Неотвратимый взрыв. Время сказать прощай.

      — Осталась минута, — неверящим взглядом Рик глянул на бесстрастную надпись «Связь потеряна», всплывшую на дисплее. — Кейт, неужели это все?       — Касл! — и веря, и не веря, вскинула голову она, наперед зная, что это так. — Надеюсь, ты не шутишь?       — Осталось пятьдесят пять секунд, — дрогнувшим голосом сказал Рик и шагнул к ней, протягивая руку, — еще пятьдесят пять секунд я с тобой!       — Господи, Касл, нет! — почти дернулась она, протестуя, но лишь коротко взмахнула рукой, сдавленно прошипев, — Не смей, Рик! Не смей! Просто спрыгни на брезентовую крышу кафе, ты ещё можешь... Пожалуйста.... У тебя будет этот шанс...       — Кейт, мне не нужен шанс без тебя! — непреклонно мотнул головой Касл, в его тихом голосе сквозила уверенность, — я не боялся быть рядом с тобой, даже когда попадал в немилость, — грустно улыбнулся Рик, показав телефон, на дисплее которого истекал уже третий десяток секунд. — Я надеюсь, что и мама, и Алексис поймут меня и простят... Пусть и не сразу... Я слишком долго боролся за нас, чтобы позволить злодейке-судьбе отобрать это снова.       — Рик... Пожалуйста... — Кейт то ли отчаянно предупреждала, то ли молила уйти, но Касл сделал неслышный шаг, отдавшийся в её ушах колокольным звоном. Словно за их поминовение бил этот «набат», и даже если бы восстановилась связь, то все было бы напрасно. Кейт очень бы хотела, чтобы упрямец Касл оставил её ради себя и своей семьи, но он остался, потому что не выжил бы без нее.       — Пятнадцать секунд, Кейт, и я уже ничего не боюсь, — Рик сделал еще один бесстрашный шаг, чтобы положить руку на её узкое плечо. Такая большая, теплая, родная, она оказалась сродни шаткому мостику в бесконечность, по которому уже практически ушли их души. Их сердца пока еще бились друг для друга, влюбленные, безотрывные взгляды скрестились, как эфесы отточенных шпаг. Еще немного, и безжалостное, ослепительно-красное пламя превратит их в пепел. Стыдясь бессовестных слез, Беккетт крепко зажмурилась, и тут же его замечательные ищущие губы припали к горько-соленым ее.       — Десять секунд, — сказал Касл, шумно выдохнув себя куда-то внутрь её, — и я буду вечно любить тебя, Кейт, — Рик крепко прижал женщину к себе, истово ловя такие родные, такие жаркие и последние в их непростой жизни выдохи. Её выдохи.       — Всегда, Касл! — она страстно отвечала в его мягкие губы, вкус которых помнила ещё со времен Локвуда. И тот поцелуй вовсе не был игрой, если бы не её непробиваемые стены… И не потеряй тогда Касл свою «музу», и не приди она сопроводить его на допрос, то всё было бы совсем по-другому. И не было бы тогда шести этих трудных, но значимых, и... самых счастливых в итоге лет. И она ни о чем не сожалела, кроме одного: ещё так мало они были вместе, ещё так мало сказали друг другу нежных, ласковых слов, ведь осталось всего лишь несколько секунд единства, живой человеческой теплоты... Теперь уже было некогда...       Его руки взяли ее плечи в крепкий, будто стальной, круг, губы бешено исследовали каждый миллиметр кожи, а неумолимый таймер отщелкивал неизбежное и от этого ещё более жуткое: осталось пять секунд, ... четыре... три... две... одна...       Где-то там, под бездушной, стальной пластиной раздался сухой щелчок. На какие-то миллисекунды белое и нестойкое, с хлопком вырвалось пламя. В грохоте наказания богов и сочном, оранжево-дымном багрянце, взвиваясь к самому потолку, глуша несущественные крики, безжалостно разметало податливые тела.       Но все это было уже неважно. Они были рядом. Вместе. Навеки. Навсегда.