***
Кэролайн Форбс всегда была сильной и независимой девушкой. Она терпеливо вытаскивала Клауса из разных передряг, которые начинались, к примеру, в казино, а заканчивались в тесной комнатке с металлическими решетками и в оранжевой форме. Последние годы она терпеливо сносила всех его подружек, с которыми он либо спал одну ночь, либо спал по нескольку лет. Она терпела даже Камиллу, борясь с желанием хорошенько разукрасить ей лицо и зареветь горькими крокодильими слезами. Долгое время Кэролайн Форбс оставалась сильной, независимой и бесчувственной, как думали окружающие, стервой, но сегодня железная леди была морально убита. Кэролайн влетела в особняк и, закрыв дверь в свою спальню на замок, плюхнулась на огромную двухместную кровать и горько заплакала. Она громко всхлипывала и судорожно хватала воздух не заботясь о том, что подумают остальные. Ей дико не хватало рядом самого любимого человека, хоть он и предал ее, как ей казалось. И очень жаль, что Форбс не знала правды. — Кэрол, дорогая, можно мне войти? — мягко постучала в дверь миссис Майклсон-старшая. — Прости, Эстер, не сейчас. И… не называй меня «Кэрол». Как угодно, но только не так, — Форбс зарыдала пуще прежнего, ведь так ее любил называть Клаус, и от этого прозвища на душе скребли кошки. — Не надо, Эстер. Ей просто нужно время. Она очень его любит, ей важно знать причину их расставания, а она не знает. И никто не знает. Дай ей время, — Кэтрин была как всегда серьёзной и рассудительной. — А если она что-то с собой сделает? — взволнованно спросила свекровь. — Кэр не дура, она не станет что-то делать с собой. Я знаю её как себя, — с уверенностью сказала Кэтрин.***
тем временем в больнице — Да, спасибо, Эндрю, ты очень помог. С меня причитается, — Майкл закончил разговор. — Ну что ж, братцы-молодцы. Клауса видели в Токио и, по словам моего друга, он был не один, а вместе с Финном. — Токио? Серьезно? — скривился Деймон. — Ник ненавидит Японию и все, что с ней связанно. Это какая должна быть причина, чтоб он туда полетел через пол планеты, да еще и с Финном? Воссоединение семейства? Внезапно вспыхнувшая братская любовь? — продолжать сетовать Сальваторе-старший. — Видимо, очень веская присина. Звони в аэропорт, Стефан — бронируй нам билеты на ближайший рейс до Токио, — распорядился Майкл.***
тем временем в Токио, Япония — Ты понимаешь, что лишаешь меня самого дорогого в жизни? — Клаус срывался на крик. — Это и есть моя цель, братишка. Если мисс Форбс не со мной, то она ни с кем, — Финн ухмыльнулся, делая глоток кофе. — Меня тошнит от этого запаха, понял? Пошёл ты к черту, Финн Майклсон! — Клаус выхватил из рук брата чашку с горячим ненавистным ему напитком, который так страстно любила Кэролайн, и плеснул прямо в лицо, после чего принялся «драть ему задницу», пока Финн не отключился. — Ты мне не брат! У тебя нет ничего общего с нашей семьёй! — кричал Никлаус. — Я тоже на многое пойду ради любви всей своей жизни, — Майклсон покинул дом, захватив с собою немало наличных, единственную связку ключей от дома, в котором они поселились, и свой телефон, который брат у него изъял. Сев в такси и включив средство связи, Клаус увидел, пожалуй, сотню пропущенных от Кэролайн и своих друзей, родственников и родителей. Решив, что лучше всего будет поговорить с лучшим другом Деймоном он набрал его номер. — Дей, не смей вешать трубку и слушай меня внимательно! Я никого не предавал — ни тебя, ни тем более Кэролайн. Финн угрожал, что если я не выполню его приказов, его люди убьют Форбс, а этого я допустить никак не могу. Я подбросил ей в чемодан письмо с объяснением, но не знаю, нашла ли она его. Все, дальше не телефонный разговор, я вылетаю домой. Ждите, — Клаус повесил трубку прежде, чем ошарашенный Сальваторе успел сказать слово. А если честно, он просто боялся реакции Деймона, поэтому и ответа дожидаться не стал.***
Нью-Йорк — Это был Клаус. Собственной персоной, — и Сальваторе-старший пересказал все слова лучшего друга. — Майкл, звони Кэролайн и скажи о письме! Она сто процентов его не читала! Набрав номер Форбс и подождав несколько гудков, Майкл услышал в трубке еле слышное «алло». — Кролик, нет времени объяснять, просто найди в чемодане письмо — оно от Клауса, с объяснениями. Он уже вылетает домой. — С-серьезно? Спасибо, Майкл! — Форбс бросила трубку и, судя по всему, убежала на поиски письма.***
Особняк Майклсон-Сальваторе — Где же ты… Чёрт, вот! Нашла! — Кэролайн принялась разворачивать конверт с надписью «Любви всей моей жизни». «Моя любимая, дорогая Кэрол. Я тебя очень люблю и ухожу только по этой причине. Финн шантажировал меня тем, что если я не брошу всё и не улечу с ним, его люди тебя убьют. Прости, дорогая, у меня не было выбора. Пожалуйста, постарайся это пережить. Письмо желательно сожги. Не могу много писать, в любую секунду может войти этот поганец и я лишусь последней возможности тебе всё объяснить. Обещаю, я всеми силами постараюсь найти лазейку и обязательно вернусь. Ни за что тебя не брошу. Прошу, только жди меня, и я вернусь. С любовью, навеки твой Ник.» — Господи… Ник, миленький… Я дождусь! Дождусь! — Форбс вылетела из спальни с письмом, спеша рассказать все подругам и Эстер. — Слава богу! Я-то уже подумала, что братец предатель, а он, оказывается, из любви это сделал… Говоришь, папа сказал, что он уже вылетает? — Ребекка была ошарашена рассказом и радовалась тому, что ещё один брат не предал семью. Остальные сидели молча. — Да, вылетает. Господи, я его увижу… Эти две недели без Ника — просто сущий ад… — Кхм, Кэр… А как же Тайлер? — «ненавязчиво» поинтересовалась Елена. — Тайлер… Он хороший, правда, хоть это и удивительно звучит. Я чувствую, что у него что-то есть ко мне, но заходить с ним за пределы дружбы не собираюсь. Нужно сказать ему всё, как есть. Не хочу врать. На следующий день Кэролайн всё объяснила Тайлеру. Парень нелегко принял информацию о том, что Клаус возвращается, но он желал Форбс счастья и понимал, что с ним она его не получит. Если любишь — отпусти. Это и пришлось сделать Локвуду. Все отношения порой должны пройти испытания на прочность — и Кэролайн Форбс прекрасно это знала. С Финном отношения не выжили в испытаниях, а вот с Клаусом, похоже, очень даже. Осталось лишь немного подождать. Совсем чуть-чуть.