Рыжая Бездна

      Какая-то крыша какого-то здания. Таких в этом городе много. Се-рая, продуваемая всеми ветрами, плоская. Здесь полно самого разного мусора, все-таки, я не единственный ее посетитель. Но сейчас меня это не волнует, главное, никого поблизости нет. Никто не увидит моего от-чаяния, опустошенности, неуверенности. Моей слабости. Не будет лезть в душу, предлагая сотни разных советов и решений проблемы, до тошноты надоедая своими нравоучениями, так, что доброжелателя захочется спихнуть с края этой самой крыши. Но мне нельзя. Лидеры не должны иметь слабостей. А я лидер. Пусть и неофициально, но я – лучшая машина для убийств в этом городе. Но сейчас мне все равно. В душе – мрак, в голове – тугой клубок мыслей.       Не хочу думать. Не хочу двигаться. Не хочу говорить и притворяться. Хочу домой. Детские мысли, сдобренные страхом, покрытые толстым слоем отчаяния. Разочарование, осознание своей глупости, горечь победы. Достигнута цель, так, несерьезная, промежуточная, но она словно обрывает дальнейший путь. Долг оплачен полностью, но от осознания этого не становится легче. Где-то допущена ошибка, с самого начала. И признаю это только я. Мрак. Кажется, будто мной вытерли пол, далеко не первой свежести и чистоты. Тряпка. Да, пожалуй, это подходящее слово. В одном из карманов нашариваю небольшую картонную коробку и зажигалку. Закуриваю, едва ли не в первый раз в жизни. Горьковатый дым уносится вверх, к серо-стальному небу, опять затянутому тяжелыми облаками. Хоть бы дождь пошел. Может ему под силу смыть испытываемый мною стыд, сосущее чувство никчемности, обидную пленку позора. Дождь. Зову его, только его, только он сейчас способен помочь, никто другой меня здесь не найдет и не услышит. Хочу спать, мне плевать, что могу не проснуться. Это лучше, чем ворочать тяжелые мысли-камни в голове. Своих слез нет, я всегда зову дождь, пускай он плачет за меня. Жду.       «Дождь, умыться бы тобой       И намокнуть с головой,       Ближе к небу быть,       Чтобы слышать и творить.       Дождь, он послан мне судьбой.       Дождь всегда, всегда со мной.       В зиму снег, весною град –       Он всегда, всегда мне рад»*.       Тихий, знакомый мотив. Не знаю, насколько хорошо пою. Просто неважно. Сажусь на край, свешиваю ноги вниз, а потом просто ложусь на спину, упираясь взглядом в свинцовые тучи над головой.       – Ты куришь. Нечасто такое бывает. Хандришь? – Раздается над головой знакомый голос.       – Есть немного, – неохотно признаюсь.       – А причина? – Интересуется пришедший.       – А то ты не догадываешься, – ворчу в ответ, – ты же сообразительный. Помнится, заявлял, что вполне способен читать меня, словно книгу.       – Так-то оно так, – притворно вздыхает, – и все же…       – Ну, договаривай!       – Не похоже это на тебя, по таким пустякам расстраиваться. Да еще и так сильно.       – Похоже, не похоже… – двигаюсь, позволяю собеседнику сесть рядом. – Все это твой бред, я в порядке.       – Угу, не сомневаюсь, – беззаботно говорит он. – Кому другому рас-скажи! – Переходит на рык, потом успокаивается. – Ты зовешь дождь только когда совсем плохо. А поешь так еще реже. Может, обождешь со своей депрессией денек-другой?       – Может, – в самом деле, чего это я? Сейчас не время и не место расклеиваться, тем более по ТАКОМУ поводу.… А, черт! Аж передергивает, как вспомню! – Вот только объяснять придется…       – Кому? – Резко перебивает меня собеседник. – Ему?! Да не смеши! Это не в твоих правилах, забудь про объяснения. Надо будет, сам поймет. А начнешь оправдываться – только хуже сделаешь. Себе. А я и так все пойму.       – Ты прав, – неожиданно для себя соглашаюсь. – Надо с этим заканчивать, и без того дел невпроворот. Для меня важны только вы двое, больше я не хочу ни о ком переживать. – Сажусь, вытряхиваю мусор из волос. – Но, ты же здесь не только для того, чтобы убедить меня не прыгать с крыши?       – Верно, – кивает собеседник, – хотя идея неплохая. Вдруг ты уме-ешь летать? Я бы посмотрел.       – Скотина! – Уворачивается от моего пинка, ехидно скалится. Не удерживаюсь, улыбаюсь в ответ.       – Ладно, я пошутил, – примиряюще поднимает руки. – Зато помогло.       – Спасибо, – встаю. Надо возвращаться, а то, чего доброго, искать пойдут. А оно мне надо?!       – Возвращайся, – словно читает мои мысли, – мы поможем вы-браться из города, когда придет время. – Неожиданно делает шаг, обнимает. Прижимаюсь к нему, чувствуя, что успокаиваюсь. – Но только тебе.       – Я и не прошу ни за кого. Они сами справятся. За мной больше нет долгов, все счета оплачены, осталось только узнать то, за чем я сюда пришла. – Смотрю на собеседника, его обычно бесстрастное лицо сейчас наполнено эмоциями. Ухмыляется.       – Вот и отлично. Ладно, бывай.       Уходит также тихо, как и появился. Улыбаюсь. Он мне здорово помог. Снова. Только он умеет так успокаивать мои мысли и чувства, всегда появляясь, словно из ниоткуда. Подхожу к краю крыши, смотрю на город внизу. Отвратительное место. Как хорошо, что через пару дней меня здесь не будет. Спускаюсь по лестнице вниз, на первый этаж. Что ж, будем делать вид, что все в порядке. Не впервой ведь, верно, волк?       Впервые в жизни день был таким странным, а ночь – чрезмерно насыщенной самыми невероятными событиями. Перекусив на крыше, он все-таки решил попытаться вытянуть из рыжей ответы на некоторые вопросы. Спросил, мать вашу! Из-за россказней блондина и старика, сам собой возник вопрос о первом Иль Рэ. До последнего момента он надеялся, что это одна из баек, которыми собиралась накормить его девчонка. Но по глазам видел, что не врет. Вопль, донесшийся с улицы, оборвал разговор. Шики! Акира кинулся вниз, следом за Рином, заплутал, но, тем не менее, умудрился выйти точно на мечника.       – Снова ты, мусор? – Тонкая бровь издевательски выгнута. Тварь! Еще и насмехается! Парень достал нож и стремительно бросился на Шики. Тот легко, даже как-то лениво увернулся, в ответ замахнувшись мечом. Звонг! Клинки столкнулись с такой силой, что посыпались искры. Пара обманных ударов, и вот он пропускает пинок в живот. Черт, больно-то как! Тихо ругаясь, Падший встал. Выпад влево, приблизиться, попытаться достать его с такого расстояния, где меч бесполезен. Почти! Получив кулаком в скулу, отлетает в сторону. Новая попытка, но противник сильнее, опытнее. Ко всему прочему, у него меч, а у Акиры нож. Третья атака завершается изящным полетом в объятья витрины. Звон разбитого стекла, металлический удар. Шики вогнал катану между булыжниками дороги, идет к нему. Попытка сойтись в рукопашную ни к чему хорошему не привела. Схватив Акиру за шею, Шики прижал его к стене, явно намереваясь придушить. В алых глазах застыло безразличное торжество. Парень хрипел, но не опустил взгляда, пытаясь хотя бы так досадить противнику, пробовал царапать державшую его руку, но бесполезно.       – Ну что, допрыгался, мусор? – Прошипел красноглазый.       – Я… не… мусор… – слова давались с трудом.       – А кто же ты? – похоже, он смог удивить Шики.       – Этот человек – мой, – неожиданно раздалось низкое, угрожающее рычание из-за спины мечника. Обернувшись, он выпустил парня. Акира, упав на землю, покрытую осколка, вдыхал такой бесценный воздух, пытаясь рассмотреть третьего участника разговора. Айна, она же Мидори. Но сейчас в ее облике не было ничего от изящной милой и такой, надо признать, желанной девушки. Перед Шики напрягшись, словно приготовившись к прыжку, стоял самый настоящий зверь в человечьем обличии, опасный хищник, безумный и непредсказуемый. Их короткая схватка и весьма содержательный разговор привели к одному результату: Шики ушел. А рыжая опустилась на землю рядом с Падшим.       – Ну и какого черта ты к нему полез? Пошли отсюда… Ей смешно. Ну, правильно, ведь она победила. Может позволить себе и не такое. Акира послушно встал и оперся на ее плечо. Медленно они пошли в сторону отеля. Мысли в голове спутались окончательно. Кто она такая? Зачем помогает ему? Что ее связывает с Шики? На последний вопрос он получил ответ, который его почему-то порадовал. Но вслед за этим пришел новый вопрос, одновременно в памяти всплыла невозмутимая фигура с белоснежными волосами и почти такими же алыми, как у мечника, глазами. Неприятное чувство кольнуло Акиру. Кто он для нее? Мотоми сказал, что она отдыхать пошла. Вышла вместе с этим парнем. Почему ему это не безразлично? Внутри шевельнулось какое-то неприятное чувство. Ревность?       Все же он устал, да и полученные царапины противно ныли. Шики неплохо его отметелил. Видно, Айна это заметила, потому как, кивнув на странный закуток, предложила передохнуть. Почему бы и нет? К тому же, на языке давно вертится ехидный комментарий по поводу ее слов Шики. Слово за слово, провокация, вызов. Надоело сдерживаться, сколько можно позволять этой рыжей столь нагло демонстрировать свое превосходство? Акира, плюнув на разум, впился в ее губы. Ну же, ты ведь сама хочешь, ну! Девушка ответила, одновременно упираясь руками в стену позади него. В то, что выглядело стеной, а на деле оказалось дверью в небольшую комнатку. Глухой стук, дорога на улицу на время отрезана. Их же вроде как ждут? И искать будут. Но его это не волнует. Сейчас важно другое. Рыжая бестия, такая сильная, соблазнительная и желанная. Раз сюда так просто не попадешь, значит, никто их здесь не найдет какое-то время. Решив таким незамысловатым способом все сомнения, в последний момент он схватил девушку за локоть и развернул к себе. Ну, уж нет, просто так ты отсюда не уйдешь. Новый поцелуй, более развязный и бесстыдный, чем предыдущий. Руки сами освобождали тела от ненужной более одежды. Зеленые глаза полуприкрыты, губа прикушена, тихий вскрик окончательно снес голову. Хватит прелюдий. Решительно прижав ее к себе, зарывшись в длинные рыжие волосы, Акира провел рукой вдоль позвоночника, ощущая дрожь в таком нежном и гибком теле. Не удержавшись, прошептал:       – Теперь ты моя…       Поглощенный изучением ее тела, парень не сразу заметил упирающиеся ему в грудь кулаки. В широко раскрытых зеленых глазах остывала недавняя страсть.       – Что. Ты. Сказал? – Медленно, по слогам, спросила Айна.       – Что ты моя, – недоуменно повторил Акира. – Да брось! Я тебя не принуждал, ты сама напросилась, так что давай про…       Договорить ему не дала весьма ощутимая пощечина, больше похожая на удар в челюсть.       – Я – не твоя собственность, – процедила она, высвобождаясь из его объятий, – и никогда ей не буду.       – Ладно, хорошо, я понял, – пошел на попятную парень, – больше так говорить не буду. А теперь иди сюда! Ну же!       Настороженный взгляд зеленых глаз, нерешительный шаг в сторону Акиры. Словно хищник, впервые увидевший человека, пытается понять, опасен ли этот двуногий.       – Нет, – тихо произнесла она. Не приближается, но и не уходит.       – В чем дело? – Ошалело спросил Падший. – Боишься меня? Брось, я не причиню вреда, обещаю, Айна.       Звук собственного имени словно вывел ее из ступора. Помотав головой, как-то по-собачьи встряхнулась и, не глядя на парня, девушка подняла свою майку.       – Извини, Акира, я не должна была. Это недоразумение. Забудь, пошли обратно в отель, – голос пустой, невыразительный.       – Зачем тогда было провоцировать меня?! – Взрывается Падший. – Какого черта ты сразу меня не послала, еще тогда, в ту ночь?!       – Так это был не сон, – с какой-то непонятной ему тоской произнесла она, – жаль, сейчас было бы гораздо проще объяснить этот внезапный порыв. Забудь.       – Сон, да? – Как-то слишком спокойно спросил Акира. – Внезапный порыв?? – Он сорвался на крик. – Дура! Ты что, решила, что я в этом нуждаюсь?! По-моему, это было нужно больше тебе, чем мне!       – Да пошел ты… – дальше последовал такой заковыристый адрес, что Акира лишился дара речи. Ненадолго, правда.       – Стерва, – презрительно бросил он, натягивая футболку. – И вообще, я не просил меня спасать. Он бы мне ничего не сделал, как и в первый раз.       – Я тоже не просила тебя о помощи, – тихо отозвалась она. – К твоему сведению, в тот день я могла управиться с ними сама. Думаю, ты и сам это понял, сегодня, полчаса назад, верно? Может быть, Шики тебя и отпустил бы, на все стороны света, по частям. Может, пощадил бы, из-за какой-то своей прихоти. Но неужели так сложно не лезть на рожон!       Акира изумленно посмотрел на нее. Что происходит, к чему весь этот разговор? Он совсем ничего не понимал. Ну, почти…       – Это из-за того белобрысого, который шел за тобой тогда, в баре? – Резко спросил он. – Боишься, что он узнает о твоих гулянках и пошлет тебя еще дальше, чем ты меня? Или думаешь, что я справлюсь хуже? Девушка резко, лающе рассмеялась. Потом взглянула в лицо Акиры. Ее взгляд выражал только презрение.       – Не суди о других по себе. Ты не знаешь многого из того, что известно мне, – бросила она. – Я отплатила тебе за свое спасение, даже с процентами. Сегодня, когда спасла твою задницу от Шики.       Рывком Айна открыла дверь.       – Выметайся. Так и быть, до отеля я тебя доведу.       Ее тон, выражение лица, глаз… Волнами исходящее чувство превосходства, силы и свободы. На негнущихся ногах Акира протиснулся в узкую дверь, оказавшись на улице, в том самом тупичке. Девушка дернула его за рукав.       – Идем, здесь недалеко. И запомни, Падший, ты не стоишь даже капли крови Пса. Ты боец, надо признать, неплохой. Но ты привык жить со своим эгоизмом, и наших отношений тебе не понять, ты даже в своих отношениях с Кейске разобраться не можешь.       О чем это она? Лекции ему читать будет, что ли?! Но продолжения не последовало, остаток пути прошел в молчании. Потом был отель, встревоженное выражение на лицах Кейске и Рина сменилось радостью, откуда-то принесли аптечку. Кейске, радостно болтая, принялся перевязывать раны Падшего. А тот неотрывно смотрел на Айну, о чем-то тихо говорившую с Рином. Невольное шипение вырвалось из горла, когда друг неосторожно затянул бинт.       – Ой, Акира, прости! Больно, да? Потерпи немного, я уже почти все!       Как. Же. Бесит. Этот. Голос. И эти постоянные оправдания. Как, ну как он может быть таким радостным, ведь они находятся все равно, что в аду! Его, похоже, совсем не волнует, что жетоны добываются вместе с жизнью других людей. Это раздражает. Акира не выдержал. Срыв. Ссора. Обида в ничего не понимающих щенячьих глазах Кейске, который предпочел спокойному реагированию убежать куда-то на улицу. Придурок. Ничего с ним не будет, вернется как миленький. В таком духе Падший и высказался Мотоми и подошедшим Рину и Айне. Хотя, последней эта сцена была явно по барабану. Бросив Мотоми: «Я – к Арбитро, вернусь завтра», девушка ушла. Да хоть к черту в одно место! Плевать! А на душе у Падшего было погано. Такое чувство, что его кинули все. Как побитую, никому не нужную, бездомную шавку. *Origa - Ame