Пять минут

Она проходит мимо меня каждый день, оставляя после себя немного приторный запах духов. Я не знаю ни ее имени, ни сколько ей лет, ни где она работает, но, я уверен, никогда не забуду слишком сладкий цветочный аромат, шлейфом окружавший ее. Я точно помню, что цвет ее волос – рыжий, но какого оттенка? Может, они тусклые, словно ржавчина? Или яркие, какие бывают листья осенью? А какие у нее глаза? Мне казалось, что они совсем светлые. Словно две большие прозрачные капли, в которые добавили немного краски. Хотя нет, это плохой пример, ведь краска расплывется, а яркое серое пятнышко ее радужки всегда удерживал темный ободок. Но я был не уверен в том, что ее глаза не были карими, или зелеными, или голубыми. Но почему-то мне казалось, что они именно серые, чистые, без единой яркой крапинки. Она очень стройная, даже слишком тонкая. Помнится, я всегда гадал, как же она носит в своих худеньких руках тяжелые сумки с продуктами. И хотел предложить ей свою помощь, но все не решался подойти. Еще я отчетливо запомнил черное пятно на ее шее. Но так и не узнал, была ли это родинка или татуировка, хоть мне и было очень любопытно. Иногда мне казалось, что это просто родимое пятно, бывало и такое, что я видел в нем красивый узор. Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как небо затянули лохматые мрачные тучи. Мне на нос упала мутная холодная капля, за ней градом посыпались ледяные дождинки. В тот вечер, который я встречал здесь ровно год назад, была такая же погода. Тогда я впервые увидел ее. Она показалась мне обычной молодой женщиной, которой суждено было незаметно промелькнуть мимо моих глаз, если бы не почему-то запомнившаяся мне расслабленная и неторопливая походка незнакомки, явно радовавшейся внезапно настигнувшему ливню. По дороге мчались машины и спешили прохожие, раскрывавшие над собой разноцветные зонтики. Я укрылся под козырьком маленького газетного ларька, достав из кармана зажигалку и помятую пачку сигарет. В воздухе запахло табаком и мятой, слишком резкий запах на мой взгляд. Я потушил сигарету о стену ларька и кинул ее на асфальт, набрав полную грудь воздуха. Мой взгляд упал на часы. Через пять минут пройдет она. Идет первая минута. Я закрываю глаза и пытаюсь медленно досчитать до шестидесяти, но сбиваюсь где-то на двадцати пяти. Сжатые в кулаки руки дрожат, а промокшие волосы лезут в глаза. Рука невольно тянется за новой сигаретой, но затем безвольно опускается вдоль тела. Вторая минута. Я начинаю оглядываться по сторонам, отмечая, с каким удивлением смотрят прохожие на меня, на чудака в тонком свитере, застывшего посреди набирающего силу проливного дождя. Начинается третья минута. Время течет слишком медленно, я успеваю промокнуть насквозь. Но все равно в глубине души молю, чтобы секунды бежали немного неторопливее. Мне становится немного жутко от осознания того, что совсем скоро меня может ждать очередное разочарование. Неумолимо наступает следующая минута. Становится тяжело дышать, словно горло сжало в металлические тиски. Откидываю-таки от глаз мокрые волосы, противными холодными прядями прилипшие к лицу. Пятая минута. Первые тридцать секунд стою спокойно, в оставшееся время кручу головой из стороны в сторону, боясь упустить из виду рыжее пятно, которое должно сейчас мелькнуть среди суетящейся толпы. Время истекло, сегодня она опять не пришла. Раньше она всегда проходила по этой дороге ровно в эту минуту, но вот уже вторую неделю я не могу уловить взглядом ее знакомую худую фигурку. Может, она переехала или стала ходить иным путем. Купила машину или… Впрочем, я не хочу думать о том, что же еще могло случиться с ней. Я опять развернусь, раздраженно пнув валявшуюся на темном от воды асфальте жестяную банку из-под какого-то энергетического напитка. И опять не увижу, как ровно на одну минуту позже среди безликой толпы промелькнет ее лицо.