Исторические романы родились от истины, изнасилованной ложью. Пьер Буаст
О любви в фанфикшене говорится намного больше, чем о чем-либо другом. В этой статье также хочется затронуть тему этого чувства – прекрасного и удивительного, но вместе с тем, грязного и подлого. Здесь будет показана любовь, которая существовала не в нашей стране, не в наше время. Она – невероятная и захватывающая – могла в эту самую секунду зародиться в вашей голове, появиться на осколках истории и перевернуть привычный мир для ваших героев. О чем же идет речь? О романтических или же драматических историях, которые создаются в эпохи далекие, чаще всего позабытые, но невероятно красивые. Но кто бы знал, что для написания работы одного желания увидеть все краски исторической чувственности очень и очень мало. По сему, убираем лирику и погружаемся в мир исторического любовного фанфикшена. Во-первых, что он из себя представляет? Несмотря на распространенное выражение, такое понятия как «исторический роман» в научной литературе термином не является. Самым общим его определением является следующее: исторический роман (а в нашем случае это фанфик) – роман, действие которого развивается на фоне исторических событий. Уже это вызывает ряд определенных противоречий, требующих уточнения. Наиболее спорным является вопрос о пределах необходимости полноты исторического мира, о мере соответствия художественной образности реальных событий. Насколько имеет право автор интерпретировать исторические события, взгляды и ценности? И, раз уж мы говорим об этом в рамках фанфикшена, то до какой степени можно изменить характер героев, подстраивая их под обстоятельства той или иной эпохи, кастовой принадлежности и т.д.? К сожалению, ответа нет. Здесь так же следует уточнить, что существует разграничение жанровых форм романа, в основе которых лежит прошлое: исторический роман и роман об историческом прошлом. Исторический роман – это художественное произведение, темой которого является историческое прошлое (некоторые исследователи обозначают хронологические рамки – не ранее, чем 75 лет до написания текста, то есть жизнь трех поколений). Художественной целью и задачей художника является воспроизведение и исследование важнейших характеристик известной личности, показ взаимосвязи личности и эпохи. Роман об историческом прошлом также обращен в историю, но, в отличие от предыдущего, в нем в качестве главных персонажей не фигурируют исторические личности, не затрагиваются широкие исторические события, хотя сюжет романа зачастую построен на проблеме судьбы отдельного человека в какой-то переломный момент. Персонажи данного инварианта вымышлены, преобладает художественная условность и авторская фантазия. В данном случае автор имеет право интерпретации, не претендуя на историческую достоверность, так как задачей романа об историческом прошлом является, в большинстве случае, проблема простого человека в контексте исследования прошлого народа. Хронологически этот тип романа может быть обращен к любому периоду истории, в том числе и не столь отдаленному, как исторический роман. Наиболее приемлемой формой написания рассказов в фанфикшене является именно второй вид. Авторы, которые все же решились приступить к написанию произведения подобного рода, чаще всего оказываются на распутье дорог: направо пойдешь, желая романтики и любви – превратишь текст в сопливую помойку, а себя покажешь как крайне некомпетентного, не побоюсь этого слова, глупого фикрайтера (слово «человека» опустим); налево пойдешь, достоверности желая – распугаешь читателей своим занудством, которое никак не сможет скрыть даже самый красивый стиль (история историей, но в фанфиках, да и вообще в любовных исторических романах, ценится романтика, а еще лучше драма, а не огромное количество ненужной информации, которая навряд ли будет кому-то нужна в будущем). Ну, а если пойдешь прямо, то, хочешь не хочешь, а баланс достоверности и любовной интриги соблюсти будешь обязан. Но какой же вариант чаще всего выбирают? Конечно же тот, который проще всего и над которым нужно меньше всего думать. Фикрайтеры, когда садятся писать роман об историческом прошлом в рамках фанфикшена, чаще всего забывают о таком факторе, как историческое мышление, о том, что особенности характера героев вытекают из исторического своеобразия их времени. И это помимо того, что само понятие романа об историческом прошлом предполагает широкое отображение обычаев и реальных обстоятельств и драматизма действий. Конечно, в данном случае говорить об исторической правде можно только условно. Фикрайтеры уже имеют в своей голове образы персонажей, которых хотят поместить в те или иные обстоятельства. И именно поэтому написать качественный фанфик в рамках исторически ориентированного фанфикшена очень и очень сложно. Следует привести пример, который наглядно отображает основную проблему, возникающую при написании рассказа-фанфика об историческом прошлом. Некоторое время назад попалась на глаза очень интересная заявка по фендому «Наруто». Вкратце она из себя представляла следующее: Япония. Древние времена. Саске – сын главы клана самураев, которому отец хочет привезти невесту из-за рубежа. При том, клан был столь могущественный, что над ним никто не властвовал. Сакура – дочь рыбака. Далее, автор заявки описывал обязательную ситуацию в рассказе. Саске видит, как над Сакурой, которая пошла на рынок, издевались стражники и она начала бить их в ответ. Стражники ударяют девушку, хотят её убить. И Саске, которого привлекла Сакура, останавливает стражников, забирает Сакуру с собой и приводит в свое поместье. Он не знает, что с ней делать. Она начинает умолять его отпустить её и тут он выхватывает катану из ножен, опрокидывает девушку на пол и хочет разрезать ей горло, но что-то останавливает его. Особые пожелания автора состояли в том, чтобы был минимальный ООС героев, была красиво описана эпоха и чтобы было много драмы. Наверное, сейчас возникнет вопрос: а чем плоха заявка? Ведь в ней есть все, что так любят: непонимание и трагизм любимых героев, жестокость века и… что дальше? Какое у этой истории есть продолжение? Или, лучше спросить, какое у неё начало? А может, что из себя представляет середина? Ответа нет ни на один из этих вопросов. Так же как и на последующие: какой век имелся ввиду? глава клана Учиха является дайме, раз он позволят себе самолично выбирать невесту для сына? откуда вдруг взялось, что в японском обществе в те же средние века приветствовались и разрешались межрасовые браки? почему был проигнорирован закон о том, что на чужую женщину, мужчина, тем более стражник, не имеет поднимать руку в людном месте, так как за это ему дадут палок? Как себе женщина позволила повысить голос на мужчину и начать бить его? И о каком сохранении характеров героев может идти речь, когда уже в заявке Саске напоминает какого-то нелогичного типа, который с улицы приводит в дом простолюдинку и потом ни с того ни с сего хочет эту самую простолюдинку убить? И, хочу заметить, что главное слово здесь «простолюдинка», дочь рыбака, того, с кем любой самурай считал бы зазорным даже пересечься, если того не требовал долг. Пожалуй, на этом стоит остановиться. Основным требованием к заявке было качество исполнения. Но о каком качестве может идти речь, когда сама заявка представляет из себя бессмысленные действия, которые были придуманы лишь для того, чтобы как можно драматичнее представить отношения главных героев. Пожалуй, в рассказах об историческом пошлом, фикрайтер более чем в чем-либо другом, ограничен по части действий. Здесь должен соблюдаться баланс логики, исторической достоверности, художественного вымысла и каноничности персонажей. Для понимания этого, будет предложено несколько коротких зарисовок, варианты, по которым можно строить сюжет при написании исторически ориентированного фанфика. Основой для этого будет десятый век Японии – эпоха Хэйан – период борьбы за место под солнцем. Но для начала выделим основные моменты, характерные для этой эпохи и определимся с собственными предпочтениями. Хэйан – «Золотой век» красоты и роскоши. Для японской знати основным смыслом жизни, помимо амбициозного стремления к власти и благосклонности императора, являлся культ прекрасного, основанный на природе. Именно поэтому при написании работы, особое внимание должно уделяться описаниям окружающего мира: не скудное, а возвышенное, одухотворенное и символичное. Вся эмоциональная повседневная жизнь аристократов строилась с учетом пульсации смены сезонов, которой человек не смел сопротивляться. Любовь и отношения. Наслаждение, к которому стремились хэйанцы, было прежде всего чувственным: любовь – и при этом не слишком романтическая – занимала в их жизни главное место; женщина играла чрезвычайно важную роль. Но в то же время хэйанцы никогда не знали чего-нибудь похожего на рыцарский «культ дамы». Продолжал существовать брак, при котором муж не вводил жену в свой дом, а навещал ее у нее в доме. Хоть и имелись некоторые оговорки: – супруги могли поселиться в доме родителей жены; – супруги живут раздельно и только муж навещает жену – самый распространенный вариант; - супружеская пара могла поселиться в новом доме независимо от тех или иных родителей; – супружеские пары никогда не жили с родителями мужа. Женщина в эпоху Хэйан сохранила свою имущественную самостоятельность: она могла быть и владелицей поместья. Но в то же время, женщина росла за закрытыми дверями, а мужчина имел немного возможностей ее увидеть. Считалось, что знатная женщина (супруга или дочь) должна быть практически «невидима» (выезд за пределы внутренних покоев без позволения мужа или отца мог повлечь серьезное наказание) и «неслышима» (излишняя разговорчивость дамы считалась одной из официальных причин развода). При этом родители девушки обычно «замалчивают ее недостатки и, приукрашивая достоинства, превозносят их повсюду». И, как ни странно, многие мужчины, даже не видя затворницу, уже готовы были сражаться за ее внимание. Что же касается способов знакомства, то одним из них было «подглядывание». Каймами – одна из первых стадий сближения. Подглядывать можно было с улицы, если ты не имел доступа в дом, или из сада, если ты был в близких отношениях с хозяином. Если у мужчины возникало желание добиться большего, то он стремился завязать знакомство с кем-нибудь из прислужниц девушки, которые, как правило, выступали в роли посредниц между своей госпожой и внешним миром. Заручившись поддержкой прислужницы, мужчина передавал своей избраннице письмо, в которое обязательно входило стихотворение-танка[1], рассказывающее о чувствах поклонника. Если девушка была заинтересована в парне, то обмен стихами мог проходить достаточно долго. Часто к письму прилагалось какое-нибудь растение, которое должно было согласовываться с содержанием письма. После периода обмена письмами, если ни одна из сторон не испытывала разочарования, делали следующий шаг к сближению, а именно: мужчина наносил первый визит своей избраннице. Поведение мужчины и женщины должно было напоминать прекрасный танец, где нет места неверному движению, способному разрушить чувство моно-но аварэ[2]. Игра в любовь велась грациозно, по всем правилам этикета, и религиозно окрашивалась смиряющим верованием в быстротечность земного бытия. Если отношения устраивали обоих, то мужчина делал предложение: обыкновенный человек предложение о браке делает либо через подходящего посредника, либо через служанку. При заключении брака мужчина проводил в доме женщины три ночи подряд, затем родственники жены устраивали пиршество, где происходило оглашение, после которого союз считался официальным и муж мог открыто посещать дом жены в любое время. Жена же посещать дом мужа могла лишь в исключительных случаях, потому что это вызывало сильное общественное порицание. Мужчина, кроме главной жены, мог иметь несколько жен и наложниц. Другие жены жили отдельно, как правило, в собственных усадьбах, полученных ими в наследство от родителей. С ними супруг поддерживал так называемые визитные отношения. Мужские измены были обычным делом, хоть излишняя ветреность порицалась, однако не очень рьяно. Брак не был очень прочен, и оба супруга могли свободно из него выйти, а единственным отчетливым признаком развода являлось возвращение написанных ею писем, но мужчина мог этого и не делать, ведь прекращение посещений мужем жены подразумевало конец супружеской связи. Женщина представлялась как эфирное идеальное создание. Эта тенденция определила и образ идеальной женщины, которая должна была быть наделена такими чертами как красота (округлые линии тела, очень длинные густые волосы, белая кожа), мягкость, нежность, покорность, чувство такта, наличие вкуса (элегантность) и определенным образом образованность (каллиграфия, сочинение стихов танка и игра на музыкальных инструментах). Но стоит отметить, что девушек обучали литературному-стихотворному языку, а вот изучение китайского языка и литературы, считались только мужской привилегией. Правда были и странные особенности. Считается, что хэйанские дамы выщипывали брови и вместо них на лбу наносились две широкие черты. Кроме этого, было принято чернить зубы. Важное место в образе отводилось костюму. Одежда была многофункциональна: она служила определенным статусным показателем, указывая на принадлежность дамы к сословию и рангу. По костюму хэйанской дамы можно было определить семейное положение дамы и ее статус внутри семьи, судить о ее благосостоянии, равно как и о ее вкусе – все зависело от подбора тканей, расцветок и узора. В отношении мужчин существовали несколько другие требования, но в общих чертах схожие: красота, элегантность и образованность. Однако разница здесь заключалась не столько в том, какие качества ценились, сколько в том, как они могли быть полезны в общественной и политической жизни. Выясняется зависимость бюрократической карьеры от перечисленных достоинств. И пусть не всегда выдающийся поэт мог далеко продвинуться по социальной лестнице (что зависело еще от конкретных обстоятельств), но такая возможность сохранялась. Вызвано это было тем, что вся жизнь императорского двора была пронизана эстетикой и духом наслаждений, а конфуцианство и его этические нормы, которые, предположительно, должны были сдерживать подобный гедонизм, не играли существенной роли. Грань между общественным и индивидуальным в поведении мужчины-аристократа была размыта, или, возможно, правильнее было бы сказать, что в его манерах было мало чего «от себя», выходившего за рамки правил, официальных или неписаных. Было чрезвычайно важно, чтобы мужчина-придворный соответствовал в одежде, манере поведения, знал протокол выполнения обрядов годичного цикла, вокруг которых вращалась придворная жизнь. Даже в военной службе мужчины стремились к прекрасному. Подобная тяга к эстетизму и утонченности проявилась даже в таких чисто мужских увлечениях, как верховая езда, стрельба из лука и кэмари [3]. В мужчине-кавалере высоко ценилась опытность в делах любви: он должен был владеть искусством любовного свидания, знать, как элегантно начать и завершить посещение любимой и ни в коем случае не попасть в нелепую ситуацию. Завершающим моментом, который просто необходим для понимания соотношения этической и эстетической категорий в жизни хэйанской знати, пожалуй, был быт. По типу императорского дворца строила свои резиденции в зависимости от ранга хэйанская аристократия. Вписанные в схему столичных кварталов дворцовые усадьбы IX-X веков представляли собой сложные комплексы отдельных сооружений, соединенных между собой крытыми галереями. Китайское влияние на японское жилище выразилось и в создании усадьбах садов и парков. Представления о роскоши, комфорте у хэйанской знати связывались главным образом с качеством отделки, подбором различных пород дерева, немногими, но изысканными предметами убранства. Главные изыски были связаны с отделкой помещения. Мотивы росписи, как правило, были навеяны природой: цветы, деревья, птицы, бабочки и стилизованные волны. Кроме картин, на стену, в специальной нише, вешали свитки, представляющие собой каллиграфически написанный текст. Эпоха Хэйан была золотой эрой в одежде, которую можно сравнить с европейским периодом рококо. Возможно, расцвет костюма был обусловлен тем, что китайские черты предыдущих эпох были вытеснены оригинальными и чисто японскими по форме, цвету и покрою вещами. Шелк, дамаст, парча и бомбазин были среди основных тканей, которые носили представители высших классов. По сравнению с эпохой Нара эстетический вкус аристократов стал более утонченным: предпочитались приглушенные цвета, монохромная окраска, изящные, плавные линии в одеянии, мелкий цветочный геометрический орнамент, роскошные, но в то же время элегантные ткани. Нередко верхнюю одежду шили из тонких полупрозрачных тканей, сквозь которые просвечивал мелкий узор нижней одежды. Вышеизложенная информация являет общее представление об этой эпохе. Учитывая, что она была редка на конфликты, рассматривать политические события смысла нет. Поэтому, теперь можно переходить непосредственно к фанфикшену. Примеры незатейливы и просты, но эти короткие зарисовки показывают, как при помощи информации текст приобретает множество оттенков, становиться атмосферным и начинает нести в себе не только кризис или же подъем в любовной линии главных героев.Ситуация первая.
Прогнивший пол стонал от каждого шага, совершенного запертым в комнате человеком. Старые доски в отикобу[4] давно пора было менять, но хозяин – толстый неуклюжий человек с маленькими черными глазами, добродушный по натуре, но страшный на вид – не мог себе этого позволить. Пристрастие к играм и вечное невезение в них, подтолкнули бывшего государственного чиновника к краю обрыва, уподабливая его простолюдинам. Остепениться было выше его сил, но он старался. Даже пошел на отчаянный шаг, приказав тем слугам, которые остались, запереть его в этой каморке, не давая возможности сорваться и отправиться в увеселительный квартал или же к одному из сомнительных знакомых. Мужчина понимал, что хватит его так ненадолго. Но что было делать? Что? Две дочери его не были замужем, а та, которой посчастливилось обзавестись мужем, не смогла за три года родить ему ребенка, от чего супруг стал искать себе другую жену. И сборщики подати не давали господину прохода, забирая и без того скромные сбережения в государственную казну. Еще немного, и он просто не сможет содержать свою семью, своих слуг… не ровен час, когда отберут даже его земли. Один из тех, кому он проиграл – внушительный на вид мужчина, благородный и властный – предложил ему, конечно, расплатиться кем-то из своих домочадцев, но пожилой господин не мог на это пойти. Не мог так поступить не только со своей семьей, но и с теми людьми, кто работал на него. Или мог? Раздался протяжный стон, который впору было принять за вой. Мебуки вздрогнула, тяжело выдыхая. Господину опять плохо. Служанка может и рада была бы ему помочь, но сейчас, все, что было в её силах – принести госпоже Северных покоев ужин, а после, пойти прислуживать при купании средней дочери благородного семейства – прошел уже почти месяц с того дня, как она в последний раз омывалась. – Мама, – тонкий голос, тихий спросонья, заставил женщину на несколько секунд отвлечься от своих мыслей. – Тише, – Мебуки успокаивающе погладила свою дочь по голове. – Это…собака во дворе. Ребенок кивнул, натягивая на себя то жалкое рваное тряпье, которое ему дала мать в качестве одеяла. Прохудившееся в нескольких местах, оно не согревало. Но, то, чем накрывались родители маленькой Сакуры было и того хуже. – Я есть хочу, – жалобно протянула девочка, не желая вновь засыпать. Сердце Мебуки сжалось от тоски, но она лишь вновь погладила ребенка по голове и, пообещав принести что-нибудь, покинула отведенную ей в доме комнату. Может, если женщина чуть изловчиться, то получиться выпросить что-нибудь у кухарки. А может и нет. С продуктами, учитывая еще и засуху, которая длилась несколько месяцев, было очень туго. Даже порции еды господ этого дома были почти в половину меньше. Тут из-за тонких стен послышалась возня и конье ржанье. Несколько старших дам-прислужниц, более высокого ранга, чем была Мебуки, суетливо забегали по коридорам, охая и в испуге закрывая рот рукой. – Эй, ты, – обратилась к ней одна из них, – у тебя же есть дочка? Женщина не поняла, к чему был это вопрос. И тут издалека послышался детский вскрик, который Мебуки тут же узнала. В это же мгновение по коридорам раздались тяжелые быстрые шаги. Несколько мужчин направлялись к замершим служительницам дома. – Мама, – Сакура, спотыкаясь, бежала по жестким татами, с расширенными от ужаса глазами. За ней гнался один из мужчин – оруженосец, судя по его одежде и прическе. Схватив малышку за локоть, он тут же взял её на руки, стремясь утихомирить. Но этого не получалось. Девочка кричала, вырываясь как кролик, которого поймал охотник. В одночасье все стало понятно для женщины: и странный вопрос, и эти люди в богатых одеяниях, и то, зачем её дочку и, судя по отдаленно доносившимся крикам, других детей этого дома вот-вот заберут от их матерей. Но, это же невозможно! Хозяин – этот добрейший человек – никогда не пошел бы на такое, никогда! – Сакура, – выкрикнула Мебуки, бросаясь к дочери. – Сакура! – Мама! - девушка подскочила с футона, вытягивая перед собой дрожащую руку. По её виску тек пот, сердце бешено колотилось. Несколько долгих минут она всматривалась в зыбкий утренний полумрак, улавливая очертания и полупрозрачной перегородки, на которой шелковыми нитями были вышиты дивные птицы, и лаковой шкатулки с серебряным большим зеркальцем, и тазика для умывания, и деревянного сундука с резной крышкой, в котором хранились повседневные вещи. – Сон, да, – сама себе произнесла Харуно, проводя рукой по лицу. – Опять. Вместе с охватившим тело умиротворением, в груди начал зреть ком глухой злости. Ну сколько раз она еще будет возвращаться в кошмары своего детства? Что же такого плохого она сделала, что призраки прошлого до сих пор преследуют ее? Раздраженно откинув от себя одеяло, девушка глубоко вздохнула, стремясь успокоиться и привести мысли в порядок. Получалось плохо. Понимая, что заснуть ей уже не удастся, Сакура решила подняться и приступить к своей работе: сегодня состоится первая встреча госпожи Темари с её возможным супругом. И пусть лиц друг друга они не увидят, но одежды, которые точно будут заметны, необходимо подготовить с особой тщательностью. Еще с вечера она одымила их благовониями, но запах уже немного выветрился. И можно было добавить новый аромат – чтобы госпожа предстала в самом лучшем свете. Одевшись и умывшись, девушка несколько минут расчесывала свои длинные, мягкие как пух волосы, которые были подобны нежнейшим цветам прекрасного дерева, в честь которого она и получила свое имя. Убедившись, что выглядит подобающим образом, девушка покинула свою комнату – старшая дочь дома Сабаку разрешила старательной прислужнице жить в отдельных покоях, недалеко от её собственных – и направилась через лабиринты коридоров к центральному залу, из которого было необходимо пройти на улицу, чтобы дойти до гардеробной, где хранились все наряды аристократки. Дворец Хокусен, в котором теперь жила девушка, не шел ни в какое сравнение с тем местом, где некогда обитала Сакура. Пожалуй, сейчас, спустя девять лет после тех событий, она могла сказать, что ей повезло. Все будто специально происходило так, чтобы девушка оказалась в этом месте: и эпидемия, которая забрала с собой большую часть женщин, и игорные пристрастии бывшего господина, и отсутствующий в тот вечер отец, который наверняка смог бы спрятать свою дочку. Тяжело было лишь в первое время: отлученная от семьи, напуганная, она не знала что делать. Её и еще несколько детей привезли сюда, просто ставя перед фактом, что теперь их дом здесь. Тогда она сопротивлялась этому, боролась изо всех сил, но её заставили смириться, укротили нрав и приобщили к новому строю. И пусть демоны утащат её, если Сакура скажет, что потеряв одно, она приобрела нечто другое. Цена родительской любви была несоизмерима с комфортом жизни, но девушка дала себе слово, что если у неё получиться, она найдет свою семью, а пока она должна сосредоточиться на своих обязанностях прислужницы госпожи и на науке, которую ей преподавала старейшая женщина клана – Чио. Почему эта вздорная старуха – прабабка госпожи – решила обучать искусству обращения с растениями и настоями именно Сакуру – оставалось загадкой. Да и девушке было все равно, главное, что ей доступно то, что никогда не получат другие. И она не упустит своего шанса. – Господин, – девушка склонила голову перед младшим сыном дома Сабаку, командующим левой гвардии – Гаарой. Молодой мужчина искоса взглянул на прислужницу и, ничего не говоря, проследовал к выходу во двор.Сакура, дождавшись пока он отойдет на расстояние пяти шагов, выпрямилась, позволяя себе ироническую усмешку. Ну да, кто она такая, чтобы столь благородный человек поприветствовал её? Гаара отличался не только от своего отца – крайне сурового человека, превосходя его в этом качестве – но и даже от родного брата, совершенно не обладая его обаянием. Жестокий, немногословный, обозленный на людей, превосходивших его хоть в чем-то, – он представлял собой отталкивающего человека. И порой Сакура не знала, что испытывает к нему больше: уважение за то, чего он достиг, за ум и силу, или же отвращение? Иногда еще проскальзывал страх, но девушка научилась с ним мириться. Все люди боятся чего-то или кого-то. И, наверное, хорошо, что молодой господин не замечает её. Так спокойнее. Гаара, скинув с себя верхнюю рубашку хо[5], повел плечами, разминая их. Взяв в руку длинный лук, плечи которого были сделаны из гибкого многослойного бамбука с темным рисунком, он натянул тетиву за ухо, целясь в одну из пяти мишеней, выставленных на расстоянии двадцати пяти метров от него. Краем глаза он наблюдал за быстрыми шагами служанки, которая юрко, как сурок, пересекла расстояние от главного здания до южных покоев. Одежда на ней была простая и удобная – совершенно не та, что на недавнем празднике, когда было паломничество к Храму. Он знал её имя – Сакура – подопечная старейшины дома Чио. Исполнительная, скромная, порядочная – к ней не было ни единого нарекания. И это бесило. Даже учения бабки какая-то простолюдинка постигала без особых усилий. Как такое возможно? Темари и та не была удостоена подобной чести. Девичий силуэт исчез за сёдзи[6], но из мыслей молодого мужчины он не мог испариться так же легко. Бесила, бесила, бесила, о Боги, как же она бесила его. Одного присутствия хватало, чтобы все внутри Гаары начало вскипать. Эта девчонка умудрялась говорить то, что думает – при его сестре; могла играючи осаживать Канкуро с его пошлыми шуточками, а его, Гаару, она почтительно приветствовала и на этом все. Он не видел того уважения, которого хотел, не чувствовал страха, который должен был быть, не…да бесчисленное множество этих «не» он готов перечислить. И шальная мысль о том, что лучше бы выпроводить девчонку из этого дома все чаще посещала его голову. Выдать замуж, отослать к мужу – женщин мало, в другом доме её примут – и никогда больше не сталкиваться взглядом с зелеными глазами, в которых возможно увидеть все, только не то, что хочешь. «Не видеть». Глубокий выдох. «Не слышать». Белое полотно мишени стало его единственной целью. «Не чувствовать этот приторный аромат, что окружает её!» Стрела пошла резко, молнией пронзая цель. И никогда Гаара не признается себе, что за долю секунды на белом полотне он увидел эфирный образ: тонкий стан, молочная кожа, что была нежнее лепестка цветка; длинный мягкий шелк волос дивного цвета; зеленые глаза, смотрящие с укором, от которых сердце было готово пропустить удар. Никогда он не признается, что видел это. Не бывать этому! – Слышишь меня, – шепот сам собой срывается с тонких губ, – не бывать.Ситуация вторая.
Весенней ночью все звуки кажутся более громкими и пронзительными, сливаясь в сладостном согласии. Учиха остановился за ширмой, улавливая эти дивные музыкальные переливы. В третью ночь, пренебрегая обычаем, было решено устроить скромное торжество, которое бы знаменовало воссоединение двух великих родов, волею судьбы разделенных несколько веков назад. Выйдя из главного зала дворца Хьюго – насколько знал сам Саске, это было приданным почившей жены главы клана – молодой мужчина окунулся в умиротворенную тишину и прохладу пустых коридоров. Прислужницы старались не мешаться под ногами, охранники были расставлены по всему периметру территории, обеспечивая надлежащую защиту всем обитателям этого дома. Все было просто превосходно. Хиаши явно демонстрировал свою силу и власть, стремясь произвести впечатление на отца Саске. И молодого тюнагона [7] это более чем забавляло. Когда он уже практически подошел к покоям своей супруги, нежные чувства, сродни зыбким воспоминаниям, охватили его сильное тело. Саске никогда особо не нравился звук кото[8] – он был чересчур грубым и звенящим. А вот мелодия флейты, похожая на трель соловья в ранний час, приятно успокаивала, возвращая в те далекие времена, когда его покойная мать играла для своих непослушных детей перед сном. На губах сама собой появилась легкая полуулыбка, которую Учиха и рад был бы убрать со своего лица, но это оказалось выше его сил. Не желая медлить, он прошел за перегородку, улавливая за шелковой полупрозрачной ширмой, вышитой золотыми нитями, образ девушки. Та, будто услышав его приближение, закончила свою игру, отложив инструмент в сторону. Играть так, как не играла еще никогда – именно такая задача стояла перед молодой аристократкой, дочерью удайдзина [9] Хьюго. Многие считали её игру идеальной, но самой Хинате она не нравилась, – не было того удовлетворения, которое получаешь, когда играешь в собственное удовольствие. Да и девушка уже позабыла те времена, когда делала что-либо для себя. «Если ты рожден в доме Хьюго, себе ты больше не принадлежишь». Что есть традиции и что есть устои? Для Хинаты эти понятия были лишь пустым звуком, который не имел к ней никакого отношения. Девушку из благородной семьи учили каллиграфии и стихосложению, обучали игре на музыкальных инструментах. Молодая аристократка должна быть нежной и элегантной, с прекрасными длинными волосами, струящимися по тонким плечам. В клане Хьюго не существовало различий по половому признаку. Если ты родился в этой семье, значит ты в первую очередь воин клана, и уже только после дочь, служительница имперской короны. Боль в пальцах от каждодневных тренировок с катаной была точно такой же, как после многочасовой игры на гакубиве[10], когда первое время пальцы немели и начинали кровоточить. Тело – слабое, истощенное тренировками и испестренное синяками – скрывалось под десятью или пятнадцатью слоями одежды, которая показывала статус и богатство дома. Свитки со стихами – число которых переваливало за десятки – должны были быть заучены также хорошо, как и манускрипты с китайской письменностью и сложный, грубый язык чужой страны, от которой Япония так хотела отстраниться. Не девушка, не дочь – воин, готовый отдать жизнь за свой клан и свою семью. «Любой приказ становиться смыслом существования. Смерть будет лучше, чем не исполнение воли господина». У Хинаты не было страха перед человеком, который теперь является её супругом. Сердце предательски не задрожало перед вторым отпрыском клана Учиха – любимцем правящего императора. Господином он никогда для неё не станет. Вспоминая даже первую встречу, о которой молодой мужчина ничего не знал, Хината, спрятавшись в тени деревьев сада, издалека следила за разговором своего брата с этим аристократом. Воспринимая его не как равного по социальному статусу её брату, не как того, кому благоволит император, она смотрела на него точно также, как вынуждена была смотреть на добычу во время охоты, на которую её заставлял ездить отец: подавляя в себе жалость к живому существу, ища лазейку, слабину, благодаря которой меткая стрела сразит жертву. Навряд ли так хоть кто-то относился к Учихе Саске, но именно так его воспринимала старшая дочь клана Хьюго. «Все должно делаться ради процветания клана». Ради клана брат смог убедить Саске написать письмо Хинате – а, может, повлияло то, что будущее назначение посла в Китай [11] требовало наличие жены из благородной семьи. Именно ради этого, при первой официальной встрече, сквозь полупрозрачные ширмы и занавесы, для девушки была подобрана одежда в тех цветах, которые предпочитала покойная мать Саске, к которой тот, со слов кормилицы, был очень привязан. И завершающим штрихом стала игра на флейте – инструмент, который редко когда выбирали молодые аристократки, считая его недостойным. Заставить Саске жениться на ней – вот та задача, которая стояла перед Хинатой. И она достигла того, чего хотела. Уже третью ночь он приходит к ней, утверждая за собой право отныне распоряжаться её судьбой. В первую ночь, возможно, она и испытывала волнение. Это же чувство сковывало её, когда на утро она с замиранием сердца читала присланные ей стихи – ведь, не случись этого, отец – человек вечной войны – не простил бы ей подобного позора. На вторую ночь внутренние демоны не терзали её. Девушке уже стало ясно, что жених не разочарован. И вот наступила третья ночь, когда союз будет официально скреплен законом. В подсознании тлела малодушная мысль, потаенное желание, идущее от непокорного сердца, которое ни дня её сознательной жизни не давало покоя: отказаться от всего, сбросить с себя оковы крови и долга, перекрывающие кислород, и уйти, исчезнуть в песках времени, раствориться в лабиринте лесов. Но кто она такая, чтобы мечтать о подобном? Нет, это слишком большая роскошь. Все, на что она вправе надеяться, так это на то, что муж заведет еще несколько жен, которые подарят ему наследников и удовлетворят в физическом плане. Перед Хинатой стояла другая задача, которая не имела под собой никакого отношения к роли госпожи Северных покоев. Хиаши Хьюго решил укрепить могущество не только свое, но и, объединив два великих рода, чтобы в последующем, когда придет конец эре празднеств и роскоши, сильнейший клан взял бразды правления в свои руки. И это время не за горами, в этом мужчина тоже был убежден. А за грядущую сотню лет власть укрепится, и тогда имя Хьюго не исчезнет подобно пыли на ветру. «Лицо это маска, которую даже перед смертью ты не имеешь право снять». Девушка почувствовала, что её новоявленный супруг смотрит на неё. И все, о чем сейчас волновалось её сердце, так это о том, что поскорее бы настало утро. Удовлетворять потребности этого мужчины было её обязанностью, но не желанием. Взгляд невольно скользнул по стихам, которые он прислал ей этим утром:Летняя ночь. Густо листвою укрыты Горные склоны – Даже сиянье луны Меркнет под сенью деревьев.
Её брат был также скуп на красивые слова. Но это было хорошо. Ведь в этой манере выражалось куда более глубокое отношение, нежели в красноречивых писаниях. И Хьюго умела читать подобное, удовлетворенно подмечая, что все идет так, как говорил отец. Краем глаза она наблюдала за тем, как молодой мужчина садится рядом с ней, легонько дотрагиваясь до её длинных иссиня-черных волос. Хината изобразила на лице полную покорность, замерев подобно каменной статуе. – Ты красива, – произнес Учиха, аккуратно беря девушку за подбородок и заставляя посмотреть на себя. Его теперь уже жена ничего не ответила, глядя ему прямо в глаза. Мужчина не любил, когда кто-то делал подобное, но именно ей он это позволял. Для него стало открытием то, что эта аристократка – произведшая на него впечатление тихой безвольной затворницы, посредственной на вид – совершенно не боялось смотреть на него, смотреть прямо в его глаза, которые пугали своей непроглядной чернотой даже её отца. – Благодарю... господин, – последнее слово она добавила после небольшой запинки, словно раздумывая, стоит ли вообще его употреблять. Саске усмехнулся, замечая это. Еще когда молодые люди обменивались письмами, Учиха отметил, что её манера стихосложения ему кажется знакомой. Даже цвета её одежды всколыхнули в молодом тюнагоне воспоминания, слишком далекие и призрачные, чтобы их можно было воспроизвести до конца. И вот её манера речи, нечитаемый, но открытый взгляд – все это напоминало ему о женщине, которую он всегда считал самим совершенством – о его матери. Их сходство, на первый взгляд, могло показаться неуловимым, но в глазах Саске оно было абсолютным. Поддаваясь порыву, он поцеловал Хинату, чувствуя, что и в этот раз их ночь не пройдет спокойно. Он вновь захочет ощутить тепло и гладкость её кожи, почувствовать её аромат, схожий с запахом алых цветков сливы. Его охватывали странные, не до конца познанные чувства, которые способны подчинить даже самую железную волю. Слаб тот мужчина, который позволит это. Но искушение так сильно. Необходимость в её присутствии и пугала, и будоражила одновременно. Она была слишком идеальной; в существование людей подобных ей он никогда не верил. И сейчас, держа в своих объятиях её слабое, хрупкое тело, желание с каждой секундой все больше и больше охватывало его. И одна лишь мысль о том, что ему придется отказаться от этого, заставляет рассудок мутнеть. По всем правилам, она должна остаться в этом доме, рядом с отцом и смиренно дожидаться возвращения своего супруга. Он обязан оставить её здесь, так было принято! Но что-то останавливало его от этого шага. Раз эта девушка принадлежит ему, то он, и только он, теперь вправе распоряжаться её судьбой, ведь так? Саске увезет её из этого дома и сделает хозяйкой другого, заберет от семьи, с которой она наверняка никогда не хотела расставаться. И он предполагает, что она уже догадывается об этом. Но, чего он не знает, так это того, что девушка сама ждет этого. Ведь как только будет достигнута одна цель, в этом не было сомнений, Хиаши Хьюго поставит перед Хинатой другую, заставит шпионить для себя, в угоду своих интересов, которые лягут в основу великого будущего могущественного клана. И она подчинится воли своего единственного господина, своего отца. Но... быть ли этому?Ситуация третья.
Госпожа дома Ямонако никак не могла нарадоваться на своего зятя дайнагона[12]. Молодой мужчина был не только благороден и статен, но и являлся прекрасным наездником, и просто бесподобно владел луком. Ино беспрекословно соглашалась со всем, что говорила её матушка. Женщина была так горда, что смогла настолько удачно пристроить свою взбалмошную дочь замуж за такого прекрасного и знатного молодого господина, что её больше не волновало ничего, только как хвастаться своим подругам, дочери которых еще не были замужем. Именно поэтому для Ино женщина находила лучшие шелка, самые изысканные украшения. Даже свита дочери клана Ямонако состояла из красавиц, но подобранных таким образом, чтобы юная девушка еще больше выделялась на их фоне. Ино тяжело вздохнула, терпеливо ожидая, когда же прислужницы закончат приводить в порядок её волосы. Но те, как нарочно, возились до неприличия долго, вплетая в прическу молодой госпожи цветы магнолии, закрепляя их нефритовыми булавками. Девушка искренне не видела такой уж необходимости в подобной подготовке к встречи со своим супругом, который поехал на охоту вместе с её отцом. Было бы ради чего стараться! Хьюго Нейджи никогда не казался ей особо привлекательным. Даже его письма, довольно редкие, надо сказать, наводили тоску и не блистали красотой и изяществом, как стихи того же Сая – сына начальника ведомства торжеств и церемоний. Вот он был бы действительно подходящим мужем для Ино, в этом она даже не сомневалась. Но родители рассудили иначе, посчитав, что брак с дайнагоном куда больше послужит чести семьи, нежели союз со странным бледным юношей, единственными достоинствами которого являлись красивый почерк и положение отца. На лицо, та же госпожа Ямонако, считала его не самым привлекательным человеком. А уж как говорить начнет…нет, подобным родственником она не хотела опозориться. – Достаточно, – раздраженно махнула рукой молодая аристократка, поднимаясь со своего места. Дамы из свиты тут же начали поправлять её наряд, чем только больше разозлили девушку. Костюм аристократки состоял из семи слоев одежды – наиболее гармонично сочетающейся между собой, поверх которых было одето узорчатое акомэ верхнего платья, нарядное хитэо, перевязанное светлым поясом казами. Будь воля самой девушки, так она бы вообще осталась только в двух, максимум трех полупрозрачных уцуцу-гину, одетых поверх легких хокама [13]. Погода была просто удивительной, и ради какой-то мнимой красоты париться в тяжелых одеждах… Нет, хоть Ино и следила за модой – не без настояния госпожи Северных покоев, разумеется – но на подобное она соглашаться не собиралась. К тому же, если сравнивать то, что одевают на себя японские аристократки, то в сравнении с китайскими красавицами, их вид был довольно убог. Девушка это знала. У неё у самой было два наряда, привезенных из провинции Ван Джоу. Ох, какие там мастера! И вместо того, чтобы надеть действительно прекрасную вещь, нужно было… О Боги, ну за что ей все это? И ради кого? Хорошо, что хоть не заставили чернить зубы, как это было принято при дворе. На это Ино бы точно никогда не согласилась. Уж лучше посидеть в наказание взаперти, нежели уродовать себя подобным образом. Еще одна девушка-прислужница поднесла шелковую полупрозрачную накидку, на которой были вышиты пионы – эмблема дома Хьюго. Сегодня Ино была обязана надеть её. Недовольно поджав губы, она, выхватив у другой служанки поднесенный веер, направилась в сад. И шла настолько быстро, насколько могла, чтобы оторваться от спешивших за ней женщин. Эти курицы вновь будут попрекать её, что и без того покрытая легким загаром кожа станет еще темнее, как у простолюдинки. Или что девушка испачкает новый наряд, или…вариантов превеликое множество. Именно поэтому одиночество было столь желанным сейчас. Сад у её родителей был большой, утопающий в цветах – госпожа Яманако одной из первых подхватила моду на декорирование заднего двора имения. Из многих земель были доставлены диковинные растения, которые она, как художник, использующий кисть, вписывала с такой кропотливостью и самоотдачей, что смогла создать настоящее произведение искусства. И центром её шедевра стал небольшой искусственный пруд. Женщина хотела, чтобы он был куда больше и с небольшим островком, но на тот момент благосостояние главы семьи пошатнулось и пришлось ограничиться малым. Ино довольно хихикнула, весьма ловко спрятавшись за статую, вокруг которой росли покрывшиеся зеленой листвой клены. Служанки искренне пытались найти свою хозяйку, но сад был настолько велик, что бедным девушкам было просто не под силу сделать это. Тем более, что даже в детстве, пока Ино сама того не хотела, её никто не мог здесь отыскать. Радуясь своей удавшейся шалости, беглянка решила насладиться теплом солнечных лучей и дневной свежести, сбросив с себя верхние платья с двумя нижними уцуцу-гину и сняв гета, позволяя мокрой от недавнего дождя траве ласкать свои ноги. Если повезет, то до конца вечера ей удастся скрываться в тени зеленых деревьев и позабыть обо всем, наслаждаясь счастливыми мгновениями. И, если вдруг, получится предаться сну, то, может быть, ей присниться красивый юноша с очаровательной улыбкой, который будет рисовать её портрет, или сад, или дикое животное, или… Служанки невнятно пытались оправдаться перед молодым дайнагоном, который вместе с хозяином дома вернулся с соколиной охоты. Нейджи спокойно выслушал их, а после и принял извинения от Госпожи Северных покоев. Его супруга вновь ушла в сад. И, зная её, эта девушка сделает все возможное, чтобы пробыть там как можно дольше. Извинившись перед хозяевами дома, мужчина направился в отведенные им с его супругой покои, ссылаясь на усталость. Конечно же, это было ложью, но ему совершенно не хотелось слушать нескончаемую болтовню хозяйки этого дома. Нейджи вообще не понимал, как её супруг до сих пор не развелся с ней из-за её длинного языка. В этой женщине вообще мало что было привлекательного, в отличие от её дочери. Та была просто необычайно красива; её почерк был плавный, нежный; а умение играть на музыкальных инструментах могло заставить даже такого человека ка Хьюго потерять счет времени. Но её характер… Слишком гордая. Ветреная. Неукротимая. Но девушка явно была дикаркой, её воспитанию мать совершенно не уделяла внимания. И Нейджи даже себе боялся признаться в том, что это привлекает его в ней больше всего. Тяжело вздохнув, мужчина вспомнил о заколке из белого черепашьего панциря, украшенного россыпью драгоценных камней, которую он купил у китайского торговца при дворе императора. Даже первая жена владыки оценила красоту и изящество этого украшения, тонко намекая, что это будет просто идеальным подарком, достойным жены высокого чиновника. Вот только эта самая жена, вновь исчезла. Оттягивая долгожданный момент, когда молодой дайнагон сам заколет ей чудесные белокурые волосы. И он будет ждать, подобно псу на привязи. Ждать также, как ждет каждого свободного дня…ночи, которые может провести рядом с этой, совершенно невозможно и абсолютно не подходящей ему девушкой. Впервые цели и благополучие клана отходили на второй план. И это пугало того, кто присягал на верность своему господину, клятвенно обещая жить только ради процветания великого рода. Нейджи уже нарушил эту клятву. И сейчас он не хотел думать о том, на что в будущем он будет готов пойти, ради шаловливого божества, посланного ему в наказание. Эта строптивица не принесет ему ничего хорошего. И он бессилен противиться этому, просто бессилен. Вот несколько примеров того, как можно использовать смесь информации и художественного вымысла. Ведь интересно погрузить читателя не только в бездну любовных интриг, но и показать удивительный мир, о котором они возможно не знали. Любой нюанс может стать вашим помощником для создания своего неповторимого рассказа, который не потеряется на бесконечных просторах Интернета. Его запомнят уже потому, что в нем было показано и раскрыто чуть больше, чем привыкли показывать фикрайтеры. Интриги, социальное неравенство, шик, блеск или же мрак любой выбранной вами эпохи это не только фон, на котором происходят действия. Это помощники, которые подкинут вам идею, создадут антураж и позволят самому автору расширить свой кругозор, помогая узнать много нового не только об интересующем его периоде, но и о персонажах, о которых он собирается писать. Хотите знать формулу написания интересной работы? Создайте идею – ту мысль или действие, ради которого вообще собираетесь сесть писать. Подберите персонажей для вашей идеи. Выберите время и место, где это все должно происходить. И ищите информацию об этом. Если это Япония, то каков в ней менталитет? Что из себя представляет система образования? Составляющие традиционного японского наряда, чайная церемония, проведение праздников – хотите все это у себя увидеть? Прочитайте об этом, имейте хотя бы общее представление, прежде чем приступить к работе. Полюбите не только персонажей и идею, но и тот мир, в котором все это происходит: его обычаи, культуру. Как только вы начнете это делать, разница почувствуется практически сразу, а результат приятно удивит не только читателей, но и вас самих. Ведь, зачем вообще люди садятся писать рассказы? Чтобы получить удовлетворение от своей работы. Так получайте его, наслаждайтесь процессом и осознанием того, что вы сделали все, что было в ваших силах для своего творения.