С четверга на пятницу...

      - Смерть Христова! Что за день сегодня проклятый, - провозгласил герцог Анжуйский, когда чуть не упал на входе в комнату Бюсси, зацепившись носком ботфорта за порог.       - Я вижу, вы не в духе, монсеньор? Что-то случилось? - заинтересованно осведомился граф, оторвавшись от чтения и поднимаясь на ноги в знак почтения к вошедшему.       - Проклятье какое-то, - раздражённо ответил принц, запирая за собой дверь, и проворчал себе под нос: - Чтоб ты провалился вместе со своей пятницей, Генрике...       Бюсси, обладавший крайне острым слухом, услышал всё до последнего слова, но сделал вид, что уловил только конец фразы.       - Пятница? Бога ради, монсеньор, чем вам пятница-то не угодила?       Принц, убедившись, что в лице Бюсси наконец обрёл уши, готовые принять на себя его душевные излияния, облокотился о каминную полку и с волнением начал свой рассказ:       - Ты же знаешь, Бюсси, что с некоторых пор у моего брата вошло в обыкновение проводить обряд самобичевания каждую пятницу. И ровно с тех самых пор каждую пятницу мимо моих окон шествует процессия миньонов, этих напомаженных болванов, во главе с Его Величеством. И всякий раз, проходя мимо моих окон, они разражаются громогласным хохотом, а то и чего похуже выкинут. Чёртовы попугаи! И этот Шико, этот мерзкий шут...       - Ну слава Богу, монсеньор, а то я уж было подумал, не стали ли вы приверженцем пятничных традиций, - прервал герцога Бюсси, беззаботно смеясь. - Только и всего? Монсеньор, уверяю вас, выходки миньонов не стоят такого внимания. Я бы на вашем месте предпочёл думать о более приятных вещах. В самом деле, день-то какой прекрасный выдался!       - В том-то и дело, что день с самого утра не задался, - буркнул Франсуа, побарабанив пальцами по резьбе каминной полки. - Завтрак был просто отвратительным - уж не знаю, где повара черти носили, но то, что мне подали на блюде и назвали перепелами, не со сковороды сняли, а из камина вынули. Как прикажешь такое есть? Не поверишь, Бюсси, но я был так зол, что схватил эту чёртову дичь и вышвырнул в окно! И надо же было случиться так, чтобы именно в этот момент внизу проходило треклятое миньонское шествие...       Бюсси слушал герцога, последними усилиями воли стараясь сохранять на лице каменное спокойствие. Франсуа тем временем вошёл в раж и продолжал делиться утренними событиями:       - Признаться, Бюсси, я даже восторжествовал, когда угодил в лоб самому омерзительному из них...       - Д'Эпернону? - подсказал граф, потирая усы, чтобы скрыть улыбку.       - Именно! Он взвизгнул так, что вся процессия остановилась и перестала хлестать себя по спинам. Готов поклясться, что в эту минуту причиной их идиотского хохота был не я. Но тут я отчётливо услышал чей-то голос, который не упустил случая съязвить, что цыпочки из покоев герцога Анжуйского так и летят во все окна!       - Смерть Христова, неслыханная наглость! - воскликнул Луи, уже почти не сдерживая хохота. - Что же вы на это ответили, монсеньор?       - Каюсь, Бюсси, я жаждал мести, и попадись виновник мне на глаза, я бы непременно запустил ему в голову тарелку. Я почти уверен, это сказал самый ядовитый из них...       - Келюс? - снова уточнил Бюсси сквозь очередной приступ хохота, так и рвавшегося наружу.       - Он самый! - горячо воскликнул Франсуа. - Если, конечно, это не был мерзкий шут моего братца, Шико. Но что уж говорить, сразу я не разобрал, кто это был, и это единственное, что помогло мне выйти из конфуза с достоинством. Я закрыл окно, чтобы не видеть эти наглые рожи и не слышать их насмешек, и хотел было удалиться, как вдруг явился главный ловчий Его Величества...       - И что?       Герцог резко прервал свою пылкую речь и посмотрел куда-то в сторону, сверкая глазами. Бюсси насторожился. Такое молчание могло говорить больше любых слов: речь шла о графине де Монсоро. Самая нежелательная тема для разговора...       - Я же говорил, Бюсси, что сегодня не мой день! С самого утра какая-то чертовщина, со всех сторон жди неприятностей... Так и норовят свинью подложить. Ах да, о свиньях! Сегодня ночью я видел более чем странный сон: огромная свинья, вся в пятнах, точно глобус, ворвалась в мои покои со своим выводком и перевернула всё вверх дном. Всё, всё до основания...       - Свинья, говорите? - Луи вдруг прекратил смеяться и посмотрел на герцога совершенно серьёзно. - Кажется, монсеньор, ваш сон и вправду более чем странный, и в самом деле многое предвещает..       Брови Франсуа удивлённо поползли вверх, а чёрные глаза навыкате сделались ещё больше.       - Что с тобой, Бюсси? Давно ли ты стал верить в сны?       - Отчего же не верить, когда они не лишены доли смысла, - уверенно заявил граф, не моргнув глазом. - Да к тому же, сегодня пятница, а всем известно, что сны с четверга на пятницу - вещие.       Франсуа не мог не верить Бюсси, считая его выгодным другом и союзником как человека сведущего во многих вопросах, тем более, когда тот говорил так убедительно. Сам же Луи мысленно обрадовался, что герцог не заподозрил никакого подвоха в его замыслах, и снова заговорил:       - Я кое-что слышал о снах ещё в далёком детстве от своей кормилицы. И насколько мне известно, свинья во сне, да ещё с выводком - это верный знак, который предвещает скорую женитьбу.       - Да в уме ли ты, Бюсси? - вскричал принц и порывисто тряхнул головой, звякнув серьгой в ухе. - Какая, к дьяволу, женитьба? Это, уж прости, пока что никак не входит в мои планы!       - Но со знаками свыше не поспоришь, монсеньор, - Луи, улыбаясь, покачал головой. - Там уже всё давным-давно предначертано. Изменить это, увы, не в наших силах...       - Да полно, Бюсси! - вспыхнул герцог, и его губы задрожали, словно от обиды. - Ей-богу, сам Флорентиец, мэтр Рене, обзавидовался бы твоим речам. На кой дьявол мне всё это нужно?       Луи под страхом пытки не стал бы озвучивать вслух то, что на самом деле думал по поводу необходимости женить герцога. Вслух же он ответил ему в том же духе:       - Посудите сами, монсеньор: вы, как известный знаток и любитель прекрасной половины человечества, разве не хотели бы иметь рядом с собой постоянную подругу жизни? Нежные ручки, готовые приласкать в любую минуту, стоит вам лишь пожелать, сладкий голос, который будет единственно воспевать ваше имя...       - Точно, заболел, - констатировал Франсуа, в ужасе разглядывая Бюсси. Тот же невозмутимо продолжал, приблизившись к герцогу и неотступно глядя в его ошарашенные глаза:       - В самом деле, что дурного в том, чтобы заполучить прелестную жёнушку и жить в своё удовольствие? Тратить на неё, сколько заблагорассудится, блистать при дворе, затмив - да, да! - самого короля и его августейшую супругу! Утереть носы этим напыщенным павлинам, столь ненавистным вам королевским миньонам, заставить самого Шико позеленеть от зависти!.. Ну? Скажете, плохую картину возможного будущего я вам нарисовал, монсеньор?       Герцог как приоткрыл рот, пытаясь что-то вставить в словесном потоке Бюсси, так и застыл на месте, и верно, напоминал бы собой древнегреческую статую, если бы не выражение лица, весьма далёкое от античности. Он то краснел в тон своему камзолу, то бледнел, покрываясь потом, а на его лице появлялись то возбуждённый интерес, то неподдельный ужас. Что же касается графа, то он, тонкий дипломат по своей натуре, не мог не знать, что отличительными чертами нервозных Валуа были суеверность и излишняя впечатлительность. И теперь он играл на них, как только мог.       - Ну, Бюсси... Раз уж ты так твёрдо уверен, что можешь как нельзя лучше устроить мою судьбу, то может быть, и имя моей так называемой Судьбы потрудишься назвать?       - Охотно, монсеньор! - с улыбкой ответил Бюсси, успев уже не на шутку раззадориться. - Вот взять, скажем, мадемуазель де Тариньи - чем она не похожа на описанную мной барышню? Пусть она не королевских кровей, к сожалению, но какая женщина! Признайте, монсеньор, вы ведь со мной согласны?       Глубоко в душе Луи восторжествовал, и это нахальное злорадство вполне отчётливо читалось по его глазам, в которых тут же заплясали лукавые чёртики. В самом деле, отличный повод воспользоваться случаем и заодно отыграться на Габриэль де Тариньи, которая безуспешно пыталась обворожить его на глазах приличного количества народу. Экая великая соблазнительница да искусательница! Мало ей, видать, показалось герцогского особого расположения - ну ничего, посмотрел бы он, Бюсси, что бы она запела, если бы этот лакомый кусочек предложили ей в распоряжение целиком и полностью. На деле этого, разумеется, так и не произошло бы, но сама затея выглядела бы ох как забавно...       - Ты спятил, Бюсси! - сорвавшимся голосом вскрикнул Франсуа. - Какая, к чёрту, Габриэль? Какая женитьба? Сговорились вы, что ли? Сначала этот проклятый ловчий целый час осаждал меня уговорами на время отойти от всех дел и заняться благоустройством собственной семьи - с таким лицом и таким тоном, как будто всё время хотел при этом добавить: "Чтобы голова не шалила"... Но ты-то, Бюсси! Вот уж от кого не ждал! Теперь и ты несёшь какую-то околесицу...       - Но ведь сон, монсеньор! С четверга на пятницу... Кстати, вы говорили о нём господину де Монсоро?       - Не говорил, - выдохнул герцог и немного попритих. - По-твоему, я похож на сумасшедшего, чтобы каждому встречному это рассказывать?       - Ну, честно говоря, пока не очень похожи, - успокаивающе кивнул Бюсси. - Но тогда ведь неспроста он именно сегодня завёл этот разговор, не находите? Всё верно, монсеньор, всё сходится, сон-то был вещий...       - Сон... вещий, - растерянно пробормотал Франсуа, окончательно сбитый с толку, и отёр пот со лба. - Смерть Христова, я так с ума сойду...       - Успокойтесь, монсеньор, не стоит так волноваться из-за этого, - миролюбиво произнёс Бюсси, - в конце концов, это выгодно, тем более, для человека вашего положения... Ну, будет вам расстраиваться, жизнь прекрасна! И день сегодняшний, как я уже говорил, слишком хорош для того, чтобы провести его в такой печали...       - Ты прав, Бюсси, - согласился принц, уже бодрее встряхнув головой, - конная прогулка на свежем воздухе была бы сейчас очень кстати.       Не успел Бюсси ответить, как из-за двери сначала послышался стук, а затем появилось хорошенькое личико камеристки Екатерины Медичи.       - Прошу прощения, я слышала, Его Высочество здесь...       - Ба, монсеньор, да вы же совсем забыли! - покачал головой Бюсси. - У вашей матушки, Её Величества, сегодня именины, и вы приглашены на торжественный ужин. Вам хотят об этом напомнить, не так ли?       Молоденькая камеристка радостно закивала, просияв улыбкой.       - Именно так! А ещё Её Величество просили непременно передать, что к ужину будет зажарен лучший поросёнок, и что вам предстоит какой-то очень важный, решающий разговор... О Господи, вам плохо, Ваше Высочество?