня. Точнее, они смотрели даже не на меня, а на мой внешний вид - красивое бархатное платье и золотой медальон, который я нашла в коробке вместе с одеждой и фотографией отца. Взгляд детей стал каким-то неопределённым - они и удивлялись, и на что-то злились. Оказав мне такой приём, они снова принялись за работу. Тут Майкл вышел из сарая и протянул мне грязный холщовый плащ и грабли: - После вернёшь все в сарай, - кратко пояснил он и вернулся к своей куче листьев. Меня никогда не заставляли работать физически, и я понятия не имела, как это делать. Грабли были невероятно тяжелые и не поддавались моим слабым рукам. Как я позже заметила, девочек было гораздо больше, чем мальчишек. Все были абсолютно разных возрастов - от пяти до восемнадцати лет. У них не было и чувства грации, каждый полагался на грубую силу. Набравшись смелости, я подошла к маленькой девочке с почти белыми волосами, которая показалась мне самой миловидной среди остальных. - Как тебя зовут? - просто спросила я. Девочка быстро развернулась ко мне. - Клара, - хриплый простуженный голос вовсе не соответствовал мягкому нежному облику. - Клара кто? - Что "кто"? Я же сказала - Клара. Так меня зовут. - Что мы делаем, Клара? - продолжала я допытываться глупыми вопросами. - Работаем, сгребаем листья, - нетерпеливо пояснила она. - И нам нельзя отдыхать, пока не кончится час. - Так принято в пансионе? - поинтересовалась я. Клара округлила свои голубые глаза, а остальные, вопросительно нахмурившись, повернулись к нам. - Это не пансион, - ответила за малышку высокая тощая девочка. - И никогда не был им. Ты находишься в приюте для беспризорных детей и нищих. Я подумала, что говорящая пошутила надо мной, но её тон и взгляд твердили об обратном. - Ты удивлена? - сверкнула она черными глазами. - По твоему одеянию и физиономии видно, что ты далеко не нищая и не ожидала попасть сюда. Мы все видели, как ты приехала. Очень странно, что тот господин, с кем ты была, решил почтить нас твоим присутствием. Мы же слишком низки для тебя! - Может, она ему просто надоела? - осклабившись, выкрикнул коренастый Майкл, утратив недавнюю вежливость. - Он не захотел тратить карманные на бесполезное обучение в дурацкой школе и решил сдать её сюда, чтобы она послужила Англии и Королеве. Вся серая стая дружно закивала и засмеялась. Тем временем, Майкл (он оказался гораздо хуже, чем я думала) продолжал, получая удовольствие от моей беспомощности: - Никто не остаётся тут без дела. Тебе повезёт, если ты останешься работать здесь. А могут ведь забрать и на завод, втянуть в незаконное дело или отправить в шахты где-нибудь у черта на рогах! Будешь горбатиться там, пока не задохнёшься сажей или сдохнешь от чахотки. "Меня не запугать, это ведь неправда! - лихорадочно твердила я себе, стараясь успокоить. - Если меня и заберут, то только домой". В поддержку товарищу, высокая девочка (её звали Агнес) собрала граблями кучку листьев и палок и кинула их прямо в меня. - Теперь ты больше похожа на человека, нежели на куколку! Мокрая комки земли измазали моё лицо и платье. Песок попал мне прямо в глаза и больно заколол, лишив зрения. Грязь смешалась с моими слезами и ещё больше растеклась по щекам. Я услышала издевательский смех и почувствовала все новые и новые землю и камни, летящие в меня. Клара и ещё несколько младших с ужасом наблюдали за происходящим, но боялись вмешаться. Скованная страхом и разочарованием, я не пыталась бороться и, сжавшись, ждала милости судьбы. И она явилась. К счастью, на помощь последовал другой человек, не участвовавший во всем этом. Со скрипом открылась дверь за спиной, и раздался громкий голос управляющей. Она приказала всем остановиться и процедила что-то угрожающее, но я не смогла разобрать. *** В тот день меня отвели в мою комнату и сказали привести себя в порядок и не выходить. Но через стены я могла слышать зычную тираду миссис Голд. Она собрала весь приют и выведывала, кто был зачинщиком происшествия. Трясясь от страха и недолго думая, дети выдали Агнес с Майклом. Управляющая обрушила на них свой яростный гнев: - То, что эта девочка попала в наш приют ещё не значит, что она перестаёт быть важной птицей. Если кто-то из её кругов узнает об этом, не поздоровится всем вам. Что касается вас двоих (Агнес и Майкла), можете быть уверены - через неделю вас здесь не будет. Я слышала истеричные рыдания Агнес и мольбы Майкла, но управляющая оставалась непреклонна, и угрозы этих двоих о работе на заводе обернулись против них. Сама я выла не меньше их, чувствуя острое унижение. Кто бы предупредил меня, что так может быть. Вытирая слезы, я открыла свой золотой медальон. Там была небольшая миниатюра, на которой были изображены мои родители. Фотография была не цветной, но я смогла определить, что у мамы были тёмные волосы, большие с изящным разрезом глаза (очевидно, голубые) и высокий лоб. Она была для меня самым прекрасным, неземным идеалом, которого мне не суждено достичь. Я взглянула на своё отражение в тазе с водой, и меня схватил новый приступ рыданий. Что бы сказали родители, если бы увидели меня? Обозвали бы грязным заморышем. После того, что случилось, меня презирал весь приют и грозил отомстить за "мудрых лидеров". Верным другом для меня стала Клара, за что также почувствовала на себе неприязнь товарищей. Она была дочерью священника и знала намного больше, чем остальные. В наследство отец оставил ей множество книг - как священных, так и разных учебников, которыми она охотно делилась со мной. Большой неожиданностью было для неё то, что я знала много слов на латыни. По её словам, это был чисто "мужской язык". Подруга поведала мне об истории приюта в малейших подробностях: - Раньше он был частным и должен был стать пансионом, но после смерти хозяина нас поддерживает только мелкая благотворительность. Посмотри, какой это пансион? Разваливающаяся конура, - рассказывала она и вдруг заявила. - Я сразу поняла, что ты не нищенка. В общем, как и все остальные. Никто здесь не любит детей из благополучных семей. Агнес и Майкл поступили дурно, но их можно понять - они никогда не были и не будут счастливы. - При упоминании о недавнем происшествии я болезненно дернулась. Подруга продолжила. - Почему же тебя не хотят забрать? Меня не меньше мучил этот вопрос. Порой я начинала думать, что мистер Грэйсив так поступил после моей невежливости до похорон. Я плакала, раскаивалась и молила только о том, чтобы он приехал за мной. Вскоре он явился, но, как выяснилось, не по своей воле. Ему написала миссис Голд и попросила обьяснить, сколько времени я буду ещё находиться у неё на попечении. - Ей здесь будут больше рады, чем в Лондоне, - сухо ответил Аллан. Я стояла за дверью комнаты управляющей и подслушивала их беседу. - Эта девочка была мне навязана, а её отец крайне неприятен как мне, так и всем остальным, кто меня поддерживает. Миссис Голд пыталась его переубедить, говорила что-то невнятное, выражала некоторое осуждение, но мужчина её не слушал. Я не успела отбежать, когда он вышел от неё, и стукнулась лбом о ручку двери. Мистер Грэйсив раздраженно посмотрел на меня, но не узнал, ведь я сильно изменилась внешне (причём в не лучшую сторону). Он лишь брезгливо наморщился и продолжил свой путь, оставив меня сидеть на полу с огромной шишкой. С тех пор миссис Голд перестала выделять меня среди остальных и считать за "важную птицу". Она меня жалела, но эта жалость проявлялась лишь в редком взгляде. Я не обижалась на неё и её колкости. Я хотела только одного - покинуть это место. *** Моя мечта претворилась в жизнь немедленно, только мне исполнилось восемнадцать лет. В потрепанном сером платье с измятым передником, в пальто из грубой ткани с парой шиллингов в кармане, но с гордо поднятой головой я оказалась за скрипучими ржавыми воротами. Приют был позади. Даже природа радовалась этому событию вместе со мной. Светило солнце, ослепляя и лаская своими лучами, по небу плыли редкие кудрявые облака. Легкий, но прохладный весенний ветерок трепал волосы, взбадривая и освежая. Детдом располагался в пригороде, довольно живописной местности, которую он успешно портил. Лондон был не так уж далеко, вдали виднелись дома. Миссис Голд (прошло десять лет, и они ни на йоту не сломили её властный характер) велела мне ехать в город вместе с поставщиком продовольствия. - Ты уходишь, сразу у нас дела пошли лучше, - усмехнулась женщина, забирая продукты. - Теперь дети могут забыть о голоде хотя бы на неделю. Кто знает, может быть, дорастём до чести стать "пансионом". - Это вряд ли, миссис Голд, - подражала я её тону. - В этой жизни каждому своё. Как же вам, если не секрет, удалось достигнуть успехов? - Нашлись филантропы, которым небезразлична судьба детей. "Интересно, что это за филантропы?" Освободившаяся от продуктов коляска была готова к отправлению. Я помахала миссис Голд и запрыгнула в повозку. Дорога была каменистая, и нас подбрасывало на каждой кочке, но это не отвлекало меня от размышлений. Мне очень хотелось увидеть дом, знакомые лица. Помнил ли кто-нибудь обо мне? Изменилось ли что-нибудь? Казалось, что прошло уже несколько столетий. - Швеей будешь работать или прачкой?- подал голос извозчик. Я абсолютно не была готова к такому вопросу и тупо уставилась на него. Он снова спросил. Я молчала и продолжала смотреть. - Ну, может быть, прислугой? - продолжал поставщик. - Если возьмут, конечно... Ты, главное, в пределах приличного... - А зачем мне кем-то работать? - поинтересовалась я, хотя уже начинала понимать, о чем меня спрашивают. - Дитя, жить же надо на что-то... Нужно найти своё дело, дом, по возможности выйти замуж. - Я могу продолжать дело отца, дом у нас есть и очень большой. Теперь пришла очередь собеседника удивляться. Его взгляд говорил: "Если у тебя есть дом и отец, какого черта ты делала в приюте для беспризорников?" - И чем же занимается твой отец? - Он зоолог и не только. Точнее, был... На меня нахлынули горькие воспоминания. Не проходило и дня, как я не думала бы об отце, но я не позволяла себе говорить о его смерти. - А где этот ваш дом? - продолжил допрос извозчик. - К западу от центра, Найтсбридж, Бронмптон сквер, - я надеялась, что меня туда и отвезут. Больше мужчина меня ни о чем не спрашивал. С тихим возгласом "ну и дела" он отвернулся и начал криками подгонять несчастную лошадь. Неудивительно, ведь я назвала один из самых обеспеченных районов Лондона. Мы уже проезжали по узким бедным улочкам, переходящих в величественный центр. Поставщик обещал подвезти меня именно туда. Прощаясь, он бросил: - В таком виде не очень красиво появляться на площади, а особенно в твоих краях. Ты уж прости, что не довёз тебя до дому. Я вновь услышала до боли знакомые звуки: топот копыт, стук колёс, крики кучеров, голоса прохожих, шуршание юбок. Какие красивые здания, какая элегантная одежда, какие манеры! Я готова была прыгать от радости. Выдохнув, я с уверенностью направилась по тротуару. Изредка на меня проглядывали лондонские модницы со своими кавалерами и начинали с негодованием шептаться. "Ну, ничего! Всему виной моё платье. Оно мне не идёт". Клумбы, высаженные рядами деревья, аккуратные дорожки! Как все это волшебно, любимо! Уже вдали я услышала звон с башни Святого Стефана. Какая это музыка! Никогда бы не подумала, что часовые колокола настолько мелодичны. Я подошла к большому четырехэтажному зданию с колоннами. Это же... Институт! Папа не раз меня сюда привозил! Отлично, значит, я смогу здесь встретить кого-нибудь! Без разницы, кого! Словно подслушав мои мысли, из дверей института вышел человек, просматривающий сложённую в руках газету. Знакомое лицо... Высокий рост... - Мистер Грэйсив! - вскричала я, как ополоумевшая, и бросилась ему навстречу. Мужчина резко поднял голову и посмотрел в мою сторону. Через минуту я уже дергала его за рукав. - Вы ведь меня помните, мистер Грэйсив? Как долго я вас не видела! Как долго я вообще кого-либо не видела! Вы постриглись? Как здорово! Аллан ничего не говорил, а только смотрел на меня, смерив своими серо-зелёными мрачными глазами. - А вот и Роуз, - тихо процедил он. Этот тон, точно ледяная вода, слил с меня всю радость. Я отпустила Аллана и посторонилась. - Здравствуйте, мистер Грэйсив, - выдавила я и внезапно почувствовала комок в горле. - Ну, здравствуй... Мелани. Счастье, одухотворение от возвращения в город затуманили воспоминания о приюте. Мне было неважно, кого я встречу в Лондоне. Только бы это было знакомое, связанное с воспоминаниями лицо! И вот оно и чувства, которое вызывает. Я снова вспомнила похороны отца, приезд в приют, издевки детей, голодные вечера, слезы и... разговор миссис Голд и Грэйсива. Он говорил, что в Лондоне мне не рады, а мой папа бы далеко не уважаемым человеком! И теперь я стою перед ним, обрадованная встречей? Я молчала и пристально смотрела ему в глаза, ожидая сама не знаю чего. - Ты заметно изменилась, - сказал мистер Грэйсив, не выражая каких-либо эмоций. - И как тебе... в приюте? - Нелегко, но у вас, увы, не было ни времени, ни желания вернуться за мной? - я с нажимом поставила ударение на последнем. Он побледнел, но тут же ответил: - Времени не было точно... - Куда вы направлялись, пока я к вам не подошла? - По важному делу, - кратко ответил мужчина. - Но какое дело может быть важнее мисс Роуз? Не знаю, была ли это издевка или нет, но я решила обыграть эту реплику в свою пользу: - Очень лестно, что вы готовы пожертвовать своими интересами ради меня, - мне удалось немного улыбнуться. - Так не могли бы вы отвезти меня домой? Аллан нахмурился, и что-то в его взгляде изменилось. - Ты имеешь в виду дом на Бромптон сквер? - Я имею в виду дом моего отца. Дом Роузов, если угодно. *** Дверь мне открыл дворецкий, но не наш. Мне это совсем не понравилось. С какой стати Грэйсив решил сменить прислугу? - Мистер Прайс всегда был примерным дворецким, - заявила я, с досадой взглянув на кислую физиономию нового. - Где же он? - Дома, с семьёй, как и вся остальная прежняя прислуга, - спокойно ответил Аллан. - В таком случае свяжитесь с ними, чтобы все вернулись, - скомандовала я, стараясь придать своему голосу хоть немного убедительности. Эффект вышел не таким, каким бы я хотела его видеть. Мистер Грэйсив снял маску мрачного спокойствия и с раздражающим умилением рассмеялся, наигранно поклонившись. - Помилуйте, госпожа Роуз , это невозможно. Не в этом случае. Меня не столько расстроила, сколько сбила с толку вся эта ситуация. Что здесь произошло? Неужели, я не могу управлять домом, который принадлежит мне по праву? - И в каком же случае? - с вызовом спросила я. - Только в том, если ваш покойный отец - царство ему небесное - воскреснет и повторит ваши слова лично мне. Я вздрогнула и невольно попятилась назад. Перед глазами проплыл гроб и фотография в пост-мортеме. Я ненавидела любую мысль о смерти родителя. И кто мне о ней напоминает? Его близкий друг и, очевидно, наш тайный враг. - Я не понимаю, о чем вы говорите, - запинаясь, проговорила я. - И, видимо, вы забыли об условиях. Вы управляли моим имуществом, пока я была не в силах это делать. Теперь же этот дом и все остальное должно достаться мне. - Это, скорее, ты забыла обо всем на свете. В договоре ясно сказано, что Мелани Роуз, то есть ты, не может взять на себя ответственность управлять состоянием отца, поэтому право переходит ко мне. О тебе, как владелице, не было и речи. Аллан Грэйсив относится к числу таких людей, которые могут сказать, что ежи умеют летать, и им тут же все поверят. Они потребуют у тебя самое ценное, и ты это добровольно отдашь, потому что находишься под гипнозом их неведомой силы. Понимая, что отец не мог оставить меня ни с чем, я поддалась и поверила в абсурд, сказанный Грэйсивом. Не знаю, правдив он был или нет. - Но отец все равно мне что-то должен был оставить, - почти жалобно промямлила я. - Должен и оставил. Позор и очередную провалившуюся попытку успешно исследовать брошантитную гадюку, - злорадно усмехнувшись, кивнул собеседник. - Только на этот раз халатность и самолюбование погубили его самого. Чем больше Аллан говорил, тем больше он становился мне противен. Подлый лицемер! При отце он говорил другое, совсем другое! Беспомощность уступила место злобе. - Не смейте оскорблять отца! - вскричала я в негодовании, не желая ничего слышать. - Вас снедает зависть и понимание того, что вы никогда не заслужите такого уважения и успеха. Я продолжу труды папы и исследую эту гадюку. Я надеялась, что задену его за живое, мечтала увидеть раскрасневшееся лицо, и сжатые кулаки, хотела услышать ругань в свой адрес. Это бы означало, что я победила. Однако меня встретила насмешливая торжествующая ухмылка. - Яблочко от яблони не далеко упало. Что ж, я, пожалуй, в силу своей жадности останусь в этом доме, утопая в зависти и комплексах, а тебе желаю удачи в изучении брошантитной гадюки. Только хочу предупредить тебя - от яда этой змеи спастись нельзя, как и от мучений, которые он приносит. Не успела я и оглянуться, как меня выставили за порог моего же дома. Сознавая всю безысходность моего положения, я в слепой злости с силой наступила на ногу новому дворецкому, не забыв после этого отпрыгнуть на безопасное расстояние. Лицо бедняги исказилось от боли и стало кислее обычного, но он лишь встал у двери, готовый захлопнуть её по приказу хозяина. - Времени в детдоме ты не теряла, - иронично протянул Грэйсив. - В следующий раз, если он, конечно, будет, я постараюсь не попадаться под твои слоновьи ножки. "Я бы предпочла выколоть вам глаза", - мрачно подумала я. - Кстати, о приюте! - решил добить меня Аллан. - Ты бы не могла сказать, дошли ли мои деньги на его восстановление? Я тут же вспомнила слова миссис Голд: "Ты уходишь, сразу у нас дела пошли лучше! Нашлись филантропы, которым небезразлична судьба детей"'. Так вот кто помог приюту! - Надеюсь, жизнь там наладится, - вкрадчиво продолжал мужчина. - Представляешь, спустя десять лет я понял, что очень сильно люблю детей. А ты, увы, не ребёнок. Я ещё долго стояла у большой лакированной, захлопнутой перед моим носом двери, поблёскивающей медной ручкой. Это был проход домой, куда меня не пускали. Вскоре на меня стали с подозрением посматривать богатые жители Найтсбриджа и местная полиция, оценив мой жалкий вид. Я поспешила уйти, стараясь мелькать между деревьями и никому не попадаться на глаза. У меня не было какой-либо цели. Я была словно во сне и как же я хотела проснуться в своей комнате дома, чтобы мне снова было восемь лет, увидеть папу целым и невредимым! Я заметила остановку омнибуса и вспомнила про пару шиллингов. У входа в транспорт меня встретил контролёр: - Добрый день! Два шиллинга, пожалуйста. Хоть что-то у меня есть. Я потянулась в карман пальто и с ужасом поняла, что не нащупываю денег. Где я могла их потерять? Тем временем управляющий конницей терял терпение: - Так она заплатит или нет? - громко рявкнул он. - Я так понимаю, вы не поедете? - уныло обратился ко мне контролёр. Я онемела от страха и разочарования, бормотала что-то непонятное и махала руками, делая знаки, чтобы омнибус не уезжал. В дверях показался молодой человек и обратился рабочему: - Если не возражаете, я заплачу за юную леди. - Мне без разницы, чьи деньги, - ответил контролер устало, - лишь бы они были. Давайте быстрее. Юноша протянул ему нужную сумму, и я благополучно смогла войти в вагон. - Спасибо вам большое, - искренне поблагодарила я спасителя. - Всегда пожалуйста, - улыбнулся он. - Два шиллинга - небольшие деньги, особенно если они потрачены для такой особы. Я сильно смутилась и поспешила отвернуться, хотя это было и не совсем вежливо. Этот человек был приятной наружности: средний рост, правильные черты лица, немного вьющиеся темные волосы. Но больше всего в нем притягивали его глаза - они были ярко-зелёными, такими светлыми и добрыми. Такой взгляд внушал сознание того, что ты не один, понимание. Однако почему-то я боялась долго на него смотреть. Через некоторое время, я снова услышала голос за спиной: - Вам нехорошо? - Все в порядке, сэр, - неуверенно ответила я, не оборачиваясь. - Еще раз спасибо за то, что выручили. У меня хватило глупости где-то потерять свои деньги. - Но вы чем-то расстроены, и вряд ли виной этому пара каких-то шиллингов. "Каких-то"! Я косо взглянула на него. Да, он был одет элегантно и по моде, не как остальные в вагоне. Удачно, конечно, было встретить такого юношу, но почему он разъезжает здесь, а не в своём личном экипаже? Спеша отвести от себя внимание, я задала ему этот вопрос. - Так становишься ближе к людям, начинаешь понимать их. Это гораздо интереснее, чем вертеться в "стоящем" окружении, - добродушно ответил он. Какой удивительный человек! Разумеется, его слова вызвали у меня уважение и симпатию. Я надеялась продолжить эту тему, но он меня опередил: - Хотелось бы узнать ваше имя, чтобы я мог должным образом к вам обращаться. - Меня зовут Мелани Роуз, - я с изумлением заметила, как изменился в лице мой собеседник. - Вы, случайно, не дочь Сэма Роуза? - Да, это я, - мне было лестно услышать о папе от незнакомца. - А вы увлекаетесь зоологией? Мой отец хорошо известен в этой области. - Ну, можно и так сказать, - немного нервно усмехнулся молодой мужчина. - Брат мне про это все уши прожужжал. Забыл представиться, я Роберт Грэйсив. Фамилии было достаточно, чтобы заставить меня ошарашенно дёрнуться. - Так вы знаете моего брата? - Да, и не особо дружелюбно настроена. Могу сказать про вашего родственника одно - это самый лицемерный и отвратительный человек, какого я когда-либо встречала. Роберт выпрямился и прищурившись, заметил: - Нелепо без каких-либо оснований делать такие выводы. У меня спёрло дыхание. Я в ярости прошипела, как дикая кошка: - Без оснований! Аллан Грэйсив - вор и клеветник. К черту вас всех! Я бросилась к выходу, случайно толкнув контролера, который едва успел открыть двери. Пассажиры с непониманием обернулись на меня. Я спрыгнула на тротуар и быстрым шагом пошла прочь. Да, до леди мне было далеко. Как и до сознания своих действий. Во мне кипели злость, обида, чувство несправедливости. И не было никого поблизости, способного выслушать меня. Я чувствовала себя, как лев в клетке - я металась, хотя не могла понять куда и зачем. Все чаще стали попадаться скромные, невзрачные дома. Видимо, я находилась на востоке Лондоне, в каком-нибудь бедном районе. "Боже, помоги мне!" - раздался крик в моей голове. Не знаю, вправду ли мой зов был услышан, но передо мной возникла девочка лет пятнадцати с золотыми кудряшками и в простом платье. Я подумала, что это ангел, но позже узнала в нем Джесси, дочку миссис Джонс. Няня иногда приводила её, и я любила играть с ней. - Ваше лицо мне кажется знакомым, - начала девочка своим высоким голосом, но я её перебила: - Джесси, это я - Мелани Роуз! Ты помнишь? Я трясла её за плечи и молила узнать меня. Вместо ответа, Джесси ласково взяла меня за руку и повела к ряду тех самых непривлекательных домишек. Она постучалась в ветхую дверь. Открыла нам полная, седая пожилая женщина, в которой я узнала свою няню. Её доброе лицо покрыли морщины, руки стали грубыми и сухими. Ей ведь было не так-то и много лет. Какое чувство я испытала, когда снова услышала её голос! - Мисс Роуз, вы ли это? - тихо спросила старушка. Вместо готового "да" хлынули слезы, и я зарыдала, не переставая лишь рьяно кивать головой. Няня тепло обняла меня и отвела в дом, велев дочери приготовить чаю. На расспросы я отвечать пока не могла и только всхлипывала, невнятно бурча. Миссис Джонс поставила вариться что-то в котелке, а позже разлила чай, хлопотливо приговаривая: - Как вы изменились, мисс! Совсем исхудали, глазки тусклые, волосы не уложены. А что на вас надето? Где та восьмилетняя румяная девочка? Успокоившись, я поведала няне о приюте, о моем приезде в Лондон, о всём случившемся после этого. Она молчала и слушала, то морщась, то поднимая тонкие брови. Когда мой рассказ подошёл к концу, миссис Джонс глубоко вздохнула и негромко воскликнула: "Ну и иуда же этот Грэйсив!" - Как не стало мистера Роуза, многое начало меняться в вашем доме, - через некоторое время проговорила она. - Мистер Грэйсив сменил всю прислугу. Одно хорошо, среди неё оказалась моя добрая знакомая. Она приносит хоть какие-то новости. Знаете что, мисс? Оставайтесь у нас. Поживете, окрепнете, а там... Может, что-то придумаем. Мой муж умер не так давно, его кровать свободна. Я с тоской осмотрелась - мы находились в тесной, но опрятной гостиной. В углу чернел очаг, около него стояло деревянное кресло-качалка, в котором расположилась Джесси с котёнком на коленях. Посередине комнаты находился просто сколоченный стол, вокруг которого были расставлены грубые высокие стулья. На полу у двери ютился лоскутный тряпичный коврик. Украшений тут было немного - самодельные вышитые полотна. Я нашла их не особо привлекательными, но милыми. Да, семья Джонс жила не в самых лучших условиях, однако присутствие жителей этого дома делало его уютным. Но мне не хотелось навязывать себя няне. - Я верну дом моего отца, - решительно сказала я. - Мне просто нужно подумать. Если бы у меня были бумаги об имуществе! "Если Грэйсив их не уничтожил". - Погодите, мисс, ведь все документы хранятся в секретере в комнате вашего отца? - оживившись, спросила меня миссис Джонс. - Да, но в этом-то и проблема. Я туда никак не попаду. - А вам и не надо! - обрадованно заявила няня и обратилась к дочери. - Джесси, будь добра, принеси бумагу и заправь перо чернилами. В письме мы попросили знакомую няни о довольно опасном и наглом - забрать из секретера тот самый документ, который подтверждал, что отец доверил дом мистеру Грэйсив. Это было сложно: ведь ключ только у Аллана и дворецкого, дворецкий оставляет ключ в хранилище, туда есть доступ только смотрителю, смотритель доверяет только своей невесте - экономке, а она доверяет главной служанке по убранству, а с той уже можно договориться. В ответ миссис Вуд (так звали приятельницу миссис Джонс) явилась лично. - В понедельник мистер Грэйсив уезжает на целый день в институт. Тогда я попытаю счастья с документами, - сказала она и , вдруг, взволновано проговорила. - Если все-таки получится, то во имя Бога, не выдавайте, что это я сделала. У прислуги в дома язык как помело, но я постараюсь с ней объясниться. Видимо, эта идея показалась миссис такой же безумной, как и нам. Но обещание своё она выполнила. Трясущимися от волнения руками она протянула мне пакет. - Теперь я перед вами в долгу!- с благодарностью воскликнула я. - Ничего плохого не случилось? - Да, вы мне должны и очень даже, - тяжело дыша от пережитого, проворчала миссис Вуд. - Нет, все прошло благополучно и, надеюсь, дальше будет не хуже. Но это полностью зависит от вас, мисс Роуз. Я ведь могу потерять место... - Я обещаю вас оставить, - заверила я её. Миссис Джонс дала мне немного денег, и я с затеплившейся надеждой отправилась на остановку омнибуса. В вагоне к моему удивлению и разочарованию, я опять встретила Роберта Грэйсива. - Вы что, день напролёт катаетесь в этом омнибусе? Юноша тоже, видимо, не ждал нашей встречи, но был ей рад гораздо больше, чем я. - Куда вы направляетесь? - участливо спросил он. - Прошу прощения, но какое вам дело? - язвительно прищурилась я. - Есть и очень веское. Но я не буду о нем распространяться. Вы выглядите взволнованной. Что это у вас в руках? Он показал на пакет с документами. Я молчала прижала его к себе и, задрав нос, отвернулась к дверям. Только омнибус достиг нужной мне остановки, я поспешила выйти, но заметила, что Роберт следует за мной. Я в возмущении оглянулась. - Что вам от меня нужно? Уходите! - Ах, так это вы? - притворно изумился молодой человек. - Я вас не заметил. Вероятно, нам по пути, мисс Роуз. "К сожалению," - зло подумала я. Я уже подходила к нотариальной конторе, я Грэйсив все не отставал. - Вам нужно оформить документы? - услышала я его голос. - Прекратите преследовать меня! - вскричала я в негодовании. - Я иду на место своей работы, мисс Роуз. Я с недоверием посмотрела него. - Так вы и есть нотариус? - Нет, я адвокат, но и там тоже бываю. Просто мне интересно, что же все-таки у вас в руках? Не бумаги ли моего брата? Роберт заметил, как я вздрогнула и спрятала пакет за спину, что подтвердило его догадку. Он мягко обратился ко мне: - Я могу помочь вам, мисс Роуз, вернуть то, что по праву принадлежит вам. - И вы пойдёте против брата? - иронично хмыкнула я. - Если брат болван, то с ним и стреляться не жаль. - Спасибо за помощь, но я сама способна вернуть себе имущество. Зачем вы мне нужны? - важно протянула я. - Затем, что у вас ничего не получится без меня. Почему? Это уже моя тайна. Дело в итоге дошло до суда - небольшого, но чрезвычайно важного для меня. Аллан отдал мне мою собственность без единого слова. Его не сочли вором, ведь как выразились позже, произошло "недоразумение". Интересно, действительно ли я не могла справиться без Роберта? Что бы там ни было, я безумно благодарна ему, и мои стереотипы насчёт страшной фамилии Грэйсив подтаяли. Я снова получила состояние и тут же оказала финансовую помощь миссис Джонс и Вуд. Роберт Грэйсив наотрез отказался что-либо от меня принимать. Не знаю, почему, но я все равно чувствовала беспокойство, и вот однажды днем ко мне постучался глава научного института, мистер Ливер. - Добрый день, мисс Роуз, очень рад, что вы освоились после долгого отсутствия. Аллан Грэйсив отлично справился со своей ответственностью за ваш чудесный дом. Меня пошатнуло от такого неожиданного заявления. Затем настал черёд бешенства. "Отлично справился? Каким образом? Что чуть не сделал меня бродяжкой на улице? Что отправил меня в приют для беспризорников? Почему мистер Ливер ничего не знает? Или он в курсе, но не принимает все это во внимание?" Тем временем джентльмен невозмутимо продолжал: - Я хотел поговорить с вами об исследовании вашего отца, а точнее о брошантитной гадюке. Я вздрогнула, а перед глазами проплыла зелено-черная чешуя. Отец, профессионал в своём деле, погиб от яда этого мерзкого создания! Что помешает змее покончить и со мной? Это животное вместо благоговения стало внушать дикий страх, который заставил меня ответить: - Прошу прощения, но я не хочу изучать эту змею. - К сожалению, у вас нет выбора, мисс. Собственно, я поэтому и приехал, чтобы подтвердить это. Вы должны продолжить дело отца. Мистер Грэйсив поможет вам. Это было самое ужасное для меня сообщение. Я старалась переубедить ученого, но он оставался непреклонен. Однако эта беседа была не единственным сюрпризом. Вечером я получила странную посылку - письмо и бархатную зеленую коробку. В письме говорилось: "Ну, мисс Роуз, рад, что у вас все просто замечательно. Должен заметить, вы весьма жестоки. Теперь я точно буду давиться желчью и комплексами в своих скромных апартаментах. Что же вы, чудесная и возвышенная Роуз, пожалели для несчастного хоть немного времени для триумфа? Увы, десяти лет мне не хватило. Это ещё что, каким ударом для меня был ваш хитрый ход с этими проклятыми документами! Не миссис Джонс ли предложила вам эту идею? Ну, оставим несчастную старую женщину. Но что касается обманщицы Вуд, её я, право, простить не могу. Роберт проявил себя наилучшим образом, вы ему приглянулись. Что он сделал, чтобы вы победили, и как - это мой брат расскажет самостоятельно. Он ярый борец за справедливость, но порой увлекается. Сегодня уважаемый мистер Ливер объявил мне, что мы будем вместе исследовать брошантитную гадюку. Грэйсив и Роуз снова вместе! Это моё проклятие или дар Свыше? Даже не знаю. Но хотел бы снова предупредить вас насчёт змеи. Видите ли, чёрный и зелёный цвета всегда олицетворяли смерть, страдания и все остальное ужасное. Удивительно, что в себе смешал эти цвета чудесный камень брошантит, в честь которого и названа наша змейка. Как я говорил, её яд несёт смерть и адские мучения, о которых я, пожалуй умолчу. Боюсь представить, что испытал ваш отец. Вы же не хотите тоже скончаться в муках, мисс Роуз? Отправляю подарок, который должен напоминать вам об осторожности и бдительности, которые непростительно утратил ваш родитель". Взяв коробку, я сначала не хотела её открывать. Меня потрясло, что мистер Грэйсив узнал обо всех, кто помог мне вернуть состояние. Бедная миссис Вуд! Меня вообще напугало это письмо своей странностью и наигранностью. Что всем этим хотел сказать Аллан? Открыв подарок, я вскрикнула и отбросила его в сторону. Из коробочки со звоном выкатился брошантитный браслет в виде змеи.