А ведь Мадара тоже любил...

...Любовь?.. Такое странное слово… Но не было бы человека, что не познал все его сладости и печали. Любовь. Она, словно бы яд, пробирается в сердце и захватывает его изнутри, заставляя мучатся и сожалеть. Она бывает разной. Кто-то любит и чувствует ответную любовь, кто-то страдает от неразделённой. Для кого-то любовь – повседневное, он любит и лелеет любимого так, как только может. Кто-то не ценит это чувство, и лишь полностью оттолкнув любящего, понимает истинную суть этого слова. Для кого-то любимый – это что-то далёкое, что-то к чему ты не можешь прикоснутся, хоть оно и так близко. Есть те, кто отталкивают друг друга, держа уже в своих руках, а есть те, кто познав всю глубину не могут быть вместе… Словом – у Любви тысяча обличий, но какое достанется нам – решить мы можем сами. Темнота… Минута за минутой и тьма предстоящей ночи поглощает жизнь в деревни. Ночной холод всё ближе и ближе подбирается к улицам, а ветер лишь подыгрывает ему, рывками разнося холод по воздуху и вздымая пыль улиц, что уже давно опустели. Солнце уже давно село, но лёгкие розово-оранжевые отблески ушедшего за горизонт солнца всё ещё мерцают на небе, пытаясь удержаться как можно дольше. Воздух уже успел пропитаться ночной влагой. Порывы ветра с лёгкостью приглушали гул людей, что доносился с центра деревни. Здесь же – тихо, жизнь словно бы покинула эти дома и уснула вместе с их жителями. Наверное, он единственный, кто ещё не спит в приделах этого здания… Громадное строение, что по форме чем-то напоминало полумесяц, было временным домом Хокаге. Не смотря на время, что уже прошло после построения деревни, это здание всё ещё не существовало там, где оно планировалось. Лучшие плотники мира боролись за возможность построить это здание, сотни различных проектов были предложены Хашираме, но ни один из них не был им одобрен. Он и не сомневался, что этот «совсем не подходящие на пост Хокаге человек», как он говрил, но, тем не менее, признанный народом предводитель, будет так упрям в этом вопросе. Хаширама казался Мадаре совсем не таким, каким должен был быть истинный правитель, он уважал его силу и понимал, что в сравнении с ним – слаб, но его детский характер, что даже в рассмотрении важных вопросов находил место ребячеству – казался Мадаре не совместимым с ролью настоящего правителя. Обида… Это чувство словно бы раздирает изнутри. Как он мог? Мог проиграть ему… Сколько бы раз он не отгонял это чувство от себя, оно продолжало преследовать его. Мадара понимал, что сейчас уже ничего не изменить, но всё же это не давало ему покоя. В порыве вновь захлестнувшей его злости, мужчина не скрывая эмоций бьёт рукой об стену. Прекрасные чёрные глаза скрываются за такими же мрачными и тёмными, но и так же прекрасными, волосами. От злости зубы стискаются, а лицо мимо воли искажает свой прекрасный лик. Он мог бы сейчас получить любую женщину, что только будет достаточно хороша, чтобы развлекать его, и утешится у объятьях незнакомки, о которой завтра же не вспомнит. Но даже это уже перестаёт отвлекать его от назойливого чувства, в котором смешались злость и доводы рассудка. Если бы собственная голова смогла выкинуть эти мысли из себя, то и в клане бы никто и заикнутся не смог. Люди, носящие такой же герб, конечно, вслух не смеют произносить таких мыслей, но Учиха же не такой дурак. Мужчина опёрся руками о деревянный подоконник, настиж распахнутого окна, сжимая пальцы так, что они начали продавливать дерево. Лунный свет упал на лицо, кожа казалась совершенно белой, а волосы ещё чернее. Окна его кабинета выходили во внутренний двор, что был больше похож на сад: посредине игралась прозрачная вода, что сейчас была полностью поглощена темнотой ночи, но всё же раз за разом искажала отображение полной луны, её пересекал небольшой деревянный мостик в традиционном японском стиле, что полукругом нависал над водой, по обе стороны от небольшого водоёма красовались две цветущие сакуры, лепестки которых игриво приземлялись на волнующуюся от ветра воду. Вся эта картина была просто невероятно прекрасна: из-за крыши противоположного крыла здания выглядывала огромная Луна, что сегодня была особенно красива, белоснежно-жёлтоватая королева ночного неба отражалась в воде, но прохладный ветер, раз за разом, пытался уничтожить её белоснежное отражение, что так же делали и лепестки цветущей вишни. Слегка залюбовавшись картиной ночного сада, лицо Учихи вновь исказилось, как только он заметил герб клана Сенджу на противоположном крыле здания. Там, за этим зданием начиналась территория клана Сенджу, а за крылом, в котором он находился сейчас – территория его клана. Учиха был крайне недоволен такой близостью с бывшими врагами. Но это наталкивало его на мысли, словно бы Хаширама пытался вот таким образом примерить два враждующих издавна клана. Вспомнив о древней вражде их семей, Мадара на мгновение упал в воспоминания, когда они, не смотря на вражду семей, были друзьями. От этого сердце защемило ещё сильнее. Воспоминания… Они так горячи и свежи в памяти… Смерти близких людей, носящих на спине такой же герб, что и сам Мадара. Кровь, медленно растекающаяся по земле, берущая начало из ран товарищей… Неужели, этому всему, наконец, пришёл конец? Невольно возвращаются воспоминания и о той битве… Лёгкая усмешка появляется на губах мужчины, но так же быстро, как и появилась, она скрывается за злобой, что поглощает его лицо. Песня? Нежный женский голос разбивает мысли и возвращает мужчину в реальность, заставляя поднять голову и обратить на себя внимание. Мадара поднял голову, и глаза распахнулись так широко, как только могли. Нежные звуки, казалось, даже ветер не способен был прервать. В чёрных зрачках отражалась луна, и только она, наверное, сейчас могла затмить Её... Она такая красивая… Длинные светло-розовые волосы развивались по ветру точно в такт нежной песни, слова которой, словно бы эхом, отражались в голове предводителя одного из сильнейших кланов. Танцуя на лёгком ветерку локоны красавицы так же легко, как и поднимались, ложились на место, минуя плечи, лопатки, и почти касаясь кончиками земли. Пухлые губы плавно выпускали небесной красоты звуки, а руки сопровождали их по ветру. Девушка стояла спиной к воде недалеко от водоёма, лунный свет полностью накрывал её, синеватое платье, что присуще лишь принцессам, развивалось по ветру в такт с волосами, локоны мгновение за мгновение скрывали лицо, но затем вновь открывали её красоту чёрным глазам Учихе. Внезапно мужчина опрянул и силой оттолкнул себя от окна, скрывшись в темноте комнаты, в которой даже не горел свет. Что это за странное чувство?.. Он не желает её, как иных девушек, ему достаточно просто вот так слушать её песню и видеть её лицо, пусть даже и в полутьме… Что это за странная боль в груди? Что за странное чувство? И чтоо за голос у неё,… что заставляет бится сердце быстрее… Мадара слегка помедлил, затем вновь подошёл к окну. Песня уже почти была допета, но неловкое движение Мадары полностью остановило её. Подходя к окну он что-то зацепил, звук долетел и до девушки стоящей внизу. Не сказать бы, что она была девушкой, выглядела она, может, слегка младше Мадары, но явно не была «девушкой». От неожиданности её голос притих. Резко повернув лицо в сторону странного звука, она невольно сопрекаснула изумрудного цвета глаза с чёрными глазами Учихи. Небольшой шок прошёл довольно быстро и распахнутые глаза девушки показали свой обычный лик, Мадара тоже сначала был слегка напуган, но затем утихомирил бушующее внутри чувство стыда, что смешивалось со страхом и интересом. Мужчина сам не понимая, что делает, выпрыгнул из окна и ловко приземлился прямо на лужайку, комната его находилась на втором этаже, слегка с боку над цветущей сакурой. Девушка слегка удивилась такому поступку, по виду она явно была не из шиноби, скорее принцессой какой-нибудь страны или главной наследницей какого-нибудь клана, но уж точно не шиноби. Мадара медленно подошёл, она отступить не пыталась, хоты такое поведение явно встревожило девушку, ведь они здесь были совершенно один, в полной темноте и под лучами хозяйки ночи. -Кто вы? – нежный голос девушки был слегка неуверен, но так же прекрасен, как и в песни. -Меня зовут Учиха Мадара. А вы? – ответил он. Девушка слегка помедлила с ответом, но когда её рот приоткрылся, и она произнесла первое неловкое «Я…», сопровождающий, что на время покинул её – вернулся и с криком накинулся на Мадару (правда это был слегка иной крик). -О, Мадара! – воскликнул Хаширама. – И ты здесь. -Да, - ответил тот, убрав с лица все эмоции – А ты что здесь забыл? -А это, я… Ну как бы… Я попросил принцессу Хокайде побыть здесь, пока я отлучусь не на долго. Вот я и вернулся. – он слегка почесал затылок, почувствовав, что ответ явно не понравился Учихе, и тот так бы и воскликнул, чего это он бросает девушку одну, но такого не последовало, Мадара лишь выдавил поясняющее «Ясно», при этом грозно посмотрев на Хокаге. -Принцесса Хокайде, значит? – обратился он к девушке. Как и ожидалось такая внешность, манера одеваться, вести себя и даже песня её говорили о высоком статусе. -Да, я Харуно Хокайде, - произнесла девушка, уже более уверенно. – Принцесса – это просто прозвище, данное мне кланом. -Основная ветвь семьи Харуно переезжает в Коноху, а их главная наследница, то есть госпожа Хокайде, вскоре станет женой правителя страны. Вот он и попросил обустроить всё для её семьи в Конохи и присмотреть за принцессой, до дня свадьбы. -Вот как, - выдавил из себя Учиха. «Значит, она вскоре станет правительницей Страны Огня…» - подумал он, несколько раз укорив судьбу, что повстречал девушку лишь сейчас. Принцесса… Она действительно выглядела так величественно, что это прозвище было ей как раз к стати. -Слушай, Мадара, - обратился к нему Хокаге, - может, ты завтра присмотришь за принцессой, а то у меня уйма работы… - как бы с вопросом сказал он, затем вновь почесал затылок и выдавил из себя весёлую улыбку, что, лично Мадаре, говорила больше о не желании, нежели о занятости. Как Учихе было известно, Хокаге был слегка ленив, и наверняка решил слукавить. Жена Первого была беременна, так что он наверняка решил провести день с ней, по этой причине (и не только по этой) Мадара согласился, ему безумно хотелось провести день с этой девушкой, хоть он и понимал, что она вскоре покинет деревню. Вот только, что ещё он не понимал, так это почему девушка так привлекала его. *** (на следующий день) Улицы,… они так игриво завивают селение в вечный лабиринт, по ним можно бы бродить веками, и каждый раз приходить в новое место, ещё невиданное тебе. Здесь столько всего интересного. Люди, словно бы муравьи бегают туда сюда, - только отвлекают! Голоса детей, крики продавцов… Коноха изменилась. С первого дня её существования прошло уже более трёх лет, и теперь, ранее не большое селение, превратилось в огромный город. С тех про множество кланов и семей присоединились к ним, семья госпожи Хокайде не стала исключением, заметил для себя Мадара. Клан Харуно, не был похож ни на Учих, ни на Седжу, в нём не было огромного числа воинов, хотя с Хокайде в Коноху прибыли ещё несколько человек (трое мужчин и две женщины), которые владели техниками шиноби и были способны сражаться не хуже местных нинзя. Вероятно, они были нужны для защиты прежнего селения клана, а так же его путешествующей части, так как клан Харуно, как удалось узнать Мадаре, занимается в основном торговлей, но среди них есть и те, кто посвящает свою жизнь боевому искусству. Так же в клане Харуно довольно много медиков, в ряд стоящих с лучшими нинзя-медиками Конохи и двух её великих кланов. Одним из таких медиков была и сама Хокайде, как узнал Мадара, сама она этим не хвасталась, но некоторые вещи ему удалось вытянуть из Первого. Тот говорил, что она использует особое ниндзюцу, что с лёгкостью залечивает любые раны, при этом девушка не слаживает печати и её чакра практически не растрачивается. Первый был впечатлён этой её техникой и взял слово с принцессы, что она научит его этому, хотя та и отнекивалась, мол, сама не знает, как это у неё выходит. Ещё одна особенность клана Харуно – изумрудные глаза, хотя таковые были лишь у главенствующей ветви, как и очаровательного цвета волосы, что можно было спутать с лепестками дерева вишни. Иные ветви клана не были схожи меж собой, но в основном были не менее привлекательны, чем главенствующая ветвь, единственное, что их объединяло – герб клана, что они носили чаще всего на спине. -Ого, а это что? – воскликнула Хокайде. С момента их первой встречи она стала раскрепощённей, но всё ещё была в глазах Учихи такой же «Принцессой», что и раньше. -А это, - помедлил он, не придавая особого значения её вопросу, - просто таверна. Наверное, там, откуда ты родом подобного не встречалось? -Как сказать… Наше селение находится глубоко в горах, их, кстати, ещё называют горами Харуичи, в честь нашего предка. -Основатель клана? -Эмм... Нет, наш клан основала госпожа Хару, - ответила та, - отсюда и наша фамилия – Харуно. -Вот как. -Да. Кстати, там, откуда я родом кимоно не носят. -Неужели, это так далеко? – удивился Мадара. -Да, мы из страны Небесных Лисиц. Несколько лет назад она была поглощена более могущественной страной, и о её существовании вообще забыли… Но мы, - улыбнулась она и указала на себя пальцем, скорее всего, говоря о всех Харуно, - ещё помним об этом… -Почему же вы переехали? -Наш клан родом из гор Харуичи, но ветви нашей семьи живут почти во всех Великих странах и их скрытых деревнях. Это нормально. Мы имеем связи везде и знаем обо всём. – пояснила она. Затем остановилась и добавила, скрыв лицо в волосах цвета вишни: - Знаешь, я хоть и главная наследница семьи, но лично я не решаю ничего. – Учиха с непониманием посмотрел на неё. Что же она хочет сказать? – Я не хочу замуж, но отец настаивает, говорит, что это может принести большую выгоду клану… Наш клан ничем не знаменит; мы всего лишь торговцы, среди нас мало тех, кто владеет какими-либо техниками, а больше в нашем мире славится нечем. – закончила она. – Всё, что есть у меня – это способность лечить и умение петь, больше я не могу – ничего. И если этим браком я смогу помочь своему клану – я буду счастлива. «Она?..» - пронеслось в голове мужчины. Ветер... так нежно и гармонично развил волосы красавицы по ветру, унося их вверх. Девушка сложила руки на груди, закрыв глаза, словно бы молилась. В груди Учихи что-то кольнуло. Она казалась ему такой слабой, но внутри была гораздо стойче любого знакомого ему шиноби, да и его самого, только подумать, что в этом хрупком женском теле столько силы воли и уверенности. Далее они шли молча. Теперь Учиха понимал, что она не была похожа ни на одну девушку, ведомую им ранее. Она была словно бы роза, нет, вернее сказать, цветущая сакура, что стойко выдерживает все удары ветра, не смотря на потерянные лепестки. Теперь он понимал, почему она с первого же взгляда напомнила ему принцессу – не из-за того, что она была так элегантна и красива, держалась, как настоящая леди или голос её пленил необычаянно красивой песней, а потому – что она была сильной, сильной внутри и эта сила отображалась, даже не смотря на внешнюю слабость. Когда-то давно он рассуждал – каким же всё таки должен быть Хокаге, тогда, решив, что это должен быть сильнейший шиноби, он сражался с Хаширамой насмерть, но великий Первый Хокаге милосердно, а может в память о детской дружбе, оставил ему жизнь и дал шанс управлять Конохой вместе с ним, тогда Учиха принял его как правителя, но со временем его мнение изменилось, теперь же он видит каким должен быть предводитель – сила должна проявляться, прежде всего, не снаружи, а внутри, стойкость духа и желание отдать всё за людей – вот таким и должен быть предводитель великого народа. И скоро ведь Хокайде станет правительницей этой страны. Они медленно следовали тропе, что вскоре завела их в парк. Всё это время Мадара кратко посматривал на спутницу, та отвечала ему порой улыбкой, а порой лишь удивлённым взглядом. Здесь было так хорошо… Прохладно и тихо. Удивительно, что за краткое существование Конохи, здесь вырос такой парк. Даже озеро и то с птицами, а над водой кругом мостики, такие же, как и в парке, что у здания, где они впервые встретились. Внезапно, Мадара сотворил то, что не ожидали оба. Мужчина нежно и аккуратно прикоснулся к руке девушки, что была спрятана за длинным рукавом утончающего фигуру платья, а затем и вовсе взял её в свою. Приятно ощущение захватило обоих. Учихе это показалось так странно, ему ведь достаточно лишь вот так касаться девушку, а обычно он желает намного большего, если уж обращает внимание на какую-либо куноичи. В животе вспыхнуло приятное тепло, её кожа казалась ему бархатом, запах был настолько приятен, что ему хотелось просто упасть в её волосы лицом, прикоснутся к ним и уловить их запах ближе, прикоснутся к её губам своими, но что-то останавливало его… Её изумрудные глаза говорили ему не останавливаться, но именно она прекратила это первой, вырвав свою руку из руки Учихи. Учиха мгновенно вернулся в реальность. Чёрные глаза заблестели, не злостью, обидой и жалостью. Ах,… если бы она только была его, если бы у неё, хотя бы, не было жениха, тогда бы она точно была бы его! И всё же она будет принадлежать ему! – так решил он сам, а значит – так и будет! Поцелуй… Да, сейчас, как никогда, он жаждал познать суть именно этого слова. Он бы отдал всё, чтобы сейчас прикоснутся к её пухлым губам своими холодными и впиться с страстью, не обращая внимание ни на кого вокруг. И он сделал это! Рывком, подхватив Харуно за талию, мужчина нежно, не так, как бы хотелось ему, но всё же накрыл её губы своими. Изумрудные глаза принцессы, поначалу, распахнулись, но почувствовав приятное тепло внутри своего тела, она неловко обхватила его шею руками, затем прикрыла глаза и ответила на поцелуй. Последнее получилось у невинной принцессы не очень умело, сквозь сливающиеся губы обоих показалась улыбка, Мадара ухмыльнулся, заметив неумелые движения девушки, но её улыбка была иной, что-то похожёе на смесь горечи и отчаянья. В девушку проникла мысль – оттолкнуть Учиху, не дать ему захватить себя полностью и завладеть её рассудком, она вскоре покинет деревню и этот поцелуй оставит в памяти лишь незащищенный шрам, что даже она не сможет залечить. Но как бы разум не кричал, Хокайде не могла оттолкнуть его от себя, она никогда ещё не испытывала такого чувства, и не испытает более. Будущий муж принцессы был уже не молод, у него ранее была жена, которую он не особо-то жаловал, у него есть сын, но Хокайде приглянулась ему с первого же взгляда и, конечно же, её отец не мог упустить такого шанса. Хокайде и сама была уже не девочкой и понимала, что замуж её рано или поздно выдадут силой, хоть раньше она и не встречала человека, к которому у неё бы проснулись настоящие чувства, но девушка истинно верила, что когда-нибудь полюбит и будет любима в ответ так же яро. Вот только судьбе было угодно испортить всё: только она смерилась с вынужденным и неприятным ей самой замужеством, как появился человек, что заставил её сердце биться сильнее. Он повстречался ей так не вовремя, и девушка проклинала тот день когда впервые встретилась с ним взглядом, проклинала себя за то, что решила тогда слегка потанцевать словами на ветру, проклинала его, ведь видела, что такой человек не способен любить искренне. Но в этом была её единственная ошибка, ведь он так же ненавидел эти изумрудные глаза, как и обожал, не в состоянии оторвать от них свои. Поцелуй продолжался несколько минут. Оба не хотели останавливаться, но и оба понимали, что нарушают запрет за гранью своего понимания. Мадара ощущал сладкий вкус её губ, прелестный запах волос, он сжимал её талию, та казалась такой тонкой и хрупкой, он силой пальцев вдавливал её тело, пытаясь удержать порыв, что мгновенно овладел им, если ранее ему было достаточно просто смотреть на неё, то сейчас ему хотелось куда большего. Девушка в ответ на его страсть пустила пальцы в чёрные длинные волосы, что как попало лежали на голове, другой рукой она обвила его шею, удерживая голову подле своей, считая, что так она дольше удержит поцелуй. Солнце… Вокруг пели птицы, кружились над их головами, но для них время словно остановилось… Это мгновение они пытались удержать всеми возможными способами. Теплота летнего дня не стояла в ровню с жаром их тел, с страстью, что порождала жуткую нежность в их объятиях. Нежность – это попытки удержать этот момент и сделать его вечностью, а страсть – словно бы глотки воздуха, понимание, что вскоре прейдёт конец. Они понимали лишь одно – это чувство захлестнуло их, и это чувство было неведомо ни одному из них ранее… Но они не отпустят его, точно не отпустят… Никогда… *** Вечер… Учиха стоял у окна, вглядываясь в закат, что играл красками на небе. Над макушками гор подобно снятым с картины плыли разноцветные облака, небо украшали яркие оранжевые и жёлтые оттенки, а сами горы скрылись в темноту. Деревня всё ещё шумела, жизнь билась последними силами, ещё чуток и город опустеет, скроется под покровом ночи. Он находился в своём доме, как и в «офисе», здесь его комната так же была на втором этаже, строение находилось на возвышенности, и отсюда была видна вся Коноха. Кончики деревьев, не сакуры, касались края окон, листья было казались темнее обычного, а ветви слегка колыхал ветерок, что лёгким дуновением поднимал и волосы Учихи. Мужчина стоял у окна по пояс оголённый, мышцы так красиво выступали на его теле, грудь казалась такой сильной, а руки мощными, способными выдержать любой удар. На теле было полно шрамов, один рассекал грудь длинной дугой, что начиналась чуть ниже левой ключицы, а заканчивалась, пересекая тело диагональю, почти у самого бедра. Руки были так же все укрыты порезами и царапинами, шрамы, как известно, украшают мужчину, - это точно было про него. Мысли… сейчас они были где-то далеко. Он боялся, ожидал чего-то, был встревожен, но самое главное – ему было больно, боль съедала изнутри, съедала сердце, душу, заполняла жуткими мыслями голову, но до сегодняшнего дня он терпел. Но силы не безграничны,… терпеть боль, что ему приносило это чувство – становилось всё невыносимей. Она… Да, все его мысли были только о ней. О девушке с нежными розовыми волосами, что касались почти земли. О девушке, чьи изумрудные глаза могли остановить любого мужчину. О девушке, что была настолько хрупка, но была сильней любого знакомого ему… О девушки, чья песня запала в душу настолько глубоко, что каждую ночь её слова заставляют его вынырнуть из сна… О девушке, что была элегантна словно бы настоящая принцесса,… да куда там, она ведь и была принцессой! О девушке, что была настолько невинна, что нарушать эту невинность и слепую веру в Любовь было бы преступлением. О девушке,… что была настолько дорога его сердцу… Поникнув в мысли Учиха даже не услышал, как девушка поднялась и подошла у нему. Слегка поёрзавшись в кровати, она скинула с себя шёлковое одеяло и медленно зашагала к Учихе, обняв его со спины. Горячая голая грудь Харуно прикоснулась к холодной спине Мадары. Тот тут же вернулся в реальность, нежно накрыв руку девушки своей. -Завтра… - прошептал Учиха. -Да, - ответила она, даже не слушая продолжения. – Три дня пролетели словно мгновение. – Учиха не ответил, но если бы она видела его лицо то, наверняка бы, заметила опустившиеся вниз глаза. – Похоже, - продолжила она, - пора прощаться… Лицо Учихи исказило. Её слова только сильнее навивали боль на его сердце. Как же не хотелось её отпускать! -Но знаешь, - вновь промолвила она, - Я… Никогда. Не буду. Жалеть о том, что было… Ведь я… Люблю тебя, Учиха Мадара. -Как и я тебя, моя принцесса Хокайде… - ответил он. Его голос был настолько нежен, что трудно было поверить, что это вообще он говорит. Если бы их не разлучали обстоятельства, то эти слова он бы выдавил из себя лишь в самом крайнем случае, и то голос его был бы совсем не таким, он бы краснел и укорял себя за то, что вообще произносит эти слова. Она убрала свои руки и повернула его лицо к себе, нежно придерживая его за мужественные скулы, что так же несли на себе несколько шрамов. -Любовь моя, мы с тобой обязательно ещё встретимся. – она притянула его шею к себе и нежно поцеловала губы. Затем Мадара взял инициативу на себя, схватив девушку за талию, он прижал её к себе, с грустью заметив, что жар уже покинул сейчас абсолютно голое тело девушки, что слегка прикрывали лишь длинный розоватые волосы. Поцелуй был наполнен лишь страстью, на сей раз нежности – там не было места, но Хокайде быстро утихомирила вновь разгорающийся пыл Учихи, отстранив его от себя. Она легонько прикоснулась к его щеке внешней стороной руки, слегка поглаживая и улыбаясь. Мужчина не ответил ей, наверное, был удивлён такими действиями Харуно. – Мы с тобой, - начала вновь она, - ещё обязательно встретимся. Но в следующий раз у Любви будет иное обличие. -Что ты… - она накрыла его рот пальцем, заставляя лишь слушать себя. -В следующий раз, мы точно будем вместе. Ты и я. Вместе. Учиха, у любви тысяча обличий, и какое достается нам – выбираем лишь мы. В этот раз – я выбрала клан, но в следующий раз, я выберу – тебя. Быть может, ты не узнаешь меня, и я не узнаю тебя. Через сотни лет, когда мы встретимся вновь, пообещай, что ты – выберешь меня. -Хокайде… - с болью в голосе произнёс он. Затем обнял её, настолько крепко, как только мог. Смысла её слов до конца он не понял, но в голове проблеснула мысль надежды: она надеется встретить его в следующей жизни? – Я… обещаю. У любви тысяча обличий. Кто-то живёт с любимым всего лишь несколько дней, но успевает познать всю суть этого чувства, а кто-то за всю жизнь не познаёт её ценности. Так какая же она настоящая – чистая и верная Любовь… Быть может это та, что живёт не зависимо от времени? Любовь пережившая века и поколения… «Пообещай мне, Учиха… Что когда мы встретимся в следующей жизни – ты уже точно не отпустишь меня…»