Здравствуйте, господин профессор!

Долго разыскивать Рона не пришлось — он оказался в гостиной в объятьях Лаванды. Браун что-то горячо нашептывала ему на ухо, отчего физиономия Уизли стремительно краснела, а губы растягивала глупая ухмылка. Гермиона закатила глаза: ну вот опять. Опять она видит их вместе. Прислушавшись к себе, она поняла, что сейчас ей почему-то уже не так больно, как раньше. Во всяком случае, таких же терзаний, как в начале учебного года, Гермиона по отношению к Рону не испытывала. От этого становилось страшно, но теперь ей было все равно и единственной ниточкой, связывавшей их с Роном остался только Гарри, даже не Джинни. С этой девушкой у Гермионы, впрочем, отношения сильно разладились в последнее время. Хорошо хоть, что с Гарри они стали налаживаться. Однако, Гермиона отметила, что именно после того, как дружба с Гарри стала крепнуть — отношения с Джинни дали трещину. Ревность. Тряхнув головой, девушка подошла к сладкой парочке «Бон-Бон и Лав-Лав» и негромко кашлянула. Рон вздрогнул от неожиданности, а Лаванда недовольно покосилась на Гермиону. — Чего тебе? — голос был в тон ее взгляду. — Эй, — Рон легонько пихнул Лаванду в бок. — Будь чуть вежливей, — едва Гермиона хотела оценить этот порыв, как… — Да, чего тебе надо? Слегка насупившись, в основном из-за «проделки» Рона со своей работой по Защите и капельку из-за Лаванды, продолжавшей к нему жаться. — Тебя профессор Гонт к себе зовет. Уж не знаю, что ты там натворил, но лучше поспеши, он очень недоволен. Вся краснота, нагнанная нашептываниями Лаванды, мигом схлынула с веснушчатого лица Рона, сделав его белее простыни. Он нервно сглотнул и покосился на выход из гостиной. Когда Рональд Биллиус Уизли открыл рот и вяло ворочающимся языком наконец стал сплетать звуки в слова, то речь выходила у него будто неровными комьями: он то запинался, то гнал вперед, сливая слова в один шар. — П-профессрГнт? — Рон тут же утер пот со лба. — Чт-т? Я нич-ч-чего не делал. Гермиона, прищурившись, окинула его оценивающим взглядом. Рон был очень плохим лжецом, его вранье можно было расколоть сразу. Даже Хагрид казался Гермионе куда искуснее во лжи, чем старый рыжий друг. — Я-я-я… — Рон, иди уже скорее, пока профессор не разозлился еще больше, — Гермиона схватила его за руку и выдернула с дивана, а заодно и из лавандиных объятий. Быстро буркнув что-то в знак прощания своей любви, Рон, очертя голову, побежал к выходу. Он даже не оглядывался по дороге, не смотрел он и куда летит, а потому чуть не сбил Невилла, заходившего в гостиную. Да, известие о том, что «профессор Гонт» его ждет сильно перепугало Рона, а значит, что в его работе по Защите была определенная тайна. Усмехнувшись, Гермиона со злорадством представила, как сейчас ее друга будут отчитывать (как совсем недавно ее саму), и ей совсем не пришло в голову, что друзья, в общем-то, не радуются неудачам друг друга. Друзья должны сопереживать, но как раз сопереживания-то в ней и не было. Не спеша Гермиона пошла вслед за Роном. Все же ей было очень интересно, чем же закончится эта история.

***

Лицо Рона было белым, как бумага, а лицо Драко, напротив, пошло алыми пятнами. Оба они почти одновременно появились у дверей кабинета по Защите, оба отвели взгляды и оба бочком протиснулись в кабинет на «экзекуцию». Драко даже немного потряхивало от волнения. Войдя, они замерли перед стоявшим у стола профессором, перелистывавшим их работы. Гермиона вошла следом и аккуратно прикрыла за собой дверь. Ей не было дано указаний о том, что ей разрешается тут быть, но и запрета наложено на ее присутствие тоже не было. А интерес просто жег изнутри. Девушка бы спать спокойно не смогла, не узнай она, чем все это закончится. Профессор Гонт выпрямился и взглянул на вошедших мальчишек. Такого взгляда они у него еще никогда не видели, а уж тем более такого выражения на лице. Он был похож на коршуна, узревшего свою добычу и камнем бросившегося вниз. Под колким взглядом профессора Гонта Рон с Драко стояли, переминаясь с ноги на ногу. Рон еще кидал недовольные взгляды на Гермиону, как будто это по ее вине их сейчас отчитывал преподаватель. Время близилось к отбою, но ни один из провинившихся не хотел сдаваться и признать своей вины. Том Гонт тем временем разыскал их старые работы, в которых тоже было полно совпадений и тряс ими в воздухе. — Мерлин, какими безответственными разгильдяями надо быть, чтобы придумать такую ересь, да еще и списать ее друг у дружки, — раздраженно шипел на мальчишек профессор, а те опустили в ответ головы. Даже Гермионе невольно стало их жаль. Наконец Драко Малфой не выдержал. — Да не списывал я у него! — в сердцах воскликнул он. Тут же Том Гонт перевел взгляд на пунцового, как вареный рак, Рона. — Значит вы, мистер Уизли… — Я вообще не у него списал! — возмутился Рональд, подняв голову. — Я попросил Луну сделать за меня задание! Несколько раз… — рыжая башка снова склонилась подбородком к груди. На некоторое мгновение профессор Гонт нахмурился, а затем брови его поползли вверх. — Пятикурсницу? Мистер Уизли, и вам не стыдно? А вам, Малфой, вам-то? Наследники древних родов, чистокровные волшебники, — он неодобрительно цокнул языком и покачал головой, а затем повернулся к Гермионе. — Мисс Грейнджер, приведите сюда мисс Лавгуд, думаю, что без нее эта клоунада еще долго будет продолжаться. Пришедшая через десять минут Луна Лавгуд, зевая, подтвердила, что с некоторых пор стала писать для Рона эссе, а когда это заметил Малфой и начал грозиться рассказать все преподавателям, то Луна, ничтоже сумняшеся, передавала те же самые задания и Драко. Пораженный такой новостью профессор Гонт рухнул в кресло и расхохотался, откинув голову назад. Наконец, отсмеявшись и откашлявшись, утерев рукавом белой рубашки выступившие на глаза слезы, он продолжил свой допрос. — Мисс Лавгуд, я понимаю, что материал для вашего курса тяжеловат, однако, неграмотной тупицей вас назвать сложно… — чуть не рассмеявшись вновь, профессор Гонт глубоко вздохнул. — Объясните мне, что это за фокусы. Луна всего-то подняла на него ясные небесно-голубые очи и не моргнув глазом ответила: — Да нет, материал легкий, — она пожала плечами и посмотрела на Рона с Драко, лица которых по цвету напоминали спелые томаты. — Я думала, что вы, профессор, сразу их накажете, но вы слишком долгое время были к ним так добры, что я решила их немного проучить, заколдовав пергамент так, что каждый списавший с него допустит целую кучу ошибок. — Мозгошмыгов своих проучи, — буркнул Малфой. — Ага, и кизляков, — поддакнул ему Уизли. — Стоп-стоп, — тут же прервал их недовольное бормотание профессор Гонт. — А идея-то хороша… Надо бы таким образом заколдовать все пергаменты в школе… В этом вопросе и Малфой, и Уизли оказались на редкость солидарны. Не сговариваясь и не переглядываясь, они в один голос выпалили: — НЕТ! — Что значит нет? — Том Гонт вопросительно посмотрел на них, при этом его темные брови чуть приподнялись вверх, став домиком. — Мне это кажется очень хорошей мыслью. А вы что думаете по этому поводу, мисс Грейнджер? — он перевел чуть насмешливый взгляд на Гермиону. — Вы ведь считаете, что я прав? — с нажимом спросил он. Даже не смотря на действующий обет Гермиона считала, что Волдеморт прав. Во всяком случае, в данной конкретной ситуации. Кивнув, она согласилась. — Да, конечно, правы… Мальчишки горестно вздохнули. Рон зашипел что-то о предательстве, и теперь уже Драко поддакивал ему. Удивительная солидарность для двух таких непохожих и непримиримых людей. — Хм-м-м… А мне не кажется это такой замечательной мыслью… — задумчиво протянула Лавгуд, глядя мечтательно в черный провал окна, на стекле которого комната отражалась, как в зеркале. И растерянные ребята, и самодовольный профессор, и Гермиона, не знавшая, как на самом деле лучше поступить. Драко кинул на Луну благодарный взгляд, который девушка чудесным образом пропустила мимо. — Почему же? — похоже, что Том Гонт был снова удивлен. — Мы же много чего переписываем, — Луна прикрыла глаза и чуть качнулась в сторону. — И стишки с песенками, и рассказы, и заклинания… А вот представьте, что заклинание перепишут на таком листке? — Луна мечтательно улыбнулась. — Полная неразбериха. Логика в словах Лавгуд улавливалась, и не малая, за мечтательной мордашкой и нередко отсутствующим взглядом, крылся довольно острый ум. И Гермиона давно подозревала причину этой апатии — Луне было скучно, слишком легко и слишком скучно.

***

Всю обратную дорогу из кабинета профессора Гонта до гриффиндорской башни Рон винил в произошедшем Гермиону. Нет, он понятия не имел, что она была в тот момент в кабинете, когда вскрылась правда, нет, он ни о чем не догадывался. Просто Гермиона была той, кто принес эти дурные вести и единственным его попутчиком на обратном пути. Они свернули за угол и Рон снова высказал свои слова «благодарности». Тут Гермиону уже прорвало. — Ты… — она забежала вперед мальчишки и встала перед ним, сложив руки на груди. — Как ты… Почему ты во всех своих неудачах всегда винишь кого угодно, но только не себя? — выпалила, запинаясь она. — Это когда это я винил кого-то? — насупился на нее Рон, походивший в этот момент больше на молодого и туповатого бычка. — Всегда! Ты всегда обвиняешь других! Да ты… — Гермиона глубоко вздохнула. — Даже на четвертом курсе ты, Рон, из зависти обвинил Гарри в том, что он сам подкинул свое имя в кубок! Открыв было рот, Рональд Уизли тут же его захлопнул. — Я потом извинился, — тихо пробормотал он, краснея. — А сколько раз ты наговаривал на профессора Снейпа? А на других профессоров, обвиняя их в предвзятости? А кто дал это дурацкое прозвище Луне, а? Луна-Психуна… Да ты даже на первом курсе во всем и всегда обвинял Фреда с Джорджем! Высказавшись, Гермиона резко развернулась на каблуках и быстро зашагала к башне, не оборачиваясь. — Ну и пожалуйста! — крикнул ей вслед обиженный, как ребенок Рон. — Пожалуйста! — огрызнулась, не оборачиваясь, Гермиона. Как же она была зла на него. Не на Волдеморта, так мягко их стравившего, а именно на Рона. На его твердолобость и непрошибаемость. На все в нем. В этот момент она его ненавидела, ненавидела в нем все, каждую рыжую волосинку и каждую веснушку, проступавшую на этом длинном носу. А ведь их именно стравили. Аккуратно, так что комар носа не подточит. И уж зная женский характер, в моменты ссор любящий припомнить все грехи оппонента, вплоть до первородного, — манипуляция вышла очень хорошо. Волдеморт мог бы гордиться собой, если бы он сам осознавал, что совершил, позволив Гермионе остаться на время допроса. Мерлин и Моргана, что же ждало их утром?

***

А утром они не разговаривали, и все из-за глупейшей ссоры. Детской ссоры. С Гермионой так же не разговаривала и Джинни, которой накануне брат нажаловался, что его подставили и безвинно оболгали. Лаванда же вообще принялась шептать за спиной всякие гадости. Теперь Гермиона не столько ненавидела Волдеморта, сколько старых друзей. Всех, кроме Гарри — он один продолжал относиться к ней, как прежде. Гарри, да и Невилл. Однако колкие взгляды в спину настолько ранили, что как только уроки окончились, Гермиона наплевала на свои обязанности старосты и ринулась к кабинету Защиты от Темных Искусств. Даже компания темнейшего мага столетия была для нее предпочтительней этих косых взглядов со стороны. Конечно, такое и раньше с ней случалось, особенно после статьи Скиттер, но в этот раз было куда болезненней. Наверное, потому что она впервые по-настоящему поссорилась с Роном. И с Джинни… Своей первой и единственной подругой. Вошла Гермиона без стука и, кажется, нарушила важный для Волдеморта разговор. Мужчина стоял лицом к камину и выслушивал чьи-то оправдания, судя по тону говорившего. Слов Гермиона не разобрала, а за спиной Волдеморта не могла разглядеть каминного гостя. Когда открылась дверь, то волшебник вздрогнул, видимо от того, что забыл наложить запирающие чары и на месте Гермионы мог оказаться кто-то из учеников. Затем, поняв, что никакой угрозы нет, Волдеморт успокоился и брезгливо махнул рукой. — Ты рановато сегодня. — Я… уроков было меньше… — соврала Гермиона, опуская сумку с учебниками и свитками на пол. — Вот как? — Волдеморт совсем не удивился. — Ладно. — Он повернулся к камину. — Продолжай, Люциус. Теперь Гермионе стало понятно, с кем общался Волдеморт. Она с любопытством глянула в сторону камина и встретилась взглядом с Люциусом Малфоем. Тот недовольно зыркнул на девушку и скривил лицо. — Тоже на роль зельевара пробуется? — меланхолично спросила Гермиона, беря со стола несколько работ младшекурсников. — Мерлин упаси, — открестился Волдеморт. — Тут другое. Люциус, что ты затих? — Затем, он кинул понимающий взгляд на Гермиону. — Все в порядке, при ней ты можешь говорить. — Эм… Мой Лорд, вы уверены? — голос Пожирателся был полон сомнений. Еще пару недель назад Волдеморт мог бы сказать фразу: «Без сомнений», но теперь он сомневался. Его не полностью слушались. Иногда ему даже казалось, что это он должен слушаться ее. Но, чтобы этих самых сомнений не было у слуги, он все же произнес: — Без сомнений, Люциус. Эта грязнокровка полностью в моей власти. После этих слов Гермиона вздрогнула.