Suffocation

Я вспоминал... Стоило только закрыть глаза, и всё до мельчайших деталей... запахов, звуков... своих и чужих криков. Своих и чужих. Криков. До мельчайших деталей... Это всё во мне – оно до сих пор живо, сидит где-то там, прочно въевшись в подкорки сознания, прячется в памяти и выходит... выползает из темноты. Вытекает дёгтем из неосвещённых углов комнаты, прячется в моей тени – постоянно волочится следом. Не сбежать. Толку-то срывать дыхание, убегая без оглядки, стирая ноги? Толку-то прятаться в свете ламп и фонарей от того, что всегда найдёт тень? Дождётся ночи? Разве можно сбежать от того, что является частью самого тебя? Я вспоминал... Хотел я того или нет, но это преследовало меня всюду. След в след шагало за мной, наступая на пятки, обдавая смрадным дыханием затылок. Оно жило за меня моей жизнью. Оно выживало меня из моего тела, оно – убивало. Оно хотело, чтобы я умер. Но, кажется, я умер ещё тогда... Не закрывать глаза. Не думать. Не чувствовать. Глубоко вдыхать – табу. Дымно. Дымно – гарь и пепел напополам с воздухом... Невозможно глотать – обжигает горло, лёгкие. Стягивает, давит. Не вдохнуть – не выдохнуть. Невыносимо жжёт глаза – веки будто иссохшие, обожжённые, не свои. И тело – чужое, совсем не слушается. Только руки чьи-то продолжают крепко стискивать мои плечи, и голос надрывающийся, громкий... зовёт? Нет, нет! Это было намного позже, а раньше... что раньше было?.. Не думать. Не чувствовать. Не вспоминать. Грохот. Сильный, оглушающий. До крови из ушей. Не думать! Резкий рывок – вниз или вверх? Больно. Спиной по перилам на стенке лифта. Больно. Что-то с силой ударяет в бок. Больно. Отшибив руку, под тяжестью упасть на пол. Не чувствовать! Мигающая лампочка на потёртом потолке лифта. Чёрные пятна перед глазами. Всё чёрное, белое, чёрное.. Красное... Густые бурые капли на полу. Не вспоминать! Непрекращающийся звон в ушах. Шелест. Грохот. Что случилось?! Случилось-то что?.. Просто заткнись, Кибом. Заткнись! Не чувствовать, ты помнишь?! Не думать... И обидное самое – курить никак. После сигарет хочется выпотрошить собственные лёгкие. Но я курил. Курил много, до головокружения – до тошноты. До той минуты, пока меня не накрывало пеленой паники, пока ноги на автомате не уводили из пропахшей никотином квартиры. Недокуренные не затушенные сигареты на полу кухни, сшибленный впопыхах стул, двери нараспашку... босиком по шершавым ступенькам этаж за этажом вниз... Каждый раз... Голыми ногами по асфальту. Голыми ногами по промозглой земле. Я никогда не понимал, куда меня несло, пока в конце концов не останавливался на месте со стёртыми в кровь пятками. Не понимал, как не понимаю и сейчас – почему всё ещё продолжаю вспоминать. Думать-думать, закрывать глаза – видеть, чувствовать. И – задыхаться. Казалось бы, проще некуда – отпустить. Но тот неподдельный страх, что мне довелось пережить, кажется, навсегда смешался с моей кровью. Приспособился, мутировал – прочно засел в каждой моей клеточке и теперь подчинял тело и разум себе. И я чувствую... Постоянно чувствую этот противный взгляд на себе, его липкие, вымазанные сажей пальцы на своей шее... чувствую, как стекают за шиворот маслянистые капли. Я и точно знаю, какого они цвета. Они всегда – красные. Багряные. Почти что чёрные. Как запёкшаяся чужая кровь, украсившая язвами мои руки почти до локтей. Дышать. Превозмогая боль, сдерживая тошноту. Дышать – набирать полные лёгкие воздуха. Чистого. Холодного. Преддождевого. Дышать – пытаться почувствовать себя живым. Только... всё равно. Даже так кажется, что гарь – этот смрад – везде, во всём воздухе. Дыша-... Не дышать. И не... думать. Думать – непрерывно. Против собственной воли. Помнить. Всё до мельчайших деталей. Звуков. Чужих и своих... криков. Господи... кто-нибудь... убейте это в моей голове!