Кукла

— Сможешь ли ты простить меня? — безвольно упав на покрытый пылью бетон, белокурая девушка медленно стирает солёные капли с бледных щек, едва слышно шепча бессмысленные извинения, обращённые в пустоту. Поднимая заплаканные глаза к каменному ангелу, безразлично взирающему на омрачённое болью лицо, Юи осторожно складывает дрожащие ладони в молитвенном жесте, всё ещё надеясь вызвать на бездушном лице хоть малейший намёк на понимание. Вновь и вновь произнося тихие слова рваным голосом, Комори отчётливо ощущает крупную дрожь, колотящую как внутри, так и снаружи. Всхлипывая, она громче, сильнее произносит неслышные Богу просьбы о прощении; уже неважно, что молитвы так и останутся без ответа. Прекратились попытки стирать слёзы по мере их появления; девушка позволяет влаге течь по обескровленным щекам, до боли закусывая пухлую губу. Не отрывая затравленного взгляда с безликого крылатого изваяния, блондинка, сломанная, точно пластмассовая кукла, роняет покрытые укусами ладони, в отчаянии откидывая белокурую голову назад. А в голове так отчётливо звучат его игривые слова: «Следуй за мной в ад...» Покрытые трещинами стены ещё помнят его беззвучные шаги и звериную ухмылку, не сходящую с прекрасного лица до самого конца. С силой ударяя слабыми ладонями по шершавой поверхности бетона, Юи резко дёргает хрупким плечом, желая выветрить горячие следы холодных губ, которые он оставил на её молочной коже. В бессилии, она едва слышно шепчет столь ненавистное и одновременно родное имя, вызывающее трепет и благоговейный страх при одном лишь его упоминании. Слышавший многолетние женские крики алтарь вновь пополнил свою коллекцию, невольно став свидетелем очередного похождения зеленоглазого хищника. Комори не могла с полной уверенностью сказать, что только он во всем виноват. Пожалуй, нет смысла отрицать, что стоны её были вызваны далеко не болью, а вид собственной густой крови, вытекающей из многочисленных укусов, вызывал сладкое, мазохистское удовольствие. «Райто, что ты со мной сделал?» — закрывает глаза, снова обхватывая оголенные плечи руками. Холода не чувствовалось; он уже внутри, течёт по (не)девственным венам. На Юи всё та же школьная форма, сейчас, правда, разорванная во многих участках. Спутанные белоснежные локоны, обрамляющие впалые щёки, легко развиваются на стонущем в широких трещинах ветру: девушке, впрочем, уже всё равно. Медленно, находясь в едва ли не истерическом состоянии, блондинка аккуратно поднимается на ноги и, пошатываясь, осторожно направляется к злосчастному алтарю, на данный момент покрытому белыми, словно снег, и алыми, точно кровь, розами. Запоздалая мысль о том, что, скорей всего, цветы принёс Субару, тут же исчезает из гудящей головы, растворяясь в пустых переживаниях. Мускусный аромат, что витал повсюду в то время, как его руки скользили по хрупкому плечу, теперь был раскрыт. Да и лепестки, валяющиеся на холодном полу, загадкой больше не являлись. «Не трать силы на молитвы. Бог — это чушь, придуманная людьми», — на ум вновь приходят его слова, сказанные со звериными искорками в нежно-зелёных глазах. Тогда Юи без раздумий возразила юноше, однако сейчас уверенность в своей правоте заметно угасла. «Мне нравится твоя невинность, сучонка» — Поэтому ты забрал её, Райто? — девушку уже не волнует тот факт, что произнесено это было вслух. Какая теперь разница? Всё равно никто не услышит. «Не делай этого в церкви!» Тогда вампир тоже пропустил её просьбу мимо ушей. — Ты совсем не учишься на своих ошибках, сучонка. — Юи резко оборачивается, в страхе расширяя вишнёвые глаза. Райто медленно проводит языком по нижней губе, по-кошачьи приближаясь к измученной жертве. Кинув отчаянный взгляд на каменного ангела, девушка в бессилии закрывает глаза, чувствуя, как обмякает хрупкое тело. Пугающее смирение, пришедшее на смену страха, точно остужает полное боли сознание. «И не говори, маленькая развратница, что ад тебе не по душе...»