В моих жилах течет вместо крови остывший пепел

В моих жилах течет вместо крови остывший пепел. Он – останки последних, богами забытых книг, он – последние письма, одно что другого нелепей, он как прах, как последняя воля соцветий сухих. В моих косах бушует как будто пламя. Его тушит (никак не уймет ведь) рассвет-роса… Я на шёлковы ленты для кос погубила знамя, и теперь кровь войны окропляет пожар в волосах. В рыжем омуте глаз никогда не погаснет солнце, но расплавленным янтарем догорает всю ночь луна. Ржавотень оседает в глазах и подчас рассмеётся: «Я не фея, не пыль, не царица, но всё ж мне даётся жизнь людскую вершить. Я – рабыня веретена». Мои губы шептали все время одну лишь правду. Только правда – не мёд. На губах она будто полынь. Только правда – не песнь. Она вторит старинному ладу на забытом давно языке, на наречьи господских рабынь. Мои руки без устали ткут и прядут жизни-смерти. Коли смерть – на ладони дымится последняя кровь, коли жизнь – кровь рубинами стынет, крадут ее черти, и я снова пряду, и рубцы на ладонях являются вновь. Мои мысли навеки закрыты, мои чувства остыли давно, Я пряду и пряду свои нити, я сплетаю все нити в одно.