Двое не спят

      Красно-жетлые трибуны зашлись криком. Даже не криком — они просто орали, но Аня ничего не слышала. Вокруг девушки будто образовался собственный вакуум, все было смазано. − Анна, пошли. — вывела девушку из оцепенения защитница команды Косинова.       Райман молча поплелась за ней. До нее медленно начинало доходить, что она только что разрушила все, о чем мечтала. К чему столько лет шла. Ради чего разбивала ноги в кровь каждый день. Слезы потекли ручьями по щекам, но Аня даже не пыталась их скрыть. Ей было плевать, что на это смотрит буквально весь мир. Абсолютно плевать. А все из-за него… Она подняла глаза на трибуны, но Криштиану там не было. Уехал. Не дождался. Все напрасно. Новая волна боли накрыла девушку с головой. Она не знала, как выдержала финальное рукопожатие с испанками.       Наконец, все формальности были соблюдены и девушки были свободны. Сборная России в абсолютном молчании отправилась в свою раздевалку. Выглядели девушки как свора побитых собак. Они просто расселись кто куда и молчали. Не хотелось ни переодеваться, ни говорить, ни отдыхать. Ничего не хотелось.       В раздевалку зашел Лаврентьев, но никто даже не обернулся. Наверное, оно и к лучшему — выражение лица главного тренера не предвещало ничего хорошего. − Ну что ж, леди, время подвести итоги. — тихо начал он. Никто не поворачивался, но он прекрасно знал, что каждая слышит его. — Итоги неутешительные. Я бы даже сказал, отвратительные. А самое обидно, что причиной всему явно стали неспортивные причины. Девушки, − его голос слегка дрогнул, но он справился. — Я ведь прекрасно знаю, на что вы способны. Я прекрасно знаю, что вашего таланта вполне могло хватить, чтобы разделать этих испанок под ноль. Но вы этого не сделали. Не потому, что слабые футболистки. А потому, что много думали не о том. А тут я бессилен. Надеюсь, это поражение станет для вас хорошим уроком. Вы все остаетесь смотреть чемпионат до конца. Ведь ваши номера были оплачены вплоть до финала, но, видимо, зря, — он хотел добавить еще что-то, но не стал. Оглядев подопечных, он молча вышел прочь из раздевалки. Чтобы девушки не увидели, как у него самого на глазах выступают слезы обиды. − Ну что, довольна? — вдруг грубо нарушила тишину Оля. Она обращалась к Ане. Та подняла голову. По глазам было видно, что сейчас ей можно говорить любые вещи. Она была не в состоянии себя защитить. − Чем? — сипло спросила Райман. − Все, что случилось сегодня, твоя вина! Все, абсолютно все! Ты лезла в наши жизни, указывала, что делать, а сама-то! Ты думаешь, никто не знал, что ты путаешься с Роналду? Да все знали, наивная девчонка! Все это видели. Все видели, как ты сегодня только и делала, что пялилась на трибуны. А то, как ты поступила со мной и Озилом?! Тут, я думаю, даже говорить нет смысла, ты сама понимаешь, насколько это мерзко и глупо, уж с твоей-то стороны. И истинные причины пропуска тренировок все знали, кроме Лаврентьева. Мы, как могли, покрывали тебя перед ним. Верили, что ты справишься. А ты не справилась. Мы ошиблись в тебе, − Оля вложила в эти слова всю свою обиду на Анну. Обиду за поражение. Обиду за Месута.       Ане хотелось что-то сказать, но она не могла придумать ответ. Все было правдой, все Олины слова — от первого до последнего. Она всегда думала, что знает все лучше всех, что она сильная, стойкая, сможет справиться со всем. А оказалось, что нет. Она слабая. Она наступила на те грабли, что пророчила Оле. Она… Девушка встала и молча вышла из раздевалки. Никто не попытался ее остановить. Команда не могла простить Анну так быстро.       Она же отправилась к тренеру. Лаврентьев сидел у себя в номере и тупо смотрел в стену. Стук он услышал только с третьего раза. − Войдите, − крикнул он, выйдя из оцепенения. – А, это ты. — Взгляд его снова потух. — Входи. − Тренер, я хотела с вами поговорить… − она присела на краешек стула напротив Лаврентьева. − Что ж, говори, − бесцветным голосом отозвался тот. − Я…я понимаю, что во всем виновата я. И я вела себя как глупая девчонка, а не капитан команды. Поэтому, я думаю, будет справедливо, если я сниму с себя капитанскую повязку… − Аня тихо положила на стол красную ленту. − Ты серьезно думаешь, что этого хватит? — Лаврентьев посмотрел на нее с таким злом, что она отодвинулась подальше от тренера. Его глаза наливались яростью. — Пойми, Райман, я в курсе всего! Вы думаете, что я ничего не знаю! В курсе Роналду, в курсе истории с Ольгой и этим несчастным Озилом! Так нельзя, Райман, нельзя! Если требуешь чего-то от других, будь добра соответствовать! Поэтому повязкой ты не отделаешься. Ты очень подвела меня, Анна Райман. И поэтому, − он немного осекся, но нашел в себе силы продолжить. — Поэтому ты больше не сборной.       Аня закрыла глаза. Собрала все силы, чтобы не заорать, не зарыдать, не крушить все вокруг. Она молча наклонила голову, уставившись в пол. На коленки закапали соленые капельки. − Прости меня, Аня, но я не могу иначе. Это слишком серьезный уровень, чтобы спустить это на тормозах. Это слишком серьезные ошибки. Прости. Я ведь помню, как нашел тебя во дворе, среди парней, маленькую, но такую упрямую. Помню, как стал тренировать тебя, как радовался твоим успехам, как мечтал о том, как выстрелит твой талант. Я привел тебя сюда. А теперь… Вспоминаю «Тараса Бульбу» − «Я тебя породил, я тебя и убью«… Анна встала и посмотрела мужчине в глаза. Ее лицо было залито слезами. − Простите, если сможете, − пролепетала она и пулей выбежала из номера тренера. Это было вовремя — у самого несгибаемого Лаврентьева по щеке катилась скупая мужская слеза. Он чувствовал себя так, будто только что убил своего ребенка.       Райман же пришла в свой номер и стала собирать вещи. Она не может остаться смотреть чемпионат, физически не может. В мире не было ни одного человека, ради которого она могла бы остаться. Да никто и не станет держать ее. Аня остервенело швыряла вещи в чемодан, будто они были во всем виноваты. В голове стучал вопрос «а что же дальше». Она села на кровать в оцепенении. Аня прекрасно понимала, что дальше — покаяние перед матерью и попытки поступить в ненавистный МГУ. Разве этого она хотела? Разве об этом она мечтала? В дверь постучали, и Ане пришлось сдержать новый порыв слез. Девушке так хотелось, чтобы это был тренер, который пришел сказать, что передумал. Но нет. На пороге стоял Лео Месси.