***
По палубе «Чёрной Жемчужины» пронёсся истошный вопль капитана Воробья, вылетевшего из трюма как из пушки. Перепугав всю команду и окончательно сбив с толку, Джек заперся в каюте, отчаянно ища хоть какие-то остатки рома. — Что произошло? — прозвучал спокойный голос. Джек от испуга вскрикнул и мгновенно обернулся, одновременно вытаскивая пистолет и саблю. Увидев Жемчужину, он нервно выдохнул, убирая оружие, и спросил: — А ты разве не знаешь? Уже много дней хранительница корабля не давала о себе знать. Джек Воробей успел обдумать всякое — и хорошее, и плохое, и самовлюблённое, и вполне резонное, но меж тем совершенно не хотел признаваться самому себе, что тёмными ночами порой ждёт её внезапного появления. Теперь у пирата в голове мелькнула мысль, что эта дева, кем бы она ни была, может помочь с выпутыванием из тех неприятностей, в которые ему не посчастливилось вляпаться: не просто же так она явилась! Жемчужина приподняла плечо и уставилась на пирата не моргая. Воробей с чего-то вдруг всерьёз задумался, а нужно ли ей это, моргать? Да и дышать. Дьявольские иссиня-чёрные глаза глядели прямо, но смотрели сквозь. Джек прилип взглядом к её груди, пытаясь угадать под лёгкими тканями вдох и выдох, но вот выдержать долго под её взором не смог и вкрадчиво уточнил: — Разве не знаешь? Бездонные глаза обратились к затянутому ночной темнотой окну. — На море спокойно, — точно далёкое эхо отозвался ровный голос, — хоть на востоке бушует шторм. Там гибнет рыбацкая шхуна… Я наблюдала, как ползёт туман. В безлунную ночь я совершенно обо всём забываю. — Воробей закатил глаза и недовольно фыркнул. Жемчужина медленно моргнула, и взгляд её стал осмысленнее. — Верно, это не моё дело… — Нет уж! — громко перебил кэп. — Тут дело как раз в тебе! — Мистерия резко глянула ему в глаза, отчего по спине пирата пробежал нервный холодок. — Дэйви Джонс за долгом явился, — хмуро пояснил Джек, раскрывая ладонь с чёрной меткой. Жемчужина смотрела долго. В её облике происходили какие-то невидимые изменения, черты лица словно бы ожесточались, и с каждой секундой она всё более становилась похожей на деревянную статую: прекрасную, но бездушную. Пирату было неведомо, что в её глазах плясало отнюдь не пламя свечей, что полыхали они небывалым, бессильным гневом. — Ты идёшь к суше. Это верный путь. Там кракен тебя не достанет, — наконец проговорила дух. Джек поперхнулся на середине вдоха. — Вот как? Ты знаешь про кракена? — оживился он, заматывая ладонь куском ткани. — Условия твоей сделки, — дух подняла на него взгляд, — как у всех? Воробей развёл руками с самоуверенной улыбкой на губах: — Ненасытный дьявол жаждет моей грешной души. — Тогда твой единственный шанс спастись — сойти на берег и никогда не возвращаться. Капитан несогласно фыркнул, поведя глазами. — Джек! — Он вздрогнул, когда Жемчужина метнулась к нему. — Ты должен бежать! Беги! Едва достигнем суши! И никогда, слышишь, никогда не возвращайся в море! — Голос её был негромкий, но удивительно сильный и, что более удивительно, — полон искреннего волнения и даже страха. Жемчужина резко умолкла, выровнялась, словно торопилась вернуться в дозволенные ей рамки. — Джонс всегда забирает свои долги, — вкрадчиво и холодно проговорила она, — и ты, мой капитан, не исключение. Пусть он заберёт корабль, но он не заберёт твою душу. Джек Воробей пребывал в крайнем замешательстве, хоть и тщательно скрывал все его признаки. Опёршись о стол, он слегка почёсывал левый ус и в который раз пытался разглядеть что-то на глубине глаз хранительницы корабля — но видел только собственное отражение, и оно казалось более реальным, чем сама мистерия. Джек не утруждал себя мыслями о плате за сделку ровно до того момента, пока в трюм не явился Прихлоп. И он даже предположить не мог, что она станет уговаривать его спастись. — Заберёт корабль, говоришь… — задумчиво протянул Воробей. Верно, он не раздумывал о возвращении долга, потому как не планировал заводить всё так далеко и опасно. Сверкнув беззаботной улыбкой, Джек фривольной походкой обошёл стол и завалился в кресло. — Ну уж нет, — заявил он, — думаю, мы сумеем договориться… — Тебе не отвертеться, — сухо осадила Жемчужина. — Брось! — отмахнулся пират. — Я что-нибудь придумаю. Я ведь капитан Джек Воробей, — развёл он руками, сияя заговорщической улыбкой. — Смекаешь? Дух долго отрешённо кивала головой — соглашалась уж явно не с ним. Пират, конечно, старательно напускал на себя вид абсолютного спокойствия, да только успокоиться, когда там, в море, по твою душу рыщет безжалостное морское чудовище, не так уж и легко. Часто соскакивал взгляд к поблёскивающим отражением стёклам, будто ждал, что тварь объявится за окном с минуты на минуту, но вот мысли — всё чаще сводили отнюдь не к Дэйви Джонсу и плате за сделку. Хоть плата и была высокая. В голове у Джека всё громче звучал вопрос: стоило ли оно того? И отмахнуться от него становилось всё сложнее. Капитан до сих пор не знал, как относиться к Жемчужине: шестое чувство подсказывало, что это дивное создание — нечто большее, чем просто повязанный с тоннами дерева призрак. Хотя так, наверное, было бы куда проще. Но нет, она переживала. Если духи вообще способны на это. А может, это было лишь желаемое, что тешило пиратское самолюбие? Так или иначе, её слова и их искренность удивляли — пусть и приятно: среди Джековых знакомых вряд ли сыскались бы те, кто так бы пёкся о его здравии. Конечно, размышлял Воробей, она была ему в некотором смысле обязана, ведь ради неё он заключил сделку с Дьяволом и теперь готовился пойти на корм кракену. — Я не помню первый день, — вдруг заговорила Жемчужина, вырывая Джека Воробья из глубоких раздумий. Он поднял голову, потирая переносицу. Дух смотрела куда-то за его плечо. — Но каждый день — другой. Даже волны на вкус другие. — Кэп хмурился, пытаясь докопаться до истины и связать слова с натурой, что стояла перед ним. — Крысы, — она сказала это так чётко, будто припечатала к груди Джека, — когда я была «Распутной девкой», — пират с трудом удержал смешок, — они были повсюду. — Мистерия взглянула на капитана, он тут же слегка улыбнулся. — Ты же знаешь, дух сломить не так просто, как плоть. Но если погибает корабль, его… вы нас так зовёте… душа исчезает. — Совсем? — для чего-то уточнил Воробей. — Да. Но иногда случается другое. Корабль не сгорел до конца и пошёл ко дну, тогда явился Джонс. — Джековы брови удивлённо подпрыгнули. Пират заинтересованно подался вперёд, жадно внимая каждому слову в надежде, что услышит нечто полезное. — Предложил мне уйти с ним. Я не знала тебя, мой капитан, не знала, что может быть иной выход, но отказала ему, потому что… — Она осеклась, точно задумалась. Ресницы дрогнули, дева медленно моргнула. — Корабль — всё, чем я была и могу быть, и я сказала, что никогда не оставлю его. Единственное, что сказал Джонс: «Так тому и быть». — Жемчужина обернулась к окну, и голос её потяжелел: — Тебе он дал тринадцать лет. Мой срок — тринадцать лун. — Джек Воробей нахмурился, перебирая в голове сведения об астрономических явлениях, но раньше, чем успел что-то сообразить, мистерия проговорила чарующим голосом: — Когда на небе тринадцатый раз взойдёт голубая луна — тогда я стану свободной. До тех пор, как и сказала, я никогда не оставлю свой корабль. — Капитан хмуро и тяжело вздохнул, оценивая истинное великодушие Джонса: вряд ли какое-то судно смогло бы прослужить так долго. — Ты спас меня, — Жемчужина взглянула на пирата, — от гниения на дне морском, от вечности вдали от ветра и солнца. И, видит небо, я была счастлива, — она замялась, — пусть даже и в когтистых лапах Барбоссы. — Джек серьёзно смотрел на неё, не слыша, а скорее чувствуя что-то в её тоне. — Проклятие моё падёт нескоро, и я готова… — Вновь пойти ко дну? — грозно выдохнул капитан Воробей. Жемчужина слегка качнулась назад, будто испугалась гнева в его голосе. — Славно! — всплеснул руками Джек. — Ты на дно, я на берег. — Он дёрнул пальцами. — Ровно до тех пор, пока не взвою от тоски. Затем вновь явлюсь к Джонсу, чтобы заключить сделку и вернуть тебя. Пройдёт время, он вновь пустит свою животину охотиться за мной, и всё вновь пойдёт по кругу? — громко, не скрывая сарказма и активно жестикулируя, рассуждал пират. Жемчужина же стояла, не шелохнувшись, не моргая, слегка склонив голову вниз и чуть в сторону, но взгляда не отводила, внимая каждому его слову. — Нет, дорогая, — растянул кэп, — мы поступим иначе. У меня есть это! — радостно объявил Джек Воробей, извлекая из-за пазухи рисунок ключа.***
Время могло тянуться мучительно медленно или проноситься со скоростью штормового ветра. Жемчужина не замечала его течения. Закаты и рассветы отмеряли день за днём, которые люди бережно считали, а она помнила каждый из них и знала, что они будут до конца её существования. Ей не было нужды беречь их или ценить. Но, когда «Чёрная Жемчужина» зарылась килем в мелководье у безымянного острова, стало происходить что-то совершенно иное. С тех самых пор, как капитан Джек Воробей с командой отправился на разведку и никто не вернулся, Жемчужина начала ощущать время. Оно мучало её, изводило, заставляло неприкаянно бродить по кораблю и вслушиваться, не доносятся ли с берега голоса. Но только неугомонно вопили голодные чайки. Жемчужина не знала, кто она — демон, призрак, дух или подобие человека, да и никогда всерьёз не задумывалась о подобном. Она была вполне счастлива: чувствуя свежесть ветра и вкус волн, ощущая неслышный треск натянутых канатов и впитывая жаркие лучи солнца. Ей хватало той свободы, что набиралась меж бортов корабля. Теперь же природа её существа и покорность перед морскими силами изводила, обличала самые болезненные стороны проклятья, не давая, а заставляя вкушать весь его яд. Безразличие, положенное бездушному существу, стало казаться всё менее достоверным. И волновало это оттого сильнее, что впредь подобного не случалось. Или так ей только думалось?.. Перед высадкой на сушу капитан Воробей успел побеседовать с Жемчужиной: впервые с момента их очного знакомства он наверняка знал, что она явится. Солнце, затянутое тусклой оранжевой пеленой вспотрошённых облаков, лениво уползало за горизонт. У берега шипела огненная пена, а на многие мили море расходилось сплошным сапфировым полотном. Высокие горные вершины острова растекались длинными тенями, бледнели плети тумана, над сочной растительностью поднимался пар. Вечер выдался приятный, пейзаж радовал глаз, суша была под ногами, а потому Джек пребывал в приподнятом настроении. Жемчужина объявилась в каюте, как раз когда кэп запер сундук и сунул ключ за пазуху. Пират приветственно качнул головой и, на секунду замешкавшись, заметил с чарующей улыбкой: — Выглядишь прекрасно. — Как и всегда, — без тени смущения отозвалась дух. У Джека азарта тут же поубавилось, поэтому он решил продолжить свои попытки в изучении её сущности. — Знаешь, в ту ночь, когда сорвался шторм к востоку от Нью-Провиденса, мне кажется, я видел тебя. На рее. — Жемчужина прямо смотрела на него, давая закончить, и Воробей впервые с горечью подумал о нелюбви к женским иносказательным беседам и намёкам — всё то мастерство, которого он в этом достиг, хранительница корабля и в грош не ставила. — У тебя были крылья. — Вновь молчание. — А сейчас нет. Выходит, ты умеешь летать, но?.. Нимфа непроизвольно приосанилась. — К чему птице крылья, когда она в клетке? Джек Воробей многозначительно беззвучно ахнул. Бросив беглый взгляд на скалистый берег за окном, кэп виновато дёрнул губой. — Признаться, мне несколько неловко, что я оставляю тебя здесь. Жемчужина повторила его взгляд, задержалась на мгновение и качнула головой. — В том нет неловкости. Это правильно. Ты должен послушать, мой капитан, должен бежать прочь. Джек закатил глаза и успокаивающе улыбнулся. — С острова-то не больно далеко убежишь, — развёл он руками и, словно опомнившись, продолжил сборы. — Это лишь временно, — принялся на ходу пояснять капитан, — переждём здесь, пока эта зверюга не отстанет, а потом вернёмся к нашим поискам. — Ты напрасно надеешься, что ключ или сундук спасут тебя, — бесстрастно возразила дух. Больше она не спрашивала, серьёзно ли пират настроен, теперь просто констатировала. Жемчужина не хуже Джека, а может, даже и лучше, знала все истории про Дэйви Джонса — и про то, что сокрыто в сундуке на острове, который никому не сыскать. И ещё лучше знала самого Морского Дьявола, оттого считала, что вся затея Воробья — отчаянная, но пустая трата времени вкупе с огромным риском, которая вряд ли сможет хотя бы отсрочить неминуемое. — Джонс придёт. Он всегда приходит, мой капитан. Вместо того чтобы лезть на рожон, ты… — Брось! — легко отмахнулся Воробей и тут же перевёл разговор: — Ты же присмотришь за кораблём? — Он обернулся и широко заулыбался, глядя в стеклянные глаза. — Мы вернёмся и глазом моргнуть не успеешь, — заверил капитан, хваля самого себя за неплохую иронию, — а, если что случится, ударь в колокол. Следующего вопроса Джек точно не ожидал. По крайней мере, не так стремительно, как он был задан. — А если что случится с тобой? Прежде чем Воробей совладал с оторопью, на волны успел плюхнуться последний швартовый конец. Кэп покрутил головой, глянул в окно на изумрудные хребты и развёл руками: — Мы на суше. Что может случиться? — Конечно, пиратскому барону трудно было предположить, что он будет втянут в водоворот правления и теологических противоречий и станет воплощением божества: воплощением, которое, по мнению аборигенов, пелегостов, исключительно съедобно. Жемчужина понимала, капитана ей не переубедить, и, не сказав ни слова, исчезла. Невидимая глазу, хранительница провожала команду и своего капитана, искренне желая поверить, что случиться не может ничего. Дни шли, но, как бы преданно Жемчужина ни вглядывалась в заполняющие лес тени, корабль не посещал никто, кроме назойливых птиц. Море уходило и возвращалось вновь, волны лизали киль, ветер манил прочь, а она лишь периодически заставляла швартовые колья глубже зарываться в песок и не поддаваться прибою, в бессильном смирении ожидая возвращения капитана. Пока однажды к острову не прибыл человек. Уильям Тёрнер, кажется, был другом Воробья. Жемчужина услышала его голос и не сводила глаз, пока он обходил корабль и не переставал кликать по имени всех, кого знал. Хранительница медлила, не решалась показаться и нарушить несуществующие обеты, а Тёрнер ушёл в джунгли — и не вернулся. Корабль тяжело увязал в песке. Всё глубже. Следующим днём к острову подошла шлюпка, вернее, волны бесцеремонно вышвырнули её на берег вместе с двумя пассажирами. Уж этих ребят Жемчужина знала отлично: её воротило, без сомнения, от всей команды под началом Гектора Барбоссы, и Абнер Пинтел с Терри Раджетти никогда не были исключением. Заполучив проклятье острова Мёртвых, Барбосса не утруждал себя заботами о «Чёрной Жемчужине» — на корабль ему было плевать, как и на всё остальное. Течи, сырость, вездесущие крысы, киль, царапающий ракушками дно, лохмотья вместо парусов — хранительница впервые жалела, что корабль не остался гнить на дне, но сама ничего не могла поделать под гнётом двух проклятий. И то, что ранее было аморфным, оставляло всё более чувствительные следы. Теперь Жемчужина с высоты крюйс-бом-брам-реи наблюдала за попытками недалёких пиратов в одиночку увести корабль. Им было невдомёк, что без её согласия, как ни старайся, фрегат не сдвинется и на йоту: капитан его был жив, не смещён с должности, а главное — он обещал вернуться. Пинтел барахтался в волнах, пытаясь управиться с толстыми канатами; на палубе Раджетти гонялся за капуцином — единственным обитателем, кто, если не знал, то очень чутко чувствовал, кто настоящий владелец корабля. В отличие от зверя прибывшие моряки таким чутьём не обладали, а потому не стеснялись ни в своей преждевременной радости, ни в высказываниях о корабле, его команде и капитане, поминая последних добрым словом — в надежде, что те уже сгинули. Джек как-раз намеревался сигануть со штурвала на ванты, когда Жемчужина в полёте ухватила его за хвост. Обезьянка испуганно взвизгнула и унеслась к топу мачты, а деревянный протез поскакал по палубе. Обрадованный Раджетти вставил глаз на положенное место, резво поднялся и тут же окаменел. Здоровый глаз ошарашенно таращился на явившегося ему духа. Жемчужина гордо возвышалась над горе-пиратом, и её холодное молчание заставляло его исходить тонким перепуганным писком. Хранительницу порадовала такая реакция: она так до конца и не поняла, с чего вдруг явилась этому жалкому отребью. Терри — вряд ли осознавая, кто перед ним, но остро чувствуя, что это нечто весьма могущественно, — попытался что-то сказать, но вышло лишь нечленораздельное мычание. Жемчужина приподняла подбородок. Раджетти принялся отчаянно показывать пальцами куда-то за спину. — Ты пойдёшь туда, — прозвенел холодный голос. Пират стремительно бледнел. — Ты сойдёшь на берег и отправишься в джунгли за командой и капитаном. В отличие от Джека Воробья Терри Раджетти не мог выдержать взгляда бездонных глаза, но, как ни странно, сотрясающий его хлипкую фигуру страх делал его отчаянно смелым. — Я… я-й-а-а-а… я… не п-п-п-ойду, — задрожал матрос. То, что в следующий миг он — лишь мельком — увидел в тёмных глазах, потом ещё не давало ему спать много ночей. Ужас парализовывал тело. Жемчужина молниеносно вскинула руку в сторону, за ней следом метнулся шкот, устремляясь к длинной шее пирата, как вдруг с берега донеслись многие голоса. — Ты никому не скажешь, — буквально прошипела дух, прежде чем исчезнуть. Возвращение части команды и здравого капитана не принесло Жемчужине ожидаемого облегчения. Её что-то беспокоило — и это было совершенно неправильно. Джек Воробей ступил на борт, началась привычная суета: пиратам не терпелось убраться подальше. Капитану, даже когда он в одиночестве с облегчением и довольством от удачно сложившихся обстоятельств завалился в любимое кресло, Жемчужина не явилась. Пока кэп с некоторым чувством уязвлённого самолюбия размышлял о её независимости, мистерия незаметно наблюдала за ним сквозь крохотные оконца у двери. Наконец, когда обида достигла апогея и кончилась бутылка рома, Джек Воробей, схватив фонарь, отправился бродить по палубе в решительной надежде встретиться со своенравным духом корабля. Над морем повисли плотные серые тучи, сыпал мелкий дождь. Вахтенные жались у мачт, проклиная погоду. Растирая свербящий от сырости нос и теряя все запасы решительности, капитан направился в трюм — известно, зачем. Как вдруг сапог скользнул по ступеньке трапа, и кэп полетел носом вниз. Он и сообразить ничего не успел, как приземлился внизу. Но вот незадача: вместо твёрдых грязных досок палубы его физиономию встретили сваленные прямо у трапа в кучу сети. Фонарь тоже каким-то чудом приземлился точно в нужное положение. Джек было открыл рот для громких гневных отповедей, но так и не выдавил и звука, для верности даже прикрыл рот рукой и огляделся по сторонам. Спустя минуту, поднявшись, Воробей ногой отбросил сети с дороги и изо всех сил таращась в самый тёмный угол трюма просвистел: — Ты здесь? — В ответ тишина. Жемчужина, что стояла за его спиной, слегка улыбнулась.