С возвращением!

- Рейс четыреста тридцать один из Лиона совершил посадку, - послышалось в огромном терминале местного аэропорта.       Лиза Филатова, держа за руку четырехлетнюю дочь, пыталась прорваться сквозь толпу людей с чемоданами и каталками. Вокруг было шумно, а тридцатиградусная летняя жара, казалось, пробралась в здание и поглотила все прохладные уголки, оставив после себя духоту.       Женщина вместе с дочкой, добравшись, наконец, до места встречающих, начала нервно всматриваться в полупрозрачные двери, отделявшие их от ожидающих своих чемоданов приезжих. Из этих же дверей начали выходить первые пассажиры. Некоторых из них радостно встречали родные и, уже вместе, они отправлялись домой.       Елизавета посмотрела на маленькую дочь, которая держала в руках плюшевого медвежонка, подаренного ей отцом, и подобно матери увлеченно наблюдала за, то открывающейся, то закрывающейся, дверью. Внезапно малышка спросила: - А папа Жак сводит меня в цирк? - Сейчас он придет и ты сама у него спросишь, Солнышко, - ласково сказала Филатова, погладив Валери по голове. Она все больше внешне стала напоминать Жака: своей улыбкой, глазами и даже жестами.       Валери вдруг радостно подпрыгнула, показывая куда-то пальчиком и побежала вперед. Подняв голову, Лиза увидела двух знакомых и дорогих ей мужчин. Один, Жак Паскаль, держал в руке небольшую дорожную сумку, раскрыв руки для объятий, когда дочь побежала к нему. А второй...       Земцов стоял напротив, опираясь на трость, и смотрел на счастливую Валери, которая находилась уже в объятиях Жака, а потом поднял взгляд и встретился глазами с Филатовой. Она, видимо, не решалась сама подойти к Земцову, поэтому он сам сделал несколько шагов навстречу, не замечая ничего вокруг, кроме хрупкой фигурки женщины, одетой в легкую белую майку и длинную салатовую юбку. - Вот я и дома, - тихо проговорил он, подойдя почти вплотную. - С возвращением! - также тихо, что ее слова мог слышать только он, сказала Филатова и порывисто обняла его, так что Земцов мог чувствовать запах ее духов, по которому очень скучал те несколько недель в Лионе, где ему сделали операцию, и обнял своего начмеда в ответ. - Лиз, мы с Вале'ги г'ешили с'газу же отп'гавится в ци'гк и п'говести в'гемя вместе, - радостно сообщил Жак, подойдя к ним и вынуждая разомкнуть объятия, чтобы тоже поприветствовать Филатову. - Хорошо, только у меня был готов обед к вашему приезду...- замялась Лиза, не желая расставаться с дочкой, но в то же время мечтая провести еще хоть немного времени наедине с Земцовым. За время его отсутствия она очень соскучилась по коллеге. - Уве'гаю тебя, наш д'гуг Платон очень голоден. Я ведь поел в самолете, а он не п'гит'гонулся к еде с самого ут'га, - поспешил отвлечь Лизу от дочери мужчина, а Земцов, который собирался что-то возразить, был сразу же перебит Лизой: - В самом деле, Платон Ильич, поехали ко мне. Отпразднуем ваше возвращение и заодно поделитесь своими впечатлениями о зарубежной медицине!       На это он возражать не стал, да и не хотел. Все четверо последовали к выходу из аэропорта, где Жак вместе с Валери, сев в такси, помчались прямиком на представление в цирк.       А коллеги прошли к машине Филатовой и отправились к ней домой. Зная Лизу несколько лет, Земцов был абсолютно уверен, что ее дом наполнен уютом, просто потому, что у этой женщины по-другому быть и не могло, даже не смотря на то, что Лиза много времени проводила на работе.       И он ни капли не ошибся. С виду это была простая трехкомнатная квартира, не слишком богато обставленная, но обустроенная со вкусом. В коридоре, где Платон оставил свой чемодан, он заметил несколько висящих в рамке детских рисунков. А на соседней стене висел черно-белый рисунок, на котором изображены две руки с переплетенными пальцами - мужская и женская. - Не знал, что вы рисуете, - указывая на работу, сказал Земцов. - Я не рисую. Это подарок от... одного хорошего человека.       Филатова пригласила его на кухню, где уже был накрыт стол. Хозяйка принялась готовить блюда к подаче, страстно желая, чтобы Земцов оценил ее старания. А он, в свою очередь, достал бутылку вина, специально привезенную из Франции.       Платон Ильич искренне наслаждался запеченным картофелем и курицей, вспоминая, что в последний раз ел вкуснейшую домашнюю пищу еще до того, как развелся с женой. Не желая лишний раз думать о прошлом, он откинул эти мысли и разлил вино по бокалам. - Вы изменились, Платон Ильич, всю дорогу шутили, улыбались, - лукаво произнесла Лиза, отпив немного. Бордовая жидкость ударила в голову чуть сильнее, чем оба ожидали, но это помогло им наконец расслабиться. - Когда тебя не мучает постоянная боль, ты в любом случае будешь по-другому относиться к жизни, - задумчиво ответил Земцов. - Я многим вам обязан, Елизавета Юрьевна. - Да бросьте! Я уже говорила, что делаю это в интересах больницы, как начмед, - отвела взгляд Лиза. - А я уже говорил, что вы зачем-то мне врете, - поставив свой бокал, прищурил глаза мужчина.       Она смутилась, уткнувшись взглядом в тарелку, но ответила тихим голосом, чувствуя себя провинившейся школьницей: - Вру.       Оба замолчали на некоторое время, прежде чем Лиза вдруг встала со своего места и тихо спросила: - Теперь вы уедете за сыном в Томск? - Да. Но прежде я должен закончить еще одно дело здесь, - серьезно сказал Платон. - Какое? - женщина непонимающе повернула к нему голову.       Он не ответил, а спокойно встал напротив Лизы и, прежде чем наклониться к ее губам, сказал: - Самое важное в жизни.       Долго насладиться мгновением им не удалось, ибо в дверь позвонили и Лиза оторвалась от нежных губ и, виновато улыбнувшись, ушла в коридор. - Ци'гк сегодня зак'гыт, до'го'гая Лиз! - вскинул руками Жак, как только вошел в квартиру, а за ним вбежала радостная Валери, уже успевшая где-то испачкать платье, выкрикивая: - Мама, можно мне ночевать сегодня у папы Жака?       Попытавшись собрать мысли в голове, не без капли сомнения Лиза ответила: - Если ты хочешь...       И, получив в ответ умиляющий взгляд малышки, отправилась в комнату дочери, чтобы собрать ей вещи.       Когда отец и дочь покинули квартиру, Филатова смогла наконец вернуться к ожидавшему ее Платону и, по-хозяйски усевшись к нему на колени, сжала широкую ладонь мужчины и заговорчески улыбнулась: - У нас свободен весь оставшийся вечер. Кажется, мы остановились на чем-то важном...